– А когда вы ночью выходили, входная дверь была заперта? – поинтересовался Фридрих, внимательно и с большим терпением, выслушав рассказ женщины. – Ах! – прикрыв ладошкой рот, воскликнула фрау Магда. – Я даже не обратила на это сначала внимания, – сказала она полушёпотом, – но вот сейчас, когда вы спросили меня, я вспомнила, что входная дверь была заперта на тяжёлый железный засов. Получается, что мой брат выпрыгнул в окно, а потом залез обратно? – Ну, это вряд ли, – ответил Фридрих, помня какая отвесная стена, была со стороны окон комнаты его друга. – Возможно, у вас были видения, вызванные внутренними переживаниями, – предположил он. – Всё-таки вы уже столько дней думаете о своём брате, и постоянно за него переживаете. Такие случаи медицине известны, и пациенты с подобными нарушениями границ, между фантазиями и реальностью, встречаются довольно часто. Женщина обиженно посмотрела на Брудера, словно оскорбилась подозрениями в обвинении сумасшествия, и отошла в сторону. – Да? А у моих детей, напуганных бегающим, в предыдущие ночи по дому, дядей, тоже по вашему были видения? – задала она вопрос молодому человеку. – Вы мне вчера ничего об этом не говорили, – ответил Фридрих. И тут же спросил: – И что же там произошло? – До сегодняшней ночи, мой несчастный брат часто бродил по дому в темноте один, – ответила женщина полушёпотом и опять приблизилась к Брудеру вплотную. – Один раз свидетелем его прогулок по дому стала я, когда была разбужена громким стуком и, выглянув в коридор, увидела, как он стоит и бьётся головой об стену. Однако заметив полоску света от моего ночника, он тут же убежал к себе. В другой раз мой муж застал его в кухонном помещении, где брат пытался открыть двери, ведущие в подвал для хранения продуктов. А мои дети, очень любившие своего дядю, когда он ещё был самим собой, рассказали мне, что он уже несколько последних ночей, наведывается к ним в спальни и, тяжело дыша и что-то шепча, подолгу наблюдает за тем, как они спят. Бедные мальчики накрывались с головой одеялами и оттуда в страхе смотрели на него через щёлки, пока он не уходил. Теперь я запираю им двери на ключ, а ночные вазы оставляю возле кроватей. Дослушав очередной рассказ женщины до конца, Брудер лишь пожал плечами. – Быть может и этому есть рациональное объяснение, – сказал он, – и как только я его найду, сразу сообщу вам. А теперь, позвольте всё-таки пройти к моему другу, – добавил он, полностью прижатый к стене грузным телом женщины. – Пожалуйста, можете проходить, – сказала она, резко отстраняясь и указывая на дверь, ведущую в спальню. Фридрих покосился на обиженную недоверием к её рассказам женщину и ничего не говоря прошёл в уже хорошо известном ему направлении. Зная, что Рихтер не запирается, он толкнул дверь рукой и вошёл в тёмную комнату. Уже более-менее привыкнув к странному поведению друга, Брудер прошёл к креслу возле окна и бесцеремонно сел в него. – Дружище, ты здесь? – задал он вопрос в никуда, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Поначалу ему никто не ответил, а в комнате стояла звенящая тишина и жуткий холод. Камин не топился уже больше недели, и находиться в данном помещении обычному человеку, было бы невыносимо. Но ведь Иоганн Рихтер продолжал как-то жить здесь! Через пару минут в одном углу всё же раздалось шуршание, но по-человечески так никто и не ответил. Брудер встал и решительно прошёл на раздавшийся звук. Уткнувшись ногами в думку, он не выдержал и чиркнул огнивом. Жёлтый, тускловатый мерцающий свет жжёнки немного осветил угол комнаты. Открывшаяся перед Фридрихом картина напугала его так сильно, что он отшатнулся и уронил жжёнку на пол. Зажечь следующую, было делом нескольких секунд. В её свете Брудер уже более детально рассмотрел распластанное перед ним на полу тело друга. Иоганн Рихтер лежал как покойник, ровно вытянувшись и положив руки на грудь. Его белое и неподвижное лицо смахивало на облик мраморной скульптуры, вот только губы и подбородок молодого человека были обильно испачканы бурой жидкостью. Брудер