– То, что мы не инженеры, не означает, что гекзарх должен цепляться за устаревший транспорт. Ромб не обратил на это внимания. Мгновение спустя он сказал: – Это что, женоформа? – Из мота появилась фигура в скафандре и начала спускаться по трапу. – Посмотри на пропорции, особенно на торс. Я мог бы поклясться, что Куджен предпочитает мужеформы. – Может, это последняя мода, – предположила Гемиола. Все они знали, как гекзарх относится к моде. Фигура безошибочно зашагала к лестнице, вырубленной в стене расщелины. Гемиола изучила походку гостя. Почти наверняка женоформа, как и сказал Ромб, но почему… Ромб тоже это заметил. – Оно ходит не так, как Куджен. Или тот, другой, если уж на то пошло. Это было правдой. Куджен всегда двигался с балетной грацией. Несколько столетий препарирования драм, которые сервиторы тайком пронесли на базу в выделенных секторах личной памяти, дали им некоторый контекст для понимания человеческих эстетических норм. (Поначалу они спорили о том, одобрит ли гекзарх независимые архивные проекты. Насколько им было известно, «Розу трех революций» он презирал. Но никто не настучал, так что еженедельные показы для своих шли беспрепятственно.) Язык тела незваного гостя напомнил Гемиоле Шуоса из драмы, который так не нравился змееформе: бдительного, с экономными движениями и источающего слабую угрозу. С другой стороны, насколько было известно сервиторам, переключение кинесических[1] паттернов тоже вошло в моду. – Не торопись с выводами, – сказала Гемиола. Гекзарх оставил для желающих войти проверку получше. Учитывая уникальные кудженовские… способности? Ограничения?.. Идентификация его личности представляла собой сложную задачу. Он сказал, что проверка со всем этим справится. Конечно, он знал, что делает. Тем временем в комнату вплыл третий сервитор, Сито, который наконец-то обратил внимание на дискуссию. – Надеюсь, он принес с собой нормальную еду, – сказал Сито. – Мы не сможем предложить ему ничего хорошего. – По крайней мере, на этот раз без спутника, – сказала Гемиола, отвлекаясь. – Меня это вполне устраивает, – заявил Ромб, как всегда, самый упрямый. – От Джедао у меня всегда такое чувство, как будто мой экзоскелет вот-вот проржавеет. – Может, на этот раз нам больше повезет с алгоритмами, – сказал Сито. – Как бы часто я ни сравнивал со стандартами те, что у меня есть, не могу побить этот замок. Гемиола считала, что тратить время на попытки взломать замок гекзарха – еще более скучное занятие, чем следить за сканером. Впрочем, Сито был ревностным приверженцем математических дисциплин. Гемиола отказалась от попыток вовлечь его в дискуссии на более интересные темы, например о процедурной генерации контрапункта. Сито был в той же степени музыкальным, что и кочан капусты. База уже существовала, когда двести восемьдесят лет назад гекзарх привез с собой Гемиолу, Ромба и Сито. Гекзарх хотел, чтобы они содержали ее в порядке в его отсутствие и прислуживали ему во время периодических визитов. Как и большинство людей, он не обращал внимания на индивидуальные причуды сервиторов и не давал им имен. С другой стороны, у него было меньше причин беспокоиться о таких вещах, чем у других. Будучи гекзархом, он думал о другом. – У этого индивида походка мужеформы, – сказал Роб. – Должно быть, это неудобно, с такими короткими ногами. И разве Куджен не сказал однажды, что предпочитает высокие тела? То, что снаружи, довольно низенькое. Гость быстро спускался по лестнице. Его сопровождали огни, которые вспыхивали по мере приближения и гасли, когда он удалялся, создавая иллюзию светящейся змеи, которая ползла все глубже. По стенам расселины скользили тени. – Уверены, что нам не стоит обратиться к защитным системам? – спросил Ромб. Он указал двумя своими захватами на снаряжение спускающегося гостя. – Не хочу ставить под сомнение способности Куджена, но он имеет хоть малейшее представление о том, как пользоваться альпинистскими приспособлениями? – Может, это