– Это почему? – спросил Фабер. – Да потому, что народ у нас суеверный и богобоязненный, – ответил он. – Уж если человек покончил с собой, то значит, обязательно должен скитаться по земле непрощённой душой, пока не выйдет наложенный ему для этого срок, – пояснила кухарка перекрестившись. – Но вы же пошли служить в этот дом, – сказал Маркус, обращаясь к обоим. – А чего бояться, – ответил Грин. – Разве бестелесный дух может навредить? Да и семьи свои нам кормить же чем-то надо. И не верю я, если честно, во все эти сказки, про привидения. А вот к вам они, похоже, наведываются. Уж очень часто вы по ночам кричите. «Значит, они меня всё-таки слышали, и скорее всего ни раз». Маркус посмотрел на управляющего и кухарку и заметил их перекрёстные взгляды. – Уж не поверили ли вы во всё то, что вчера происходило в доме? – с ухмылкой спросил его управляющий. – А что вчера происходило в доме? – опять вопросом на вопрос, ответил Маркус. – Как что? – удивился Грин. – Да хозяин же проводил спиритический сеанс и вроде как вызвал дух дочери того самого графа Вебера. Об этом весь вечер только и рассказывали слуги, нанятые мной для обслуживания. – Ох, грех-то какой, – вновь перекрестившись, сказала женщина, занимаясь нарезкой овощей. – Это как вам угодно, – ответил Грин, – только мой предшественник, служивший в этом доме графу фон Веберу до самой его смерти, тоже много чего мне рассказывал. – А вы его знаете? – оживился Маркус, отодвигая от себя миску с кашей, так и не решившись положить из неё в рот ни одной ложки. – Немного знаю, – ответил Грин. – Только я очень давно не видел его и не общался с ним уже несколько лет. Кажется, он живёт затворником где-то на той стороне города. – А как его имя? – поинтересовался Маркус с серьёзным видом. – М-м-м…, – задумавшись на несколько секунд, промычал управляющий, – а, вспомнил, Отто! Вот только фамилии его я не помню. Хотя, с таким редким именем его не трудно будет найти. Но зачем он вам понадобился? – С таким редким именем я знаю ризника из Церкви Святого Килиана, – сказала вдруг кухарка. – Это собор возле Рыночной площади? – уточнил на всякий случай Маркус. – Именно, – подтвердила женщина. Сорвавшись с места, Маркус поблагодарил её за не съеденный им завтрак и направился к выходу. – Надеюсь, вы не забыли о своих обязанностях!? – вдогонку ему крикнул Грин. – Потом, всё потом, – отмахнувшись от него, как от надоедливой мухи, ответил Маркус, покидая кухонное помещение. Где именно находилась Рыночная площадь, Маркус знал только примерно, ведь он лишь раз бывал в самом центре города, так как почти не покидал место своей новой службы. Однако высокие шпили башен собора были хорошим ориентиром для любого гостя Вюрцбурга. Освещённый в честь миссионера – святого Килиана, он являлся чуть ли не главным украшением города. Отправившись в центр пешком, Маркус уже через полчаса заметил протыкающие небо сияющие кресты, расположенные на западных башнях собора, и знал точно, в каком направлении нужно идти. Миновав несколько улиц, он вышел точно к западному входу в собор. Попав в толпу людей тянущихся внутрь святой обители, Маркус мерно поплыл в её общем потоке. Оказавшись внутри храма, Фабер в первые минуты даже забыл, зачем сюда пришёл, настолько он был поражён его величием. Миновав центральную галерею, украшенную в стиле барокко великолепной лепниной и свернув под нервюрный свод бокового нефа, Фабер вышел из общего потока прихожан и, прислонившись к стене, решил передохнуть. Несмотря на слабое освещение, всё внимание Фабера было приковано к художественным произведениям, изображающим сюжеты из библии, которыми кто-то искусно исписал свод собора. Но тут его несильно толкнули и отвлекли от этого занятия. Обернувшись, он увидел фигуру в чёрном балахоне, проскользнувшую между ним и колонной. Маркус схватил фигуру за рукав и тем самым заострил на себе её внимание. Когда человек откинул капюшон, под