не сомневался ни секунды, что это кровь, но откуда она взялась на лице его товарища, он не понимал. Осторожно склонившись над телом друга, Фридрих протянул руку и приложил её к его груди в районе сердца. После этого, видимо убедившись, что сердце ещё стучит и Рихтер пока жив, он выпрямился и пошёл к выходу. В коридоре его поджидала фрау Магда. Увидев так быстро вышедшего из комнаты брата, Фридриха, она моментально набросилась на него с расспросами, но молодой человек покинул дом Гессов, не проронив ни слова; оставив женщину ещё больше напуганной и взволнованной. Брудер был настроен очень решительно и собирался немедленно отправиться в дом доктора Штанца. Однако, не дойдя до калитки дворика Гессов, он вдруг резко остановился и уставился на растущие у забора молодые ели. Бросив под них случайный взгляд, он вспомнил рассказ фрау Магды и почему-то решил осмотреть это место. Свернув с почищенной от снега тропинки, Фридрих зашагал по слежавшимся сугробам к елям. Нырнув под низкий и махровый лапник, он стал внимательно обследовать усыпанный иголками снег. Двигаясь вдоль невысокой изгороди, молодой человек, наконец, нашёл то единственное место, где снежный наст был явно недавно взрыт и собран в небольшую горку. Не поленившись, Фридрих упал на колени и начал разрывать этот холмик голыми руками. Долго копать не пришлось; вырыв неглубокую ямку его руки, вдруг коснулись чего-то мягкого и липкого. Понимая, что он уже близок к цели, Фридрих стал обкапывать углубление по кругу, пока, наконец, не вытащил из сугроба свою страшную находку. В яме лежала мёртвая кошка. Осмотрев задеревеневшее животное, молодой человек обнаружил, что голова кошки была наполовину оторвана, словно кто-то это сделал специально. Причём, ни на трупе, ни в ямке, ни в округе, совсем не было крови. Разгребая слой недавно выпавшего снега, Фридрих обнаружил лишь несколько едва заметных капель багрового цвета. Объяснить подобное он не мог. Оглядевшись по сторонам, Брудер на том же месте выкопал ямку поглубже и положил труп кошки обратно. Засыпав могилку животного снегом и утоптав его как следует, Фридрих решил не возвращаться к калитке. Ему не хотелось, чтобы Магда его вдруг заметила и опять напала со своим расспросами. Убедившись, что на него никто не смотрит ни с той, ни с этой стороны, Брудер ловко перемахнул через невысокую ограду и быстрыми шагами направился к дому доктора Штанца. Бесконечные мысли, и сильное возмущение несли Фридриха, словно на крыльях. Не воспользовавшись услугами фиакра, он даже не заметил, как быстро достиг особняка доктора. У закрытых ворот во двор особняка стояла двуколка с гербами на дверцах, а возле неё крутился какой-то человек. Он ходил туда-сюда вдоль забора и внимательно осматривал землю, словно искал потерянную, очень дорогую для него вещь, и был настолько увлечён своим занятием, что заметил Фридриха, только тогда, когда тот уже подошёл вплотную к воротам. – Вы кто молодой человек? – резко выпрямившись, задал он вопрос Брудеру. – Мне нужно видеть доктора Штанца, – ответил Фридрих незнакомцу, хотя и не понимал, почему он должен это делать. – Все хотят его видеть, – ответил незнакомец, продолжая смотреть на Фридриха. Брудер нервно пожал плечами, желая поскорей отделаться от расспросов незнакомого человека, и попытался открыть калитку, но к своему великому изумлению и досаде, обнаружил, что она заперта. – Как мне час назад объяснил привратник, герр Штанца нет дома, – сообщил Фридриху незнакомец. Брудер резко развернулся и теперь сам стал рассматривать столь раздражающего его человека. Перед ним стоял высокий мужчина примерно его же возраста, одетый в строгое стёганое пальто чёрного цвета. Натянутая до бровей шляпа и поднятый высокий воротник, почти полностью скрывали лицо незнакомца. – Моя фамилия Брюмер, я из полиции, – представился незнакомец, заметив, какими недобрыми глазами на него смотрит очередной гость доктора Штанца. – Извините, – тут же изменив выражение лица с неприязни на удивление, ответил молодой человек. – Меня зовут