– Я думаю, они у океана, – сказала я. – Мистрис Койл рассказала мне о нем, прежде чем уйти. Наверняка хотела намекнуть, что туда-то они и направляются. Он поднял глаза. – И попробуй только сказать, что я тебе не доверяю, Тодд Хьюитт. После чего я поняла свою ошибку. – Што такое? – Он увидел выражение моего лица. – У тебя в Шуме. – Я вскочила. – Оно теперь везде у тебя в Шуме. Океан, океан, океан – снова и снова. – Я не специально… – Но глаза у него уже сделались большими, и Шум показал дверь в башне – незапертую, и человека в камере, который рассказал, как меня найти, и знаки вопроса уже… – Я такой глупый! – Он тоже вскочил. – Етьский идиот! Нам нужно бежать! Сейчас же! – Тодд… – Как далеко отсюда этот океан? – Два дня ехать. – Значит, четыре дня идти. – Он мерил шагами комнату. Шум снова сказал: Океан, громко и четко, будто бомба взорвалась. Тодд увидел, что я на него смотрю, что я вижу… – Я не шпионил за тобой, – сказал он, – поверь, нет, но они наверняка специально оставили дверь открытой, штобы я… – Он в ужасе вцепился себе в волосы и дернул. – Я все спрячу! Я смог спрятать правду об Аароне и это тоже смогу. У меня в животе что-то затрепыхалось – это я вспомнила, что мэр говорил об Аароне. – Но мы все равно должны бежать. У тебя есть какая-нибудь еда, штобы взять? – Я достану. – Тогда давай скорей! Уже почти выбегая, я услышала свое имя, его Шум сказал: Виола, и в нем было такое горе, горе оттого, что все получилось вот так, что я думаю, будто его специально сюда подослали, будто он мне врет, и я в ответ только и смогла, что посмотреть на него, прямо на него, и подумать его имя. Тодд. И понадеяться, что он меня понял. понял, что я имела в виду. Я ворвалась в столовую и кинулась прямиком к буфетам. Света не включала и орудовать постаралась как можно тише… стала хватать какую-то упакованную еду, буханки хлеба. – Уже уходишь? – холодно поинтересовалась Коринн. Она сидела за столом в темноте, перед ней – чашка кофе. – Стоило объявиться другу, и ты вот так возьмешь и уйдешь. Она встала и подошла ко мне. – Я должна, – сказала я. – Прости. – Прости? – Брови поползли вверх. – А что будет здесь, тебе все равно? Что будет с пациентами, которым ты нужна? – Я ужасный целитель, Коринн, я разве что кормлю и мою их… – Чтобы мне хватало времени заниматься тем малым целительством, на которое я способна. – Коринн… – Мистрис Уайатт! – Ее глаза опасно полыхнули. Я вздохнула. – Мистрис Уайатт, – сказала я… а потом подумала и сказала одновременно, даже не успев понять что: – Идем с нами! – Что?! – Она даже не то что удивилась – испугалась. – Неужели ты не видишь, к чему все идет? Женщины в тюрьме. Женщин мучают, избивают. Неужели не понимаешь, что лучше уже не будет? – С бомбами, рвущимися каждый день? Нет, точно не будет. – Президент – вот кто здесь враг! – возразила я. – Думаешь, враг бывает только один? – Она скрестила руки на груди. – Коринн… – Целитель не отнимает жизни, – рявкнула она. – Целитель никогда не отнимает жизни. Наша первая клятва – не причинять вреда. – Бомбы ставят в пустых домах… – Которые далеко не всегда пусты, а? – Она потрясла головой, и лицо вдруг сделалось таким печальным… печальней я никогда не видела. – Я знаю, кто я такая, Виола. В самой глубине души я это твердо знаю. Я лечу больных и раненых – вот кто я. – Если мы останемся, за нами рано или поздно придут. – А если мы уйдем, пациенты умрут. В голосе даже не было больше гнева – и так вышло еще страшнее. – Но если тебя схватят? – Это вышло довольно вызывающе, да. – Кто будет лечить их тогда? – Я надеялась, что ты. Несколько секунд я просто дышала. – Все не так просто… – Для меня – так. – Коринн, если мне удастся сбежать, выйти на связь с моими людьми… – И что тогда? Они все равно в пяти месяцах пути отсюда – так ты говорила? Пять месяцев – это очень долго. Я отвернулась и продолжила набивать мешок едой. – Я должна хотя бы попытаться. Должна что-то сделать. – Я повернулась к ней с полным мешком. – Это – то, кто я есть. – Там, в комнате, меня ждал Тодд; сердце заколотилось сильнее… – То, кем я стала, во всяком случае. Несколько секунд она молча смотрела на меня, а потом: – Мы – это выбор, который мы совершаем. Слова мистрис Койл. Только потом я поняла, что это она так попрощалась. – Почему так долго? – Тодд тревожно выглядывал из окна. – Нипочему, – сказала я. – Потом расскажу. – Еда есть? Я показала мешок. – Наверное, пойдем опять вдоль реки? – Видимо, да. Он устремил на меня неловкий взгляд, стараясь не улыбаться. – Ну, вот, они, мы… опять. У меня внутри что-то весело встрепенулось, и я подумала, что какие бы опасности нас впереди ни ждали, это трепыхание называется счастье, и он его тоже чувствует, и мы крепко схватились за руки – всего на секунду, – а потом он вскочил на кровать, раз, два, нога на подоконник и наружу.