– Она мной не пользуется, – спокойно сказала я. «И ты можешь быть для нас очень, очень полезна. Если таков будет твой выбор», – вспомнилось мне. – Могу я тебе кое-что сказать, Виола? – Он наклонился вперед. – Что? Он склонил голову набок. – Я бы и правда хотел, чтобы ты звала меня Дэвидом. Я снова уперлась взглядом в ковер. – Так что же, Дэвид? – Спасибо, Виола. Для меня это действительно много значит. – Он замолчал и ждал, пока я снова не подняла глаза. – Я встречался с советом, который раньше управлял Убежищем. И с бывшим мэром Убежища тоже. И с бывшим шефом полиции, и с главным по медицине, и по образованию. Я встретился со всеми важными лицами этого города. Некоторые из них сейчас работают на меня. Некоторые не подошли новой администрации, и это тоже нормально: в городе масса работы по перестройке, по подготовке его к прибытию твоего народа, Виола. По превращению его в настоящий рай, в котором они нуждаются, который хотят и ожидают здесь увидеть. Он все еще смотрел прямо мне в глаза. Его собственные были темно-синие, как бегущая по сланцевой плите вода. – И из всех людей, с которыми я познакомился в Новом Прентисстауне, твоя мистрис Койл единственная по-настоящему знает, что это такое – быть лидером, вести за собой людей. Власть не выращивают, Виола, – ее берут, и на всей этой планете она, возможно, – единственный человек, помимо меня, у кого достанет силы, достанет воли взять ее. Я смотрела в эти его синие глаза, и в голову мне пришла одна мысль. Шум мэра Прентисса молчал, как черное ничто, и лицо с глазами тоже решительно ничего не выдавало. Но вот что мне интересно… Задняя мысль, надежно спрятанная за всем прочим… Уж не боится ли он ее? – Почему, по-твоему, я велел отнести тебя к ней с этой огнестрельной раной? – Потому что она – самый лучший целитель. Вы сами это сказали. – Да, но она в городе далеко не единственная. Большую часть работы все равно делают пластыри и лекарства. Мистрис Койл просто на редкость мастерски ими пользуется. Я машинально тронула шрам. – Дело, полагаю, не только в этом. – Не только, тут ты права. – Он еще подался вперед. – Я хочу, чтобы она была на моей стороне, Виола. Она нужна мне на моей стороне, если я хочу добиться успеха с этим своим новым обществом. Если бы только мы могли работать вместе, мы с мистрис Койл, – он снова откинулся на спинку, – что за мир мы могли бы построить! – Вы посадили ее под замок. – Но я не собираюсь держать ее там вечно. Границы между мужчинами и женщинами в последнее время размылись, и вернуть их на место нелегко. Это процесс медленный и болезненный. Для формирования взаимного доверия нужно время, но здесь важно помнить, что, как я уже говорил, война уже окончена, Виола. Это действительно правда. Я не хочу больше никакой борьбы, никакого кровопролития. Чтобы сделать хоть что-то, я взяла со стола остывающую чашку с кофе. Поднесла к губам. Но пить не стала. – С Тоддом все хорошо? – спросила я, глядя в сторону. – Счастлив, здоров, работает на солнышке. – Могу я его увидеть? Он помолчал, словно обдумывая эту возможность. – Можешь сделать для меня кое-что? – Что? – Еще одна мысль начала обретать форму. – Хотите, чтобы я шпионила за ней для вас? – Нет, – возразил он. – Не шпионила. Конечно, нет. Мне просто нужна твоя помощь в том, чтобы убедить ее в одном: я не тиран, как она полагает. История совсем не такая, как она привыкла считать. Работая вместе, мы сможем превратить это место в тот самый дом, которого мы оба так хотели, когда наш народ много лет назад покинул Старый свет в поисках счастья. Я ей не враг. И тебе тоже. Он казался таким искренним. Правда – казался. – Я прошу твоей помощи, – сказал он. – Вы и так здесь всем управляете, – пожала плечами я. – Моя помощь вам не нужна. – Нет, нужна, – настойчиво повторил он. – Ты сейчас с ней ближе, чем я вообще мог бы когда-нибудь стать. Да ну? – подумала я… Та самая девочка, вспомнила я… – И еще я знаю, что в ту, первую нашу встречу она опоила тебя наркотиком, чтобы ты уснула, не успев ничего мне рассказать. Я отхлебнула холодного кофе. – А вы бы сами такого не сделали? Он улыбнулся. – Так ты согласна, что мы с ней не слишком-то друг от друга отличаемся? – Как я могу вам доверять? – А как ты можешь доверять ей, если она так с тобой поступила? – Она мне жизнь спасла. – После того, как я тебя туда отвез. – Не она держит меня взаперти в доме исцеления. – Ты пришла сюда без надзора, не так ли? Ограничения уже постепенно снимаются. – Она учит меня на целительницу. – А кто те остальные целительницы, с которыми она встречалась? – Он снова сложил пальцы шатром. – Что они замышляют, как ты думаешь? Я уставилась в чашку и сглотнула. И откуда, интересно, он это узнал? – И какие у них виды на тебя? – закончил он свою мысль. Я упорно продолжала на него не смотреть. – Прошу, пойдем со мной. Он встал. Мы вышли из этой огромной комнаты и двинулись дальше, через коротенький холл собора. Двери на площадь стояли распахнутые настежь. Там отрабатывала маневры армия: слитный топ топ топ по камням тек внутрь, а за ним, не отставая, – неумолчный РЕВ мужчин, у которых отняли лекарство. Я даже поморщилась. – Смотри, – сказал мэр. За спинами армии, в самом центре площади, несколько человек собирали небольшую деревянную платформу из простых досок; на ней – эдакий перегнутый шест. – И что это такое? – Завтра после обеда там повесят сержанта Моллота. За совершенное им ужасное преступление. Воспоминание о Мэдди, о ее пустых, безжизненных глазах снова поднялось у меня в груди. Мне пришлось зажать себе рот ладонью, чтобы загнать его снова внутрь. – Я пощадил старого мэра этого города, – продолжал он, – но не пощажу одного из самых давних и преданных своих сержантов. Ты правда думаешь, я пойду на такие неудобства, только чтобы потрафить одной девочке – обладательнице информации, которая могла бы быть мне полезна? Ты правда думаешь, что я пойду на такое, когда, как ты говоришь, я здесь всем заправляю? – Тогда почему вы это делаете? – спросила я. – Потому что он нарушил закон. Потому что это цивилизованный мир, и в нем не будут терпеть варварские поступки. Потому что война окончена. – Он повернулся ко мне. – Я буду очень признателен, если ты сможешь убедить в этом мистрис Койл. – Он шагнул ближе. – Ты сделаешь это для меня? Ты, по крайней мере, расскажешь ей, на что я пошел, чтобы как-то исправить эту трагическую ситуацию? Я смотрела себе под ноги. В голове кружилось, вертелось, как метеор в полете. Его слова вполне могли быть правдой. Но Мэдди все равно мертва. И в этом виновата я.