Фридрих Брудер. – Ну что же, герр Брудер, вижу, у вас к доктору Штанцу тоже есть какое-то дело, – проговорил учтиво, но высоко задрав острый нос, незнакомец, – однако хочу вас предупредить, что первым, кто обратится к герр Штанцу по интересующему его вопросу, это буду я. – Как вам угодно, я ничего не имею против полиции и порядка очереди, – ответил Фридрих, скрывая своё раздражение. Не желая находиться рядом с полицейским, и не настроенный ни на какие беседы о погоде и прочей чепухе, о которой обычно говорят люди при общении в ожидании чего или кого-либо, Фридрих отошёл от ворот на порядочное расстояние. Потекли минуты ожиданий. Брудер уже чувствовал, как коченеют его пальцы ног, а доктор Штанц всё по-прежнему не возвращался домой. Вскоре начало смеркаться и молодой человек помимо замерзающих конечностей стал ощущать сильный голод. Проходив вдоль высокого забора, почти пять часов, Фридрих, наконец, решил сдаться и дойти до какого-нибудь ближайшего трактира, чтобы отогреться и как следует перекусить, так как до дома ему ещё долго пришлось бы терпеть свой голод. Выйдя из-за поворота и направившись в город, он с удивлением заметил, что полицейская двуколка всё ещё стоит у ворот особняка. Правда незнакомца уже не было рядом; скорей всего он замёрз, так же как и Фридрих, и решил отсидеться в карете, где хотя бы не было ледяного, пронизывающего ветра. Брудера переполняла злоба и бешенство, но он не мог ничего поделать с тем, что ему пришлось отложить разговор с доктором Штанцем на ещё один день. Вернувшись, домой только к ночи, он был даже не в силах отвечать на расспросы взволнованной жены и сразу же отправился спать. Как настоящий доктор и просто дисциплинированный человек, несмотря на вчерашнюю усталость, Фридрих встал как всегда до рассвета. Хотя как одну из причин его ежедневного раннего пробуждения можно было назвать и мучающий молодого мужчину много лет один и тот же кошмар. Именно в нём он всегда возвращался в свой дом на родине, когда его охватывал страшный пожар. То ли из-за прогоревшей трубы, то ли из-за вывалившейся головни, дом их однажды чуть не сгорел дотла, и только помощь соседей и вопли матери спасли, тогда ещё мальчика, Фридриха Брудера и его отца. Её перекошенное лицо в стене сплошного огня всегда заставляло его просыпаться в холодном поту. Стараясь не разбудить ещё мирно спящую рядом жену, он взял одежду в охапку и тихо вышел из спальни. В последнее время Марта не переставала осаждать мужа вопросами о его странном поведении; несвоевременном возвращении домой, пропусками обедов, ужинов и даже завтраков. Но Фридрих не мог ей объяснить всей правды о своём нынешнем состоянии и чаще отмалчивался или просто, как и сейчас, старался незаметно улизнуть из дома. Перекусив холодными закусками, ожидавшими его со вчерашнего вечера и так и оставленными на столе, он разжёг затухающий камин и стал ходить по гостиной, дожидаясь рассвета и утопая в бесконечно роящихся в его голове мыслях. Однако время текло настолько медленно, что молодой человек, не зная как его скоротать, решил опять навестить своего несчастного друга. Подходя к дому Гессов, Фридрих с радостью заметил, что в нескольких окнах их дома уже горит свет. Войдя во двор, он увидел старого слугу. Сильно согнувшись под какой-то непосильной для него ношей, пожилой человек направлялся в расположенный за домом сад, в котором стояли погружённые в зимнюю спячку оголённые, и покрытые лишь белым инеем фруктовые деревья. Заметив столь раннего гостя, слуга остановился и скинул на землю, взваленный на спину мешок. – Прошу извинить, но доктор Рихтер никого не принимает, – пыхтя от одышки, поспешил сообщить Брудеру пожилой мужчина. – Что вы, дружище, я ни пациент, я его друг, Фридрих, – отозвался, подходя поближе к слеповатому слуге, молодой человек. – А-а-а, – герр Брудер, – закивал головой слуга. – Вы уж простите меня, что сразу вас не признал. Уж больно зрением стал слаб последнее время, прям беда какая-то, – пытаясь оправдаться, запричитал он. – Это не беда, это старость, которая