тоже дань моде, – предположила Гемиола. – Или у него появилось хобби. Или он не уверен, насколько лестница безопасна. – Если так, то он движется достаточно быстро, – заметил Сито. У Гемиолы не нашлось ответа. Вместо этого она сверилась с инфракрасным субдисплеем возле того, который показывал изображение в обычном человеческом визуальном спектре. У гостя на голове был фонарь, хотя он его и не включил. Наверное, берег заряд батареи. Лестница ушла за край расселины, закрыв ему вид на небо. – Еще восемь минут, и он достигнет наружной двери, – заметил Сито. – Замечательно, – отозвался Ромб, подпрыгивая в воздухе в явном проявлении нервозности. – Не понимаю, чего ты так напрягаешься, – сказала Гемиола. – Календарный замок, так или иначе, со всем разберется. Ромб в ответ полыхнул на нее сердитым и отчетливо асимметричным узором. – Испарив эту луну и все, что на ней, если это не Куджен! – До такого не дойдет, – возразила Гемиола. Гость не замедлил шага. Прошло еще три минуты, прежде чем он достиг наружной двери. – От твоего самодовольства у меня эвристика барахлит, – сказал Ромб. Самодовольство было ни при чем. Гекзарх хранил на этой базе записи о своих сверхсекретных проектах. Он не мог допустить, чтобы они попали в руки врагов. Поэтому он приходил сюда каждое столетие, чтобы внести обновления, приводя с собой только Джедао. Прислушиваясь к разговорам между ними, Гемиола поняла, что у гекзарха было много врагов. – Ну, началось, – сказал Сито. Теперь он тоже подпрыгивал вверх-вниз. Гемиола подавила желание последовать его примеру. Гость без труда открыл наружную дверь. Ничего удивительного: она и не должна была служить барьером. Пришелец шагнул в шлюз. Наружный люк закрылся у него за спиной. Он подождал, пока откроется внутренняя дверь, и продолжил путь в следующее помещение. Оно было шестиугольной формы, с нишами в каждой стене. В нишах покоились таблички с изображениями фракционных эмблем гекзархата: волк-прорицатель Рахал, пустомот Нирай, девятихвостый лис Шуос, пепельный ястреб Кел, ножевая роза Андан и скат Видона. Гемиола невольно испытала прилив нежности при виде пустомота. В центре помещения возвышался терминал. Его дисплей посветлел, когда подошел гость. Пришелец положил руку на дисплей. Вспыхнул обратный отсчет. Двенадцать минут, чтобы открыть календарный замок, или база самоуничтожится. Три сервитора без разрешения гекзарха изобрели способ подслушать, что за длинное число терминал передал на аугмент гостя. (Строго говоря, Нирай Куджен этого и не запрещал.) По крайней мере, сканирование подтвердило, что пришелец действительно обладает аугментом, иначе все они были бы обречены. Гемиола знала принцип действия календарного замка, который гекзарх объяснил Джедао в удручающе краткой формулировке. – Послушай, – сказал гекзарх в тот первый визит на Тефос, – почему бы тебе не отдохнуть от игры в солитер? А я расскажу, что к чему. Тогда гекзарх был молодым человеком с темноватой кожей и черными кудрями, широкой грудью и тонкой талией. Хотя он был одет в простую униформу Нирай, черную с серебряными пуговицами, с его ушей, запястий и лодыжек ниспадал целый океан черного жемчуга. Джедао оторвался от карт. Его тело было еще моложе, чем у гекзарха, стройное и без шрамов, со светлыми волосами и зелеными глазами, говорящими о чужеземном происхождении. Когда он не играл в карты, то упражнялся, как будто мог ценой упорства преодолеть свою неуклюжесть. Куджен проговорился: это тело изначально принадлежало хафнскому военнопленному. – Как пожелаете, – сказал Джедао с вопросительным выражением лица. – Насколько ты хорош в первичной факторизации? – Зависит от того, как велики цифры, – ответил Джедао с явной настороженностью. – И можно ли воспользоваться калькулятором. – Для такого калькулятор не нужен, – сказал гекзарх. – Разве что у тебя с таблицей умножения еще хуже, чем я думал. Попробуй разложить на множители семьдесят два, просто для тренировки. Джедао