Это он как раз в бойницу выглянул, рядом с моей. Через площадь ехал мэр Прентисс, а за ним мистер Моллот, мистер Тейт, мистер Морган и мистер О’Хеа – все слушали, а он отдавал им приказы. – Внутренний круг, – прокомментировал мэр Леджер. Уж не зависть ли проглянула у него в Шуме? Мэр внизу тем временем спешился, отдал поводья мистеру Тейту и вошел в собор. И двух минут не прошло, как в замке послышался лязг, и мистер Коллинз отворил дверь. – Президент хочет видеть тебя. – Одну минуточку, Тодд. – Мэр открыл один из ящиков и заглянул внутрь. Дело было в подвале собора: мистер Коллинз только што не спустил меня туда по лестнице, што в углу главного холла. Я стоял и ждал, раздумывая, што за это время останется от моего ужина, брошенного наедине с мэром Леджером. Мэр Прентисс проверил еще один ящик. – Президент Прентисс, – поправил он, не удостоив меня взглядом. – Постарайся уже это запомнить, – он наконец выпрямился. – Когда-то тут хранили вино. Куда больше, чем требуется для причастия. Я ничего на это не сказал. Он с любопытством взглянул на меня. – Ты што же, не собираешься спрашивать? – Об чем? – О лекарстве, Тодд. – Он легонько стукнул кулаком по ящику. – Мои люди изъяли все до последнего грана из каждого дома в Новом Прентисстауне, и теперь оно все здесь. Он вытащил изнутри флакон таблеток, сковырнул крышку и взял крошечную белую пилюлю двумя пальцами. – Ты никогда не задумывался, почему я не дал лекарства тебе и Дэвиду? Я перемялся с ноги на ногу. – В наказание? Он покачал головой. – Мистер Леджер все еще крутит пальцами? Я пожал плечами. – Бывает. Немножко. – Они изготовили лекарство, – сказал мэр. – А потом стали в нем нуждаться. – Он показал на ряды и ряды коробок и ящиков. – И если весь запас того, что им нужно, теперь у меня… Он опустил пилюлю обратно во флакон и повернулся ко мне, улыбаясь во весь рот. – Вы чего-то хотели? – промямлил я. – Ты и правда не знаешь? – Чего не знаю? Он помолчал и вдруг выдал: – С днем рождения, Тодд! Я раскрыл рот. Потом раскрыл еще больше, хотя куда уж. – Он был четыре дня назад. Удивительно, что ты даже не заметил, – сказал он. Сам себе не верю. Я совершенно о нем забыл! – Никаких особых празднований, – заметил мэр. – Мы ведь оба знаем, что ты и так уже мужчина, правда? И снова я бросил в Шум картинки с Аароном. – Ты очень впечатляюще проявлял себя в эти последние две недели. – На картинки мэр даже не взглянул. – Я знаю, для тебя было мучительно не знать, что с Виолой и чему можно верить, а чему нет, – не знать, как тебе себя вести, чтобы она оставалась в безопасности. – Его голос жужжал у меня прямо в голове, осматривался, изучал, обыскивал. – Но ты все равно упорно работал. И даже оказывал на Дэвида благотворное влияние. Я невольно подумал о том, с каким удовольствием избил бы Дэйви Прентисса в кровавую кашу, но мэр Прентисс только сказал: – В награду я принес тебе два запоздалых подарка на день рождения. Мой Шум взметнулся. – Мне дадут ее увидеть? Он улыбнулся, словно ожидал этого вопроса. – Не дадут. Но я обещаю тебе, Тодд, что в один прекрасный день, когда ты научишься наконец мне доверять, научишься понимать, что я желаю этому городу и тебе только добра… – в этот прекрасный день ты увидишь, что я действительно достоин доверия. В наступившей вслед за этим тишине я слышал свое дыхание. Он почти сказал, что с ней все в порядке – почти… – Нет, свой первый подарок на день рождения ты заработал сам. С завтрашнего дня у тебя будет новая работа. Все еще с нашими спачьими друзьями, да, но ответственности больше. И вообще это важная часть нашего нового общества. – Он глубоко заглянул мне в глаза. – Эта работа поможет тебе подняться очень высоко, Тодд Хьюитт. – Прямо до самого вождя людей? – осведомился я несколько более саркастично, чем ему бы, наверно, хотелось. – Вот именно, – кивнул он. – А второй подарок? – Я все еще надеялся, што это может оказаться она. – Мой второй подарок, Тодд, сейчас, когда ты окружен со всех сторон этим вожделенным лекарством, – он широким жестом обвел ящики, – это не дать тебе его. Я поджал губы. – Эээ? Но он уже шагал в мою сторону, словно покончив со всеми разговорами. И вот в ту секунду, как он проходил мимо… Я есмь Круг и Круг есть я. Прозвенело у меня в голове – один раз, одна-единственная фраза – но прямо из центра меня, из центра того, кто я вообще такой. Я аж подскочил. – Почему я это слышу, если вы сами принимаете лекарство? – вскинулся я. Но он лишь улыбнулся лукаво и исчез на лестнице, оставив меня в одиночестве. Ну, с прошедшим днем рождения, чего. Я – Тодд Хьюитт, думал я, лежа в постели и таращась в темноту. Я – Тодд Хьюитт, и четыре дня назад я стал мужчиной. Никакой разницы вообще-то. Все это ожидание, с ума сойти, какая важная дата, а я, поди ж ты, все тот же – тот же старый, глупый, етьский Тодд Хьюитт, бессильный хоть што-нибудь сделать, бессильный даже себя самого спасти, а не то што ее. Тодд етьский Хьюитт, да. И вот пока я лежал в темноте, а мэр Леджер храпел у себя на матрасе, я услышал тихонький хлопок где-то там, далеко, снаружи – видать, какой-то дурень солдат выпалил из своего ружьища бог весть по чему (или кому) – и именно в этот момент подумал. Подумал, што как-то справиться – недостаточно. Остаться в живых – недостаточно, если ты едва живешь. Они будут играть со мной ровно столько, сколько я им позволю. А она тем временем – где-то там. Она сегодня могла быть где-то там. И я ее найду…