всем нам уготована, – спокойно сказал Фридрих. – А что же вы такое тяжёлое несёте с утра пораньше? – поинтересовался он, рассматривая большой мешок. – А, это? – переспросил старик, наклоняясь и раскрывая мешок. – Это наш несчастный Альф, которого я обнаружил сегодня утром, выйдя во двор, – грустно вздохнув, пояснил слуга. – Не хочу, чтобы мальчики, дети хозяев, увидели своего любимца мёртвым. Зачем их расстраивать. А так, скажу просто, что пёс убежал, пускай хозяин весной заводит нового. – Как? – удивился Брудер. – Но ведь он был ещё совсем не стар и полон сил? Каждый раз, когда я к вам приходил, он радостно прыгал и облаивал меня. – Да я и сам, если честно не пойму, почему он бедолага так неожиданно умер, – признался слуга. – И в каком именно месте вы его нашли? – решил уточнить молодой человек. – Возле во-о-он тех елей, – махнув рукой, чтобы указать направление, ответил слуга. Брудер почувствовал, как по его телу пробежала дрожь, когда увидел, что старик показывает на примерное место захоронения кошки. Наклонившись, он развернул мешок, и вытащил мёртвое животное наружу. Пёс уже закоченел. Его тело показалось Фридриху очень худым и вытянутым. Перевернув труп животного на другой бок, молодой человек в ужасе заметил, что голова собаки как-то странно болтается. Более детальный осмотр показал, что шея пса разорвана, словно это сделал огромный хищник, похожий на волка. Однако Фридрих понимал, что в данной части города, это было абсолютно исключено. Так же, как и у кошки, на теле пса почти отсутствовали следы крови, хотя по характеру раны, подобное полностью исключалось. Засунув труп собаки обратно в мешок, молодой человек, сначала помог старому слуге взвалить его на спину, а затем легонько дёрнул шнурок колокольчика, не желая бесцеремонно входить в чужой дом. Почти сразу же за дверью послышались шаги, и двери открыла фрау Магда. Поздоровавшись и даже ничуть не удивившись столь раннему визиту Брудера, она пригласила его войти. По её измученному лицу и синякам под опухшими глазами, Фридрих догадался, что женщина провела бессонную ночь. – Кажется, вы опять плохо спали, – высказал ей свои наблюдения Брудер, когда они стали подниматься по лестнице. – Вы даже не представляете, какой ужас сегодня пережила вся наша семья, – всхлипывая, сообщила женщина. – А что случилось? – поинтересовался Фридрих. Он не хотел говорить о том, что уже узнал о смерти любимой этой семьёй, собаки. А если же слуга ещё не сообщил им этой печальной новости, не желал удручать хозяев ещё больше. Ведь судя по состоянию женщины, ночь у них и так прошла не совсем спокойно. Поднявшись наверх, и пройдя по коридору до первой двери одной из детских спален, женщина предложила Фридриху, сначала зайти туда. – Прошу вас, давайте поговорим здесь, – сказала она, открыв дверь детской спальни и приглашая в неё войти молодого человека. – Старшего сына я пока переселила в комнату к Фрицу; пускай мальчики спят вместе, – объяснила она. Расположившись в совсем небольшой детской спаленке, на низкой софе, женщина поведала о своём ночном происшествии: – Весь день прошёл довольно спокойно. После вашего спешного ухода, Иоганн так ни разу и не вышел из комнаты. Взволнованная рассказами мальчиков, я распорядилась поставить в комнате Фрица вторую кровать. Если вы помните, моему младшему всего шесть лет, а старшему уже двенадцать. Оставив мужа в библиотеке, где он засиживается допоздна, а иногда там же и засыпает, оставаясь в кресле на всю ночь, я отправилась в комнату к детям, решив провести, немного времени с ними. Так как мальчики уже сопели, я села за детский столик, зажгла ночник и, выбрав одну из их детских книжек, стала её читать. Однако усталость и постоянное нервное напряжение сделали своё дело и я, измотанная и не спавшая толком уже несколько ночей, сама не заметила, как заснула. Из глубокого сна меня вывело резкое тормошение за плечо. Открываю глаза и вижу стоящего возле себя старшего сына. Со сна ничего не могу понять. Масло в ночнике давно закончилось, и он не горит. В