ним показалась круглая голова с католической лысиной священника, с очень одутловатым, но гладким лицом. – Вы что-то хотели? – спросил священник, оглядев Маркуса снизу доверху. – Мне бы найти человека по имени Отто, – ответил Фабер. – Он, кажется, служит у вас ризником. Священник как-то странно посмотрел на лицо молодого человека и ответил: – Следуйте за мной. Просто похоже, что внешний вид незнакомца вызвал у него некую оторопь. Маркус прошёл за священником по боковому нефу до самых хоров, за которыми они нырнули в низкий проход, выведший их в клуатр. Его необычные своды и камни вновь невольно привлекли к себе внимание молодого человека, но явно спешащий куда-то священнослужитель не дал Фаберу, как следует их рассмотреть. Выйдя из клуатра через тимпан портала, священник сообщил, что ему нужно идти в одну сторону, а Фаберу в другую, и руками указал нужное Маркусу направление. – Интересующий вас человек служит в ризнице мемориального зала, – сказал он на прощание и исчез за углом трансепта. Маркус растерянно огляделся, но двинулся в указанном направлении и вскоре действительно оказался в небольшом зале собора, напоминающим сводами клуатр. Только в отличие от главного нефа здесь было очень тихо. Не увидев ни одного прихожанина, Маркус стал с любопытством изучать антураж помещения. Пройдя между колонн, он занял место на скамье возле огромного каменного распятия с Христом и, как настоящий праведник, начал читать латинские надписи на стене. В этот момент скрипнула петлями ведущая в предел дверь, и в зале появился высокий, крепкого телосложения, это было видно даже под широким балахоном, человек. Маркус сразу же встал, и, обратившись к нему, спросил: – Извините, но не могли бы вы подсказать, как мне увидеть ризника, по имени Отто? – А зачем он вам? – поинтересовался человек, внимательно осмотрев незнакомца. – Мне необходимо с ним поговорить, – ответил Маркус, подходя к высокому человеку в балахоне. – Идёмте за мной, здесь не место для мирских разговоров, – сказал человек и жестом указал следовать за собой. Маркус повиновался. Пройдя через весь зал, человек открыл в глубокой нише стены узкую, но высокую дверь и вошёл с ним в небольшое, но светлое помещение. Несмотря на свои размеры в полукруглой комнате было сразу аж три окна. Правда все они располагались от пола на высоте человеческого роста и без лестницы не позволяли любоваться открывающимся из них видом. В помещении находилась куча церковной утвари, разных, не совсем понятных Маркусу вещей, множество книг лежащих стопками прямо на каменном полу и большое количество образов с изображениями самых разных святых. Одним словом, это и была ризница. Прямо посередине стоял большой тёмного дерева стол, также заваленный разной церковной литературой, и два старых удобных стула. – Садитесь и говорите, зачем пришли, – предложил человек, занимая место на одном из стульев. – Так значит, вы и есть, тот самый Отто? – спросил его, присаживаясь, Маркус. – Тот самый, – ответил человек. – Только прошу вас, не тяните и поскорее излагайте ваше ко мне дело. Только теперь Фабер мог более-менее рассмотреть его лицо. Это был мужчина в годах, но не совсем ещё старик. Его широкие волевые черты лица выдавали в нём сильного, мужественного и целеустремлённого человека. Он не был монахом или священником, потому как его большую голову покрывала густая чёрная шевелюра кудрявых волос. Над глубоко посаженными глазами нависли кустистые прямые брови. Тонкие губы словно застыли в постоянной улыбке. Маркус долго смотрел на него, собираясь с мыслями и не зная с чего начать. Наконец, он спросил: – Это, правда, что вы служили одно время слугой в доме фон Веберов, который находится на окраине Вюрцбурга? – Правда, – ответил мужчина, немного подняв брови. Было заметно, что вопрос его сильно удивил. – Видите ли, моё имя Маркус Фабер, – представился молодой человек, облизав пересохшие губы, – и