постучал пальцем по одной из карт и нахмурился. – Если вы настаиваете, Нирай-чжо. Это девять на восемь, то есть трижды три на восемь, но если разобраться с восьмеркой, которая на самом деле четырежды два, то есть дважды два и еще раз умножить на два, получается… три на три на два на два на два? Его пальцы дрожали, пока он вычислял все простые множители. – Призов за скорость ты никогда не получишь, – сказал гекзарх. – Но, по крайней мере, добрался до результата. Джедао откинулся назад и криво улыбнулся ему. – Я думал, смысл нашего соглашения в том, чтобы вы занимались математическими частями, а я – теми, где надо кому-то устроить взбучку. Двойка первична, хоть она и черное число, верно? Гекзарх издал мучительный стон. – Ты надо мной издеваешься, да? Выражение лица Джедао осталось невинным. – Когда я говорю это в математическом контексте, меня передергивает, но поверишь ли ты мне на слово, что очень-очень большие числа очень-очень трудно разложить на множители, даже используя компьютер? – Разве это не очевидно? – Не испытывай мое терпение, – сказал гекзарх. – Я объясняю тебе это, чтобы ты, возжелав проникнуть туда самостоятельно, не попытался своим лисьим мозгом придумать какую-нибудь схему, от которой весь архив разнесет на атомы. Как только ты попытаешься войти, включится таймер. У тебя будет двенадцать минут, чтобы не просто разложить на множители очень, очень большое число, которое система предоставит твоему аугменту, но и использовать эти множители для выполнения ритуала, который определенным образом выровняет местный календарь. Когда календарный замок обнаружит необходимые изменения, он отключит систему самоуничтожения и впустит тебя. – Дайте угадаю, – сказал Джедао. – Вы единственный, кто может проделать это достаточно быстро. – В этом фишка, да. – К чему этот дополнительный ритуал? – спросил Джедао. – Почему бы просто не разоружить систему, как только в нее хлынут правильные первичные множители? – Чтобы никто не смог взломать замок дистанционно, – терпеливо объяснил гекзарх. – Чтобы повлиять на местный календарь, требуется присутствие человека, так что это дополнительная предосторожность. Гемиола могла бы добавить еще одну причину, если гекзарху таковая могла бы прийти в голову: чтобы предотвратить вторжение вражеских сервиторов. Все трое из любопытства пытались решить проблему первичной факторизации, но им и в голову не пришло бы разоружать систему по-настоящему. В любом случае даже Ситу с его алгоритмом факторизации не повезло. Он не смог полностью решить задачу за отведенные минуты. Даже если бы кто-то из них сумел выполнить вычисления, тот факт, что сервиторы не генерировали формационных эффектов в условиях высокого календаря, означал, что от быстроты в использовании алгоритма не было никакой пользы. Они не могли так или иначе повлиять на замок. Джедао собрал карты и начал их тасовать. Он дважды чуть не уронил колоду. Гекзарх наблюдал за этим со странной смесью раздражения и удовольствия. – Считайте, что я предупрежден, – любезно сказал Джедао. «Считайте, что я предупрежден». Конечно же, Джедао не настолько склонен к самоубийству, чтобы попытаться проникнуть на базу после того, как сам гекзарх предупредил его? Потому что если незваный гость не был гекзархом, то следующим вероятным кандидатом становился Джедао. По крайней мере, Гемиола надеялась, что никто больше не знает о местонахождении Тефоса – иначе в чем смысл секретной базы? – Тепловая сигнатура этого человека не указывает на беспокойство, – сказала змееформа. – Это, конечно, хороший знак? – Заткнись, – сказал Ромб, – я разлагаю число на множители. – Я тоже, – прибавил Сито. – Хочешь помочь? Гемиола подавила вспышку. Вместо этого она задалась вопросом, чем занят незваный гость. Как и большинство сервиторов, змееформа могла отслеживать визуальную информацию сразу в нескольких направлениях. Ее попытка продолжить разговор прервалась, когда Гемиола снова сосредоточилась на мониторе.