комнате очень темно. Вдруг слышу, сын шепчет мне на ухо, что за дверью спальни кто-то стоит и скребётся. Я встала возле входа и прислушалась. В коридоре царила зловещая тишина. Но только я собралась открыть дверь, как в неё с другой стороны, раздался такой силы удар, что не только мои уши чуть не оглохли, но и зазвенела как колокол голова. Повезло, что дверь открывается наружу, а то лежать бы мне без сознания на полу. Дрожа от необъятного ужаса, я подбежала к столу и зажгла свечу. Испуганный до смерти Рудольф, вдруг потянул меня за рукав и стал молча показывать пальцем на дверную ручку. Смотрю, а она потихоньку начинает опускаться. Ну, ясно, кто-то хочет войти. Трясущимися руками я схватила с этажерки ключ, и, вставив его в замочную скважину, успела запереть дверь до того, как ручка полностью опустилась. Неизвестный пощёлкал ручкой несколько раз и, убедившись, что в комнату ему не попасть, неспешными гулкими шагами удалился. Меня всю колотило от страха. Наступила тишина, и мы с сыном просидели на его кровати ни менее получаса. Вдруг проснулся мой младший – Фриц. Сонно потирая глаза, он поинтересовался у нас, почему мы не спим. Страшной силы удара в дверь ребёнок к счастью не услышал. Приложив палец к губам, мы призвали его молчать. Вдруг Фриц замычал, прикрыв рот ладошкой, и стал нам указывать на окно. Сегодняшней ночью была, как никогда, очень большая яркая луна и, находясь как раз напротив окна, она хорошо просвечивала через розовые шторы детской спальни. К своему ужасу мы увидели через эти шторы возникший за окном силуэт человека; хоть это конечно и невозможно, так как с той стороны не растут деревья, по которым можно взобраться до второго этажа, а каменная стена не имеет никаких выступов. Однако силуэт человека вырисовывался очень чётко и указывал на то, что за окном кто-то находится. Висел ли этот человек в воздухе или поставил лестницу, которой у нас, кстати, нет, не известно, но он точно там был. Задув со страха свечу, я взяла в охапку детей и начала молиться. Сначала мои молитвы были обращены к святому Килиану, потом к Деве Марии. Только после кондаков образ за окном, откидывающий чёткую, жуткую тень на шторы, медленно, но исчез. Так мы и просидели с детьми всю ночь, не сомкнув глаз и смотря в страхе то на дверную ручку, то на окно. Альф, кстати разрывался всю ночь, и замолк только под утро, напоследок как-то громко и жалобно взвизгнув. Когда часы в гостиной пробили шесть часов утра, моя интуиция подсказала, что всё закончилось и можно смело выходить из спальни. Измотанные ночными кошмарами дети, наконец, заснули, и я решила, что не стану их будить, даже когда к ним придёт учитель. Руперт был найден мной спящим в библиотеке. Как и предполагала, он заснул прямо там и конечно ничего не слышал, а мой рассказ принял за приснившийся мне кошмарный сон. Переубеждать его, я не решилась, так как это всё равно бесполезно. Своего же старого слугу даже не стала ни о чём расспрашивать, зная какой он глухой и как крепко спит в своей каморке под лестницей. Надеюсь, что хоть вы мне поверите, – закончила свой рассказ женщина. Фридрих встал с софы и, пытаясь мысленно переварить рассказ женщины, вышел из детской спальни. За последнее время он конечно уже много раз успел столкнуться с такими странными вещами, о которых никогда никому не поверил бы. Но теперь, его начинали терзать сомнения во всём, даже в том, что происходило ли это всё с ним. Всю свою жизнь Фридрих был очень рациональным человеком и опирался только на факты. Услышь он подобные истории из уст женщины недели две назад, не усомнился бы в её сумасшествии или временном помешательстве, но теперь, пытался анализировать. Его мозг обрабатывал полученную им информацию и старался найти хоть какое-то объяснение тому, о чём рассказала фрау Магда, хоть это было и непросто. – Если вы надеялись, что я смогу вам чем-то помочь, – сказал он, обращаясь к женщине, – то, увы, у меня нет, ни версии как это сделать, ни ответа на всё произошедшее с вами сегодня ночью. Фрау Магда вздохнула.