– Это значит, что доктор Штанц пришёл к нам из другого мира, – ответила старуха, – или же он с ним как-то связан, – пояснила она. Вдруг, стакан начал двигаться сам. Слуга протёр предусмотрительно надетым чёрным нарукавником доску и стал записывать на ней новые буквы. – Он путешественник между миров, накопивший свои знания в веках и десятки раз перерождённый, – прочитал слуга, когда стакан замер. Лишь только он замолчал, стакан вновь задвигался. – Вскоре его истинная сущность будет раскрыта, и он покинет ваш город, отправившись в другие земли, – передал своими словами очередное послание слуга. Что же на самом деле было написано на его дощечке, никто не видел, но он едва поспевал записывать мелькающие под донышком стакана буквы. – Покинет, как бы, не так, – пробормотал молодой человек. – А если и покинет, мы его всё равно найдём. От правосудия не скроешься. – Вы забываете, что имеете дело с человеком, который ни за что не даст себя арестовать полиции, – сказала серьёзно фрау Генриетта. – Он умён, бесстрашен и силён своими знаниями и способностями менять реальность. Вы его не поймаете. Вы можете лишь попытаться заставить его проявить свою истинную сущность и тем самым ускорить его отъезд из нашего города. Здесь ему точно не суждено умереть. – Мне бы только узнать, куда он сбежит, – сказал молодой человек, прищурившись. Стакан вновь заскоблил донышком по столу. – Доктор Штанц погибнет в чужих землях, сгинув в пламени огня, чтобы переродиться ровно через сто лет, – прочитал пожилой слуга очередное послание. – А если в новом теле он станет добрым человеком? – тихо задала вопрос одна из девушек. – Он никогда не станет добрым человеком, – ответила старуха, сверкнув глазами и замотав головой. – Его душа давно ему не принадлежит, ей управляет злой демон, которому он её вручил в обмен на знания. И демон этот заключён в камень на перстне, который он носит на своём мизинце. Он должен перерождаться, чтобы сеять смерть. Я вижу её прекрасный облик, стоящий за его спиной. Но нужно понимать, что смерть двойственна и она не всегда просто собиратель душ, но иногда и их каратель. Похоже, что многим в этом городе пришло время расплачиваться за свои сокрытые грехи. Очень многим! Стакан с водой опять сорвался в пляс. – В следующем своём земном воплощении, это зло будет заключено в тело человека по имени Йозеф, который родится в Баварии, – поведал пожилой слуга, с прищуром разбирая свои записи. – Я вижу кресты, много крестов, – закрыв глаза, проговорила фрау Генриетта. – А кем он станет? – задала вопрос опять та же любопытная девушка. Стакан несколько раз скользнул по столу. – Доктором, – ответил слуга. – Но почему опять непременно доктором? – возмущённо спросила девушка. – Это отличная оболочка чтобы творить зло, доставляя людям, боль и страдания, – ответила ей фрау Генриетта, не открывая глаз, и немного содрогнувшись, добавила, – кресты, я опять вижу кресты. Они везде и накрывают землю огромными тенями. Всюду огонь, чёрный дым от него закрывает небо, а железные повозки с крестами движутся по всем городам Европы. – Ангел Смерти, – прочитал очередное внезапное послание слуга. – Что бы это значило? – переспросила девушка. – Этим прозвищем его наградят несчастные жертвы, – ответила ей пожилая женщина. – А кресты означают только одно – смерть. Земля утонет в огне, а небесные врата разверзнутся для потока невинно убиенных, загубленных им душ, – пояснила фрау Генриетта, разомкнув, наконец, веки. – А чтобы узнать, действительно ли всё предсказанное Кассандрой правда и принадлежит ли душа вашего доктора тёмным силам, можете попытаться проверить это сами, – сказала она, пристально посмотрев на Брюмера. – Это как? – скептически спросил он, наклонив голову и взметнув левую бровь. – У людей продавших свою душу тёмным силам или заключивших с ними чёрный договор на теле всегда остаётся отметина, так называемая метка дьявола. Это могут быть необычной формы, чаще в виде звезды, родимые пятна, порезы, шрамы от ожогов. Но чтобы понять Сатанинская ли это печать нужно пристально изучить такое место. Обычно от адовых лап кожа или ткань приобретают оттенок синюшно-бордового, красноватого, а иногда и зеленоватого оттенка сильно отличаясь от основного покрова тела. А так же она не боится жара огня, укола иглой и холода, о чём не знали средневековые