— Вот забавно! Как раз сегодня вечером я вспоминала о Чарли. Но мистер Фаррел не относится к числу мужчин, о которых вспоминаешь слишком часто. Мы с Тероном много потрудились для его жены. Приятная женщина, но с таким ужасным вкусом, что представить себе трудно. — Ну а что сам Фаррел? Вы его знали? — Больше, чем хотелось бы. Терону несколько раз приходилось спасать меня от его жадных объятий. Наконец он вынужден был ему заявить, что, если он не прекратит уделять мне такое внимание, мы больше не переступим порога его дома. По-моему, Терон также пригрозил обо всем рассказать ею жене. А Чарли ее смертельно боялся. — Морган отпила глоток вина. — А вы где с ним встречались? Сет устремил взгляд в тарелку. — Да за кружкой пива. Я, в сущности, с ним не знаком. Морган не понимала, почему он вдруг стал так серьезен. Ведь если кого нельзя принимать всерьез, так это Чарли Фаррела. Мартин унес тарелки после последней перемены. — Это был настоящий пир, — сказал Сет. — Мне все казалось, что я никак не смогу наесться. — Ну уж кто может, так это вы. В жизни не видела, чтобы столько ели. Он ухмыльнулся: — Я ведь расту, и мне нужны силы. — Мартин, мы будем пить кофе в саду, если вы не возражаете, мистер Блейк. Они вышли в сад и стояли молча, слушая ночные голоса Нью-Мехико. Где-то неподалеку завывали койоты. Сет подошел к небольшому бассейну. — Как приятно мне быть здесь с тобой, Морган. Можно подумать, что Гордон намеренно уехал и оставил нас вдвоем. Морган, как ни странно, подумала о том же. — А ты помнишь те дни, что мы провели в каньоне, среди развалин индейской деревни? — Нет. Он испуганно обернулся, но потом рассмеялся: — Ну почему бы тебе не подойти ко мне и не позволить себя поцеловать? — Прекрати это, Сет, или я уйду в дом. С прошлым покончено, и мы теперь только… знакомые. — Хорошо. Но знакомые могут стать друзьями. А друзья — любовниками. — Сет, ты невозможный человек! — Полагаю, ты хочешь этим сказать, что нам невозможно не любить друг друга. Ты когда-нибудь задавала себе вопрос, почему попросила жениться на тебе именно меня, а не других молодых людей, приглашенных к Синтии Фергюсон? — Я услышала, что у тебя есть ранчо в Нью-Мехико. Не могла ведь она признаться, что ей сразу и очень понравился его мускулистый торс! Она даже засмеялась при этой мысли. Сет наклонил голову набок и как-то странно на нее посмотрел. — Ладно, малютка, — и подошел к ней. — Наверное, пора спать. Он положил ей руки на плечи, но она отшатнулась. Он привлек ее к себе, затем слегка поцеловал в щеку. — Покойной ночи, жена моя. Он разжал объятия и ушел. А она стояла и смотрела на то место, где он только что был. Какие у него дурные манеры! Он должен был проводить ее до дверей спальни, а не бросать одну в темном саду. Она сердито поднялась по лестнице. Дверь в его комнату была закрыта, в большом доме стояла тишина. Она вынула шпильки из волос, быстро сняла платье и небрежно бросила его на спинку стула. Затем вытащила из комода ночную рубашку из тонкого, почти прозрачного муслина. Она долго ворочалась в постели с боку на бок. Сет улыбался, зная, что она не спит. О да, милая… Ты, конечно, помнишь и каньон, и все, что там было. Морган заснула, и ей приснился сон. Она была с Жаком. Одной рукой он держал ее за волосы, другой приставил нож к горлу. А индейцы стояли вокруг и смотрели. Потом она увидела Сета и услышала, как он тихо и терпеливо ей говорит: — Я здесь, любимая, не надо бояться. Она проснулась в ужасе. Сет держал ее на коленях. Она обняла его за шею и крепко прижала к себе. Он говорил мягко, выбирая нежные слова и поглаживая ее по голове. Она тихо плакала. — Ты не хочешь рассказать мне обо всем, что было, малютка? Рассказ изливался бурным потоком. Она рассказала про Жака и про сон. Про то, как ее предал Джоакин, как тогда она искала Сета и… о записке. Она рассказала о мадам Николь, о том, как вечером перед аукционом увидела Сета в зеркале и слышала, как играет музыкальная шкатулка. Она не видела, как Сет побелел, потому что мгновенно