Первый же шанс, который мне выпадет, – я им воспользуюсь, и я ее найду… А вот когда найду… И тут я заметил, што мэр Леджер больше не храпит. – Вам есть чего сказать? – спросил я у тьмы. Но он снова захрапел, и Шум его был серый и спутанный, и я подумал, уж не привиделось ли мне. 10 В божьем доме [Виола] – Не могу передать, как мне жаль. Он предложил мне чашку с корнеплодным кофе. Я не шелохнулась. – Виола, пожалуйста. – Он настойчиво протянул ее мне. О’кей, взяла. Хотя руки все еще тряслись. Так и тряслись, с самого прошлого вечера. С тех пор, как я увидела, как она падает. На колени сначала, потом на бок, на гравий, с открытыми глазами. Открытыми, но уже ничего не видящими. Я смотрела, как она это делает. Падает. – Сержант Моллот будет наказан. – Мэр сел напротив. – Он действовал самовольно. Я никогда не приказывал ему ничего подобного. – Он ее убил, – произнесла я, но вышло почти беззвучно. Сержант Моллот отволок меня в дом исцеления. Он колотил в дверь прикладом ружья, перебудил всех, выгнал из дома – принести тело Мэдди. Я потеряла дар речи. Даже плакать толком не могла. Они все на меня не смотрели – и мистрис, и другие ученицы. Даже мистрис Койл решительно не встречалась со мной глазами. Чем ты занималась, а? Куда ты ее потащила? А сегодня утром мэр Прентисс вызвал меня сюда, к себе в собор, то есть домой, то есть в дом божий. К богу в дом. И вот тут они совсем перестали на меня смотреть. – Прости, Виола, – сказал он. – Некоторые мужчины из Прентисстауна – из старого Прентисстауна, конечно – до сих пор таят злобу на женщин за то, што случилось много лет назад. Он перехватил мой полный ужаса взгляд. – Та история, которую ты считаешь правдой, – он покачал головой, – на самом деле не имеет к правде ни малейшего отношения. Я все еще таращилась на него дикими глазами. Он вздохнул. – Война со спаклами имела место и в Прентисстауне, Виола, и, поверь, она была ужасна. Мужчины и женщины сражались бок о бок, чтобы спасти себе жизнь. – Он соединил кончики длинных пальцев в треугольник; голос спокойный, мягкий. – Но в нашем маленьком форпосте возник раздор – даже несмотря на то что мы одержали победу. Раздор между мужчинами и женщинами. – Да уж. – Они организовали собственную армию, Виола. Они откололись от нас, потому что не доверяли мужчинам, чьи мысли могли читать. Мы пытались договориться с ними, но на самом деле они хотели только войны. И, боюсь, они ее получили. Он выпрямился в кресле и печально посмотрел на меня. – Армия женщин – это все равно армия, и у них были ружья. А армия может тебя победить. – Вы убили их всех до единой. – Я слышала собственное тяжелое дыхание. – Это неправда, – покачал головой он. – Многие погибли на поле битвы. Увидев, что их война проиграна, женщины распустили слух, что их мужчины – убийцы. А потом они… они покончили с собой, чтобы оставшиеся мужчины так и так оказались обречены. Мне вспомнился Бен. Он рассказывал совершенно другую историю. – Я вам не верю. Все было не так. – Я там был, Виола. Я помню все куда отчетливее, чем хотел бы. – Он поймал мой взгляд. – И я как никто хочу, чтобы история больше не повторялась. Ты меня понимаешь? О, думаю, я его поняла – у меня желудок ухнул куда-то вниз против воли, а из глаз потекли слезы, потому что я видела, как они тащат тело Мэдди назад, в дом исцеления, и как мистрис Койл велит мне помогать ей готовить его, тело, к погребению – чтобы я видела, своими глазами видела и как можно ближе, чего стоила моя попытка найти башню. – Мистрис Койл, – я попыталась взять себя в руки, – хотела узнать, можем ли мы похоронить ее сегодня ближе к вечеру. – Я уже послал сказать ей, что можете, – кивнул он. – Все необходимое для этого сейчас везут к вам, пока мы с тобой разговариваем. Я поставила кофе на столик у кресла. Мы сидели в огромной комнате – самое большое внутреннее помещение, какое я в жизни видела (за исключением пусковых ангаров нашего корабля, конечно). Слишком большое для пары мягких кресел и деревянного стола. Единственный источник света – круглое окно из цветного стекла с изображением этого мира и двух его лун. Свет падал на нас. Все остальное тонуло в тени. – Как ты ее находишь? – спросил мэр. – Мистрис Койл? У меня на плечах лежал такой груз – Мэдди умерла, Тодд до сих пор где-то там, неизвестно где, – что я даже не сразу вспомнила, что я тут не одна. – Вы о чем? Он слегка пожал плечами. – Ну, как с ней работается? Какая из нее учительница? Я проглотила слюну. – Она – лучший целитель в Убежище. – А сейчас – лучший целитель в Новом Прентисстауне, – поправил он. – Мне говорили, некогда она пользовалась здесь большим влиянием. Сила, с которой приходилось считаться. Я прикусила губу и уставилась на ковер. – Она не смогла спасти Мэдди. – Давай простим ее за это, ладно? – произнес он тихо, мягко, почти по-доброму. – Никто ведь не идеален. Он тоже поставил чашку. – Соболезную по поводу твоей подруги. И сожалею, что нам пришлось так долго ждать, чтобы поговорить снова. Было очень много работы. Я хочу прекратить все страдания на этой планете, вот почему гибель твоей подруги так меня огорчает. В этом моя миссия. Война действительно кончена, Виола. Настало время исцеления. Я ничего не ответила. – Но твоя мистрис видит все по-другому, да? Она считает меня врагом. Рано утром, когда мы одевали Мэдди в белые похоронные одежды, мистрис Койл сказала: – Ну что ж, если он хотел войны, он ее получил. И это мы еще даже не начали драться. Когда пришел вызов, она велела ничего такого ему не говорить, только спросить про похороны. Ну, и выяснить все, что только смогу. – Ты тоже видишь во мне врага, – продолжал он, – и я очень хочу, чтобы это было не так. Меня очень огорчает, что из-за этого ужасного происшествия ты теперь будешь относиться ко мне еще подозрительнее. Мэдди снова поднялась волной у меня в груди. Тодд поднялся. Мне даже пришлось какое-то время дышать ртом. – Я хорошо себе представляю, как это привлекательно выглядит, когда есть стороны. Когда ты можешь быть на ее стороне, – сказал он. – Я тебя не виню, нет. Я даже не стал расспрашивать тебя про корабли – знаю, ты все равно мне солжешь. Она наверняка попросила бы тебя солгать. Будь я на месте мистрис Койл, я бы сделал то же самое. Вынудил бы тебя мне помогать. Воспользовался бы тем, что само упало с неба мне в руки.