я сейчас служу привратником в том же доме, только у доктора Штанца. Надеюсь, вы о нём кое-что слышали? – Слышал, – скрестив на груди руки, ответил человек. – И что же? – Так вот, – продолжил Маркус, – вся прислуга, которая работает на герр Штанца, живёт в небольшом домике, стоящем неподалёку от особняка. Все мы спим в отдельных комнатах. Я, занимаю комнату на первом этаже слева от входа. Молодой человек замолчал и замялся. Он не сводил глаз с мужчины, впрочем, как и тот не сводил глаз со своего странного посетителя. – Говорите же, – подтолкнул его к продолжению своего рассказа мужчина. – Живя в этом доме, – продолжил Фабер, – я уже третий месяц вижу по ночам одно и то же видение, – наконец выпалил он и пристально вгляделся в глаза собеседника. Однако лицо мужчины оставалось бесстрастным. Маркус больше всего опасался, что на него начнут смотреть как на сумасшедшего, но по выражению лица собеседника он понял, что тот так не думает, и после секундной паузы продолжил: – Это образ молодой фрейлейн, которая что-то ищет каждую ночь на стеллажах с книгами, – более развёрнуто, пояснил Маркус. – Я долго думал, что у меня обычные галлюцинации или постоянно повторяющийся кошмарный сон, но в последнее время, я начал слышать у себя в голове её голос. Она просит найти какое-то письмо, а затем исчезает. А в последний раз, привидение попросило отдать её ребёнку колье. Пытаясь разобраться в этом вопросе, я узнал, что в этом доме раньше действительно проживала девушка, являющаяся дочерью прежнего хозяина. Однако мне не удалось ничего узнать о её смерти или гибели. А так же, никто никогда не слышал ни о каком ребёнке. Быть может вы, человек, знавший когда-то жившую в этом доме семью, сможете мне хоть чем-то помочь. Фабер говорил негромко, сбивчиво, иногда нескладно, не зная как правильно изложить суть своего вопроса, заставившего его прийти сюда. Он так разволновался, что даже почувствовал бегущие по спине струйки пота. От опытного и мудрого взгляда его слушателя всё это не ускользнуло. – Скажите, честный ли вы христианин и ревностный ли вы католик? – вдруг задал ему вопрос мужчина. Фабер опешил. – Нет, – ответил он. – Я конечно христианин, но уж никак ни ревностный католик и в церкви бываю не часто. – Ну, тогда вам будет трудно принять на веру тот факт, что души людей, покончивших жизнь самоубийством, могут долгое время оставаться на земле. Несчастным уготована эта участь из-за страшнейшего греха, который они совершают, отнимая у себя жизнь, данную им Богом. – Вы ошибаетесь, – сказал Маркус. – После того, что я видел, мне вовсе не трудно в это поверить. Наоборот, я имел возможность лично убедиться в том, о чём вы мне говорите. Но почему же так происходит? Как помочь несчастной душе этой девушки? И кто она такая? – К сожалению, душа этого чистого создания не была отпета согласно церковным правилам, так как это запрещено делать для самоубийц. Я не священник и не смогу вам ответить, как спасти её. Да и на свершение индульгенции у меня тоже нет допуска. Тем более боюсь, что к почившим она и не применима. Нужно бы поискать информацию об этом в старом Римском Катехизисе. Затем, смотря куда-то в пустоту, он тихо добавил: – Хотя я и не уверен вовсе, что это было самоубийство. Возможно, имел место обычный несчастный случай. Но как бы там ни было, наш викарий наотрез отказался отпевать её перед похоронами. Отменить же его епитимью в праве только он сам. – Скажите мне хотя бы имя этой девушки, – попросил в отчаянии молодой человек. – Если бы это ей помогло, – вздохнув, тихо проговорил мужчина, и уже более громко, чеканя каждую букву с присущим баварцам акцентом, произнёс, – имя этой бедняжки Брунгильда фон Вебер. Её отец был помешан на героических сагах о Зигфриде, если вы, конечно, понимаете, о чём именно я говорю. Кстати, эта же страсть к чтению передалась и его дочери, начавшей глотать книги уже с раннего возраста.