вспомнил, как он раздавил маленькую шкатулку. Морган, рыдая, рассказала о своем унижении в вечер аукциона, о том, как полюбила Терона за его доброту. Она вспомнила о той ночи, когда увидела Сета, и как молилась, чтобы он выжил, хотя совсем не надеялась на это. Слезы стояли в его глазах. — Прости, любимая. Но теперь я с тобой и не покину тебя никогда. Она была его ребенком, его дорогим дитя. Он ее качал на руках и баюкал. Ей так нужна была его нежность! Ей отчаянно надо было выплакаться. Постепенно ее дыхание выровнялось, и он понял, что она спит. Он бережно положил ее в постель и укрыл одеялом. Во сне она причмокивала губами, совсем как Адам. Он поцеловал ее в щеку, в мокрые от слез ресницы. Неохотно он подошел к двери, разделявшей их комнаты, и обнаружил, что она заперта. Он вышел через дверь, ведущую в коридор. Из любопытства он попытался войти в ее комнату из своей: дверь открылась беспрепятственно. «Гордон, подумал он. — Каким-то образом Гордон все узнал и устроил так, чтобы мы могли остаться одни в доме». Для Сета это был бальзам для души. И если он понимал положение правильно, Гордон не вернется до тех пор, пока не узнает, что Морган и Сет опять вместе. Адам только-только поднял кулачок, чтобы забарабанить в дверь материнской спальни, когда большая рука повернула недостижимую для него ручку двери. Он поднял голову и увидел отца, приложившего палец к губам. Сет подошел к Морган и тихо поцеловал ее в жилку, которая билась около уха. Во сне она улыбнулась. Адам тоже улыбнулся и решил последовать примеру отца. Но мальчик громко чмокнул мать, да и поцелуй его пришелся в самое ухо, так что Морган открыла глаза и схватила сына. Адам и Сет засмеялись, как два заговорщика. — Ах вы! Почему не даете мне выспаться? — Но тут же рассмеялась: до чего же они похожи. — А ты должен вести себя получше, чем твой сын, у тебя ведь нет смягчающего обстоятельства молодости. Сет улыбнулся, и Морган могла поклясться, что от гордости его грудь увеличилась в объеме, по крайней мере, на пару дюймов. — Что это ты напыжился? — Но ведь ты в первый раз признала, что он мой сын. Она нахмурилась: — Конечно, твой. Достаточно на него взглянуть. Наверное, нет двух других людей, похожих так, как вы с ним. Сет с обожанием взглянул на сына: — Знаю, но мне нравится слышать это от тебя. — Ты словно петух в курятнике у Люпиты: такой же важный. Ну чей он еще может быть! Ведь ты единственный, с кем я… Сет тяжело опустился на постель рядом с ней. — Ты хочешь сказать, что я единственный, кто обладал тобой? Она отвернулась, рассеянно наблюдая, как Адам отрывает кружево от подушки. — Да, — прошептала она. Он схватил ее за плечи, прижал к себе и крепко, от всего сердца поцеловал в губы: — Я знаю, это не должно иметь никакого значения, и я все равно бы тебя любил, что бы ни случилось, но я счастлив слышать это. — Сынок, брось портить материнское постельное белье, давай лучше я тебя прокачу на закорках по лестнице вниз, а? Адам вскарабкался ему на плечи, и Сет пошел к выходу, но в дверях остановился: — Почему бы тебе еще не полежать? Я отдам Адама Розелль и вернусь к тебе? Морган потерла губы, потом ухо. — Я уже получила два очень чувствительных поцелуя сегодня утром. И больше мне не требуется. — Но, может быть, я просто выставлю Адама за дверь? Пусть вопит, если хочет, мы его даже не услышим, — и поспешно закрыл дверь, потому что в дверь полетела подушка. Адам пришпорил отца и громко расхохотался. Ему нравился этот человек, с ним было очень весело, все время происходило что-то интересное. Вот, например, мама сейчас бросила в него подушку. Но она никогда не швыряла подушки в других взрослых. — Лошадка! Лошадка! — крикнул он. Во время завтрака Сет предложил, чтобы Морган привезла Адама к реке, захватив с собой корзинку с ленчем, а он пообещал к ним присоединиться. «Уж очень он самонадеян». — Боюсь, я не успею. Дома много дел. — А что такого у тебя срочного? — Он говорил так, словно она целый день валяется в постели. В ее голосе зазвучали враждебные нотки: