Точно! Я же видел, как перед этим она выпила кубок с какой-то вязкой красноватой жидкостью. Доктор мог запросто усыпить её. Но зачем тогда она оказалась на этом чердаке?» Словом, у Маркуса возникало больше вопросов, чем ответов. Передумав всё, что только можно, он несколько раз вскакивал и начинал собирать свои вещи, но затем вновь садился на кровать и, опустив голову, погружался в глубокие раздумья. «Что же делать? Что мне делать?» Так, он продолжал лёжа размышлять и теряться в догадках до того момента пока не услышал в своей комнате чьи-то лёгкие шаги, сопровождаемые шуршанием женского платья по полу. Глаза Маркуса были открыты, но в комнате стояла такая темень, что он не мог видеть даже стен. Луна висела за домом, и её свет освещал лишь небольшую часть парка, пока совсем не попадая в его окно. Вот шаги возобновились, и подол женского платья прошуршал в сторону самого дальнего угла комнаты, туда, где висели книжные стеллажи. Маркус резко остановил течение своих мыслей, словно боясь, что нежданная гостья каким-то образом услышит их. «Неужели это Аннабелла? Всё понятно, я не пришёл сегодня в лесной домик, и она решила сама навестить меня. Но как она пробралась в комнату?» Входная дверь в дом хоть и не закрыта на замок, но такая скрипучая, что он бы вряд ли не услышал, как её кто-то открыл. Маркус не раз собирался смазать эти старые заржавевшие петли, но затем передумал, потому что понял; так он сможет всегда знать, когда и кто из слуг вернулся или вышел. Тут шорох повторился вновь. Фабер попытался чуть приподнять и повернуть свою голову. Когда ему, наконец, удалось это сделать, он затаив дыхание уставился в тот тёмный угол, откуда доносился странный звук. Как раз в этот момент лунный свет изменил направление и полоснул через плотный узорный тюль, немного разрывая непроглядный мрак спальни. Маркус обомлел. Прямо перед ним, в том самом месте, где висели книжные стеллажи, вырисовывалась полупрозрачная женская фигурка в пышном, но немного устаревшем платье без кринолина. Она стояла к нему спиной и попеременно вытаскивала из нескольких рядов книг по одному экземпляру, и быстро перелистывая их, возвращала обратно. Нет – это была не Аннабелла. Стан незнакомки тоже казался изящным и грациозным, но эта девушка имела более низкий рост и совсем другую причёску. Аннабеллу, Маркус узнал бы из тысячи. Девушка действовала быстро и неосторожно. Она переворачивала каждую книгу корешком вверх и трясла её так, словно надеялась, что из неё что-то выпадет. Нет, бесплотный образ не касался книг как живой человек, он лишь совершал похожие движения, а они сами двигались по воздуху. Особенно отчётливо это было заметно с той стороны, где сидел мужчина, откуда призрак и вовсе не всегда различался. Его образ то проступал, то нет, как туман над небольшим водоёмом или лёгкое облачко на лазурном небе, временами раздуваемое налетающим ветерком, а иногда опять формирующееся из дымчатых пятен конденсируемой влаги. Маркус устал находиться в одной позе, его согнутые руки, спина и шея жутко затекли. Он невольно шевельнулся, чтобы поменять положение своего тела, но кровать предательски скрипнула. Незнакомка явно услышала этот резкий звук и сразу прекратила своё занятие. Она бросила очередную просматриваемую ею книгу на пол и резко обернулась. Хотя скорее это был даже не разворот, а её образ просто вывернулся наизнанку, словно двусторонняя шляпа корсара. Теперь Маркус увидел её лицо. Оно, как и весь девичий облик, было полупрозрачным, фантомным, но невероятно прекрасным. Нет, не таким, как у Аннабеллы. Здесь явно чувствовалась европейская кровь. Даже несмотря на однотонность видения, Маркус понял, что девушка являлась блондинкой. У неё были длинные ровные волосы, милое овальное лицо, чуть вздёрнутый носик, тонкие, но не портящие её чувственные губы и бездонные голубые глаза. Где-то он уже видел это лицо. Но где? Неожиданно в памяти Фабера возник образ, который он наблюдал в зеркальной чёрной глади местного пруда. Точно! Это была она! Те же голубые глаза, тот же взгляд полный печали и тоски. И смотрела она на него не только из-под воды, но и со своего портрета, который висел в спальне Аннабеллы, прямо напротив того окна, куда несколько дней назад заглядывал Маркус, стоя на узком межэтажном карнизе в глухой ночи. Девушка пристально уставилась на Маркуса этим очень печальным, полным отчаяния взглядом, и, протянув к нему свои руки, словно моля о помощи, поплыла медленно в его сторону, шурша