инквизиторы, сжигая сотнями невинных людей, корчащихся от их пыток в эти самые места. Появляются такие печатки несколькими способами. От рождения, если ребёнка родили или зачали во время специального обряда, или в процессе жизни. Проклятый, либо доброволец, что поощряется особенно владыкой, становится помеченным сразу после заключения контракта. – Но на каких участках тела искать такие отметины? – пожал плечами Брюмер, проникшись к словам старухи. – Ведь не заставлю же я подозреваемого человека раздеваться передо мной донага. – Чаще всего владыка помечает своих слуг в потаённых местах; на сгибе локтей, подмышкой, между пальцев, на внутренней поверхности бедра, под веком, за ухом или под волосами. Но бывает и наоборот, снаружи. Что говорит об особом статусе такого господина или госпожи. Так, после подписания чёрного договора, владыка может поставить печать на груди или даже на ладони, что тем самым полностью поменяет начертанные на ней линии судьбы и сердца, которые больше такому человеку не принадлежат. – О, Боже! – воскликнула одна из девушек, резко прикрыв рот рукой. – Что с вами, милочка? – поинтересовалась сурово у неё старуха. – Да ведь когда я была на последнем приёме в доме герр Штанца, видела у него на левой руке чёрную обрезанную до фаланг пальцев перчатку, – трепеща, ответила девушка. – И что из того? – спросил Брюмер. – Доктор нам ещё объяснил, что на этой ладони у него имеется сильный химический ожог от проводимых им когда-то опытов, и поэтому он носит на ней перчатку, – пояснила девица, дрожа. – А вдруг там именно та отметина, о которой вы нам сейчас поведали? – предположила она, посмотрев на фрау Генриетту. – Очень может быть, – пробормотала старуха, как-то задумчиво. – Фу, бред, – резко бросил Брюмер, не сдержавшись. Хотя в его памяти мелькнул фиолетовый шрам на нижней губе доктора. Старуха и девушки посмотрели на молодого человека, но никто из них ничего ему не ответил. – Есть у вас ещё вопросы? – обратилась фрау Генриетта к молодому человеку. – Нет, – помотав головой, ответил Брюмер. Он был окончательно сбит с толку и больше не знал, о чём ему спрашивать. – В таком случае сегодняшний сеанс связи с потусторонним миром, посвящённый нашему гостю, закончен, – торжественно объявила фрау Генриетта, устало откинувшись на спинку кресла, и при этом как-то странно содрогнувшись всем телом. – Спасибо тебе Кассандра! – громко поблагодарила она провидицу. И уже через несколько секунд едва слышно пробормотала: – Можете зажигать свечи. Слуга отошёл от стола и стал с зажжённым трутом обходить все настенные подсвечники, пока гостиная вновь не озарилась. Когда Брюмер с Ребеккой вышли на улицу, там уже было темно. Вдохнув полной грудью свежего морозного воздуха, молодой человек почувствовал, как его разум очищается от навеянного в салоне фрау Генриетты тумана. Всё произошедшее в этот день так сильно на него подействовало, что он, взяв девушку под руку, дошёл с ней до их дома, так и не нарушив между ними ни разу молчания. 24 глава (начало) После того, как светская власть перешла от Епископов к Курфюрстам Вюрцбургская резиденция последнее время по большей части пустовала. Было ли это связано с втянутой в войну Баварией или с захолустным и неудобным расположением города, понять сложно, но дворец посещался довольно редко. Однако это не означало его полного запустения. Здание резиденции и прилегающая к нему территория содержались в полном порядке целым штатом обслуживающего персонала, и было в любой момент готово принять своих новых хозяев. Вот и сегодня, после длительного отсутствия во дворце царствующих особ, здесь всё сверкало и блестело от льющих целых потоп света свечей, расставленных в огромных роскошных люстрах. Залы и комнаты были вычищены и вымыты, несмотря на то, что их насчитывалось больше трёх сотен. Подъезд к центральному входу здания вымели от снежных наносов, а главный парадный вход торжественно выстлали паласами, ещё сохранившими на своей поверхности, уже подёрнутой лёгким инеем, следы приехавшего не больше часа назад кронпринца. Визит Людвига Карл Августа не был полной неожиданностью для обитателей резиденции, так как ещё накануне вечером королевский посыльный доставил официальное уведомление о приезде принца. Герцог и бургомистр сейчас находились в отъезде, а потому единственными спутниками