по полу подолом своего платьем. «Помоги мне. Найди его», – вдруг раздался в его голове её клич о помощи. Голос был тихий и нежный. Маркус невольно попытался отстраниться от своего видения, но упёрся в стену. Незнакомка же, всё так же вытянув руки, медленно приближалась к нему. Мужчина раскрыл широко глаза, не зная к чему готовиться. Вскочить он не мог, так как столбняк сковал всё его тело. А в тот момент, когда незнакомка почти вплотную приблизилась к нему, он явственно услышал в своей голове женский надрывный стон. От внезапно охватившего его ужаса, Фабер почувствовал, как его душа вдруг вырвалась из тела и, закачавшись на невидимых волнах, устремилась в бесконечность, туда, куда улетело и само́ сознание. Однако это состояние нельзя было назвать обычным обмороком. Фабер, словно погрузился в гипнотический сон. Он вновь оказался на поляне возле дома, куда был послан товарищами в разведку. Изодранный мундир совсем не согревал от наступивших осенних холодов, а в мокрой шинели тяжело было бы поднимать ноги в болоте, поэтому тело бил жуткий озноб. Вот в окне кто-то мелькнул. Маркус опять заглянул в него. На этот раз никого, ни единой души. Только в битом черепке еле тлеет свеча. Постучать? Нет, нужно осмотреться снаружи. Выставив кремнёвое ружьё штыком вперёд, молодой человек двинулся вдоль избы. Французская артиллерия стихла, и природа постепенно стала оживать. В лесу заухал филин, из ближайших камышей закричала пугливо выпь. Двигаясь перебежками, Маркус обогнул дом и даже заглянул в сарай. Правда, на его дверях висел огромный ржавый замок, но через широкие щели исходил лишь лошадиный храп. Во всяком случае, никаких намёков на пребывание здесь французских фузилёров не было. Возвращаться за своими сослуживцами по темноте и холоду ужасно не хотелось, но и позвать их криком Фабер тоже не мог. Поэтому нацепив на штык белый платок, и подняв высоко ружьё, он просто помахал ими, как стягом, надеясь, что товарищи увидят этот знак и всё поймут. «Подожду здесь, а если через десять минут никто не появится… Ну что же, придётся за ними сходить самому». Притаившись, Маркус не просидел и пяти минут, как вдруг из избы послышались странные звуки; будто рычало какое-то животное, вроде большой собаки. Он прислушался. Раздался скрежет по дереву и ещё один рык. «Странно. Что это?» Маркус подошёл к дверям избы. Звуки исходили оттуда, но заходить самому, было немного боязно. Однако очередной резкий громкий рык, опять привлёк его внимание, и, не выдержав, он приоткрыл входную дверь. К удивлению, она оказалась не заперта. Ступив в дом, он сделал пару шагов и замер, как вкопанный. Прямо на него, из темноты сеней, смотрели несколько пар горящих как угли, красных глаз. Теперь, более-менее понятно, почему хозяин не закрылся на засов. С такой охраной можно спать спокойно. Наверно это те самые пастушьи собаки, которых держат все местные жители. Но зачем же оставлять их в доме? Фабер потянулся в карман и чиркнул огнивом. О, ужас! К своему великому удивлению, он увидел вовсе не собак, а людей. Три или четыре человека, он точно не рассмотрел, вернее даже солдата, стояли перед ним на коленях и злобно разглядывали его. Их глаза действительно светились дьявольским огнём, а белые, как альпийский снег, лица, выражали эмоции настоящих безумцев. Морща носы, словно унюхавшие добычу охотничьи псы, они все разом рванулись в сторону Маркуса, издав при этом, то самое звериное рычание. Успев отпрыгнуть к дверям, молодой человек заметил, что к его счастью их крепко сдерживали привязанные к ногам цепи. В ту же секунду двери из избы в сени отворились, и в освещённом свечой проёме возникла фигура мужчины. Удивительно, но Фабер опять не видел его лица; только размытое пятно маячило над довольно крупным телом. Медленно пятясь к выходу, Маркус зацепился за высокий порог и упал наружу в сырую траву. Вдруг из-за полоски леса раздалась канонада и через несколько секунд стали разрываться выпущенные из гаубиц гранаты. Видно француз решил выбить притаившихся в лесном массиве партизан, и тем самым пробить себе брешь в окружении, в которое попали несколько их дивизий, пожелавших под покровом темноты вырваться из него. Место ночной тишины возник один сплошной оглушающий свист. Взрывы, один за другим, стали валить деревья, а попадая в болото вздымать фонтаны тухлой воды и разбрасывать огромные комья грязи. Ещё минуту назад, прекрасная дивная ночь, превратилась в кромешный, ужасающий ад, из которого уже не было спасенья. Разорвавшаяся рядом с избой граната мгновенно ослепила и оглушила Маркуса. Взявшись за контуженую голову, он громко закричал от дикой боли и… Проснулся. Утренний яркий свет застал его, когда он услышал чьи-то громкие голоса. Они доносились с улицы. Открыв припухшие, от последних бессонных ночей и нерегулярного питания, глаза, Маркус с трудом встал с кровати и подошёл к окну. Прямо перед домиком стоял Хейно Грин и, очень красноречиво жестикулируя руками, что-то объяснял нескольким, незнакомым людям, одетым как рабочие. Немного удивившись этому, Маркус наскоро накинул старую солдатскую шинель и вышел из комнаты. Он очень надеялся незаметно проскочить мимо управляющего, но только он свернул за домик, как услышал позади себя окрик Грина. Обернувшись, Фабер увидел приближающегося к нему управляющего. Пришлось остановиться. – Ну, наконец-то вы соизволили проснуться, – сказал ему Грин, укорительно. – Я с самого утра сбился с ног, бегая по всей усадьбе. – А что случилось? – поинтересовался Фабер. – Воды я наносил на три дня вперёд, дровами забит весь подвал особняка, а продукты привезут только завтра, ведь сегодня не пятница. – Вы плохо осведомлены насчёт дел вашего господина, – ответил Грин. – Видите этих людей? – спросил он его, указывая на шестерых мужчин. – Это рабочие, которых я нанял для наведения порядка в усадьбе, вокруг особняка и уборки парадного двора и въезда. Ведь вы, кажется, в последнее время совсем перестали следить за ними и исполнять роль привратника. – Если бы вы обратили внимание на погоду, то непременно заметили, что уже два дня дует сильнейший ветер. Он сгоняет весь мусор в кучи, срывает и кружит листья. Я просто не в состоянии один всё это убрать. – Ну, ладно, – более спокойно сказал Грин. – Я позвал вас не для наказания или обсуждения ваших обязанностей. Я хочу сообщить, что в ближайшие дни у доктора намечается большой, торжественный светский приём. В субботу будет крупный заезд гостей. К этому времени всё должно быть убрано и везде должен быть порядок. Это ясно? – Ясно, – вяло ответил Фабер. – А теперь я могу сходить позавтракать? – Можете, только не рассиживайтесь. Завтра в помощь нашей кухарке приедут два повара, нанятых мной из некоторых городских заведений, и вам придётся довольствоваться передней или трапезничать у себя в комнате. Маркус на это известие уже ничего не ответил. Он развернулся и направился быстрыми шагами в сторону особняка. Про себя он уже решил, что, во что бы то ни стало, попытается найти доказательства страшного преступления своего хозяина. Ночное же видение у себя в комнате он воспринимал теперь как дурной сон. «Немудрено, что после всего увиденного мне снилась всякая ерунда», – проговорил он мысленно сам себе, когда стал вспоминать свои ночные приключения. Дневной свет полностью прогнал все страхи. Приближаясь к особняку, он не сводил взгляда с окон Аннабеллы. Нет, сегодня там всё было тихо. Портьеры наглухо задёрнуты и за ними не происходило никакого заметного движения. После завтрака Фабер приступил к своим обязанностям. Однако ни тяжёлая работа, ни ясный погожий день, не прогнали из его головы мысли о побеге и воспоминаний о том, что ему довелось увидеть через чердачное окно особняка. Каждый раз как он бросал на это окно свой взгляд, его удивление достигало нового апогея. Как он умудрился забраться на такую высоту и не сорваться вниз? Даже сейчас, глядя на эти межэтажные карнизы, у него начинала кружиться голова. Посетив несколько раз за день подвальное помещение, ту часть, где располагался рабочий инвентарь, Фабер пытался отыскать хоть какую-нибудь лазейку, через которую он мог бы попасть в особняк, но всё было тщетно. Оставался только вход через то место, где хранились дрова, которые потом забирал лакей итальянец для топки каминов. Но и тут оказалось всё не так просто. Протиснувшись через ровно сложенные ряды наколотых чурок, Маркус к своему сожалению узнал, что дверь, ведущая в особняк, заперта изнутри. Оставалось ждать, когда подвернётся случай попасть либо в дом, либо в секретную лабораторию доктора, расположенную в подвале, но закрытую на много дверей. Можно было конечно пойти другим путём. Попробовать переговорить с Аннабеллой. Но поведение девушки у Фабера также вызывало немало вопросов. Чего только стоил её страх перед обычным дневным светом. С наступлением сумерек, Маркус вдруг ощутил невероятный прилив сил. Видно постоянные ночные похождения в последнее время, сбили его внутренние часы. Бодрствуя ночью, он спал почти до полудня и тем самым нарушил естественный ритм этих часов. Фаберу хорошо было известно подобное ощущение ещё по службе, когда частенько приходилось стоять в ночных караулах. Мужчине вдруг страстно и очень сильно захотелось увидеть Аннабеллу. Он не знал, приходила ли она в предыдущую ночь, но очень надеялся на то, что в эту, обязательно встретится с ней. Нанятые рабочие свернули свои дела сразу, как только стемнело. Получив гонорар, они были выпровожены за ворота лично Грином. И скорей всего приказ сделать это, поступил ему от доктора, не желающего видеть на своей территории в ночные часы чужих людей. Впрочем, для Маркуса это было хорошо. Теперь он мог не беспокоиться о том, что будет, застигнут кем-нибудь из них врасплох. Находясь в роще за домом, он следил за окнами спальни Аннабеллы. Вот в нём загорелся свет и, чуть скрипнув, приоткрылась рама. Судя по тени на портьере это была девушка. Через минуту из приоткрытого окна полилась божественная мелодия. Музыка как услада для слуха, успокаивала Маркуса и заставляла вновь отдаваться своим чувствам к девушке. Но эта чарующая мелодия была нарушена неожиданным приездом повозки, которая свернув за особняк, остановилась напротив входа в подвал. Фабер увидел в свете зажжённых факелов, что с повозки спрыгнул слуга доктора, Бенгсби. Звеня ключами, он открыл дверь в подвал и начал переносить туда какие-то небольшие ящики. Вскоре появился и сам доктор. Штанц отдал своему слуге какой-то приказ и вытащил из повозки огромный свёрток, похожий на скрученный палас. Нечто подобное Фабер наблюдал совсем недавно. Доктор взвалил на себя свёрток и спустился в подвал. Маркус осторожно вышел из кустов и хотел проследовать незаметно за ним, но тут появился Бенгсби, который оглядев быстрым внимательным взглядом округу, захлопнул дверь, ведущую в эту часть подвала и, щёлкнув замком, повёл телегу с лошадью в сарай. Маркус чертыхнулся про себя и решил отправиться в лесной домик, который он с такой любовью подготовил днём. К счастью строение располагалось далеко от особняка и не привлекало к себе лишние взгляды Грина или доктора. Хотя, что до герр Штанца, то он вообще мало передвигался по усадьбе. Доктор либо находился дома, либо уезжал по делам. Тем более в межсезонье по всему городу значительно увеличивалось число больных. Через пятнадцать минут Фабер уже чиркнул огнивом и в камине маленького лесного домика весело затрещали дрова. Тёплый воздух быстро заполнил небольшое помещение, постепенно прогревая толстые деревянные стены сторожки. Выглянув в окно, Маркус увидел яркую жёлтую луну и алмазный блеск миллионов звёзд. Усталость и постоянные недосыпы, всё же заставили Маркуса сесть в кресло, пододвинутое им к камину, и закрыть на секунду глаза. В голове сразу поплыли образы. То это был распотрошённый юноша; внезапно открывший глаза и протянувший к шее Фабера свои руки, то это был доктор; склонившийся над Маркусом с огромным медицинским ножом для вскрытия. Одним словом, Фаберу стали сниться настоящие кошмары. Он даже услышал, как застонал и этим же стоном сам себя и разбудил. Открыв глаза и резко выпрямившись, он вдруг увидел в другом кресле Аннабеллу. В помещении стоял полумрак. Все зажжённые Маркусом свечи уже погасли, и домик освещался только светом догорающих в очаге дров. Девушка сидела, словно кукла с мраморным и не выказывающим никаких эмоций лицом, и смотрела, не моргая на огонь. На ней был лишь немного распахнутый ярко-красный плащ, через который виднелись её большие округлые груди, идеальное тело и стройные ноги с чернеющим чуть ниже живота треугольником. Столь откровенный наряд Аннабеллы немного напугал, но в тоже время и очень взволновал Маркуса. Он моментально ощутил прилив сил к своему мужскому естеству, но, при этом, в его душу закрались страх и недоумение. Сколько он проспал, Маркус не знал, но судя по всему ни мало. Аннабелла медленно оторвала свой взгляд от огня и посмотрела на Фабера. В её широко открытых, огромных, бездонных, светящихся каким-то дьявольским зелёным блеском глазах, читались беспристрастность и какая-то неведомая сила, заставившая Маркуса потупить свой взгляд. – Я всё знаю, дорогой, – сказала вдруг девушка, первая, нарушив неловкое молчание. Маркус сделал вопросительное лицо, словно не понял, что имеет в виду Аннабелла. – Я говорю о вчерашней ночи, когда ты следил за моим мужем через окно, – пояснила девушка, продолжая не сводить с Маркуса пристального взгляда.