кронпринца, стали сопровождающий его личный штат и прислуга, находившаяся в резиденции на постоянной основе. Кронпринц скучал. Позавтракав, он сидел у большого окна Императорского зала и смотрел куда-то в неведомую даль. Вошедший внезапно дворецкий, не удосужившийся даже сообщить о своём визите стуком в дверь, заставил Людвига немного вздрогнуть от неожиданности. – Ваша светлость, письмо доставлено, и вернувшийся курьер привёз с собой ответ, – сообщил слуга принцу. Людвиг лишь чуть приподнял с позолоченного подлокотника кресла свою руку и поманил жестом к себе, намекая без слов отдать ему означенный ответ, немедля. Дворецкий подошёл и положил небольшой свёрнутый листок серой бумаги на маленький, с кривыми резными ножками столик. Развернув письмо, и быстро пробежав глазами его содержимое, принц воскликнул: – Ах, ну хоть какое-то развлечение! Затем он отложил листок и, встав с кресла, обратился к слуге: – Подготовьте сегодня малую гостиную возле моих покоев к приёму гостей и сообщите на кухне, чтобы к шести часам вечера был готов ужин на четыре персоны. Да, и подготовьте голубую гостевую спальню на всякий случай. – Ужин будет официальным или неофициальным? – поинтересовался вежливо дворецкий. – Неофициальным, – ответил молодой человек, – поэтому не готовьте торжеств по протоколу, а просто накройте стол блюдами от нашего повара и поставьте лучшего вина из местных погребов. – Всё будет исполнено, – поклонившись, заверил принца слуга и быстро покинул зал. Людвиг Карл Август после его ухода вновь сел в своё кресло и вернулся к прежнему занятию; обратил свой взор в далёкое никуда. Ещё несколько дней назад он находился в Мюнхене и также скучал. В зимней кампании наступил перерыв и принц, уже довольно давно не бывший у себя на родине приехал в Мюнхен, чтобы переждать здесь время затишья. О своём отбытии он решил пока не уведомлять молодую жену и хотел хотя бы ненадолго остаться в уединении. Вюрцбург же подходил для этого, как нельзя лучше, играя роль необитаемого островка в бескрайнем океане или же оазиса в огромной жаркой пустыне, где можно было спокойно и отдохнуть и предаться тем воспоминаниям, которые у принца вызывали чувство горечи и счастья одновременно. Уже в Мюнхене до Людвига дошли слухи, что в любимом им городе за год произошли несколько значимых для его жителей событий. Самые яркие и громкие сообщения и рассказы были посвящены поселившемуся недавно в Вюрцбурге таинственному, и якобы лечащему от любых недугов доктору по фамилии Штанц. Принцу хватило всего нескольких историй о нём, чтобы немедля поменять место своего временного пребывания и сорваться в Вюрцбург, который он собирался посетить лишь ближе к весне. Два письма были написаны им лично заранее. Одно послано в Вюрцбург, сразу после отъезда из Мюнхена, а другое, предназначенное герр Штанцу, после приезда в резиденцию. Понимая, что принц не может просто так, без предлога, пригласить незнакомого и непредставленного ему официально человека, Людвиг пригласил герр Штанца без уведомления причины и, «желательно со своей женой…» о которой был также немало наслышан. Ведь все мы прекрасно знаем и представляем, какими яркими выдумками обрастают в устах людей разные новости и события со временем. А о герр Штанце и его красавице жене уже было распространено немало будоражащих воображение романтиков слухов. Приглашение Штанца в резиденцию выглядело как приказная просьба и не объясняло страстного и немедленного желания принца, видеть столь впечатлившего местный люд доктора. А чтобы ужин прошёл более непринуждённо, и кронпринцу не пришлось бы представляться самому, что выходило за рамки этикета, он пригласил на ужин герр Вагнера и его жену. Только время назначенное главе магистрата и первому советнику бургомистра было сдвинуто на час вперёд, чтобы у принца была возможность спокойно обговорить с ним их встречу с доктором Штанцем, и чтобы тот был готов послужить человеком, представившим их друг другу. Поэтому, проведя весь день в забвении, в пять часов вечера кронпринц уже принимал у себя чету Вагнеров. – Как же хорошо, что вы, наконец, приехали, – выразил свою радость герр Вагнер, после почтительного приветствия. – У нас накопилась куча бумаг, которые я собирался отсылать в Мюнхен на рассмотрение и получение резолюций, а вы так своевременно прибыли сами.