Морган улыбнулась, и они пошли к выходу вместе. — Насчет одежды, — сказала Нора, — у тебя хватит времени только, чтобы сделать несколько вещей, но дочери с радостью упакуют для тебя целые рулоны тканей. Морган чувствовала дружеское отношение Норы и осталась довольна разговором. Весь день она провела в обществе сестер Сета. Ей было не очень трудно сойтись с ними. Их болтовня почти не требовала ответа и какой-либо сосредоточенности. Остина и Элинор рассказали ей о своих женихах. Морган уяснила, что поклонник Остины — человек в возрасте и очень благоразумный, а жених Элинор — прямая ему противоположность. Жених Элинор — Джексон Бреннер — был старшим сыном в очень почтенном и очень богатом семействе. Нареченный Остины — Джеймс Эмерсон — был вдовцом с малолетним ребенком. Перед самым обедом Морган поднялась наверх, чтобы помыться, и как раз в тот момент, когда она опять хотела спуститься вниз, до нее донеслись мужские голоса, и она остановилась наверху, чтобы взглянуть на своего свекра. Сет в чем-то был похож на мать, но увидеть Уильяма Колтера означало встретиться с Сетом двадцать лет спустя. Это был высокий, полный мужчина. Казалось, оба они целиком заполняют все пространство. У свекра сохранилась еще копна волос. И у обоих был снисходительный вид, потому что в данный момент они смотрели на трех девушек. Сет взглянул наверх и увидел ее. На секунду ей захотелось, чтобы он посмотрел на нее так, как некоторые мужчины смотрят на своих жен. но она подавила это желание. — Ну-ну, вот у меня и еще одна дочка появилась, и притом такая хорошенькая, — сказал Уильям Колтер и протянул ей обе руки сразу. Она взяла их в свои и сказала: — И я действительно ваша дочка, но вы, наверное, плохо меня рассмотрели, — и сказала это с улыбкой. Уильям продел ее руку под свою, похлопал по кисти и тоже улыбнулся: — А по мне так все женщины хорошенькие. Так мы будем обедать? Я просто с голоду умираю. Они вошли в столовую и уселись за большой стол красного дерева. Морган усадили между Уильямом и Сетом, Нора села напротив. По обе ее стороны сели Остина и Элинор, а Дженнифер разместилась рядом с Сетом. Сразу было видно, что она его просто обожает. — Папа, — начала Элинор, — Морган надо сшить несколько новых платьев, и их надо сшить до ее отъезда. Не мог бы ты завтра отвезти нас в Луисвилл, чтобы мы могли купить ткани? Уильям повернулся к Морган и только тут заметил, как она одета. — Можно, папа? — Да, конечно. Мне тоже нужно сделать кое-какие покупки. Нора взглянула на взволновавшуюся Морган. Она уже достаточно узнала свою невестку, чтобы понять, как ей не хочется целый день ездить по магазинам с этими хохотушками. — Девочки, вы забываете, что Морган — новобрачная. И я уверена, что она предпочитает провести целый день с мужем. Морган благодарно взглянула на Нору. — Ты ездишь верхом, Морган? — спросила свекровь. — Да, но я не садилась в седло целых два года. — Тогда все в порядке. Сет, ты должен взять жену на экскурсию и показать ей нашу плантацию. Сет ответил: — Ну конечно. — А потом взял руку Морган и поднес к губам. Глаза у него были лукавые. — Мне будет очень приятно показать моей женушке окрестности. Правда. — О Ceт, — выдохнула Дженнифер. — как же ты романтичен! Морган обвела взглядом все семейство, которое наблюдало эту сцену. У Элинор и Остины выражение лица было самое мечтательное. А Нора и Уильям смотрели на них удовлетворенно, словно старые клушки. Они были довольны, что сын наконец-то женился. Опять заговорила Дженнифер: — Но как же мы узнаем, что надо купить для Морган? Нет, она должна ехать с нами. Морган ровным голосом заметила: — Вы же понимаете, я очень плохо разбираюсь в фасонах и модах. Все, что вам придется по вкусу, понравится и мне. Но тут вмешалась Нора: — Нет. Моим дочерям нравятся оборки и кружева. А ты слишком миниатюрная, чтобы их носить. И кроме того, — изучающе взглянула она ей в лицо, — моим розовым, пухлым, хорошеньким дочкам идут пастельные тона. A тe6e нужны чистые, яркие краски — красный, зеленый, черный и ярко-синий. — Тут она увидела, что сын уже заскучал, и засмеялась: — Да, дорогой, больше о платьях ни слова. — Главное, смотрите, чтобы материя была плотная, — сказал Сет. После обеда Морган поднялась в свою комнату. За последние два дня она просто обессилела. Войдя, она увидела, что Бесси наливает воду в большую белую ванну. — Я знаю, что вы очень сегодня устали и рано ляжете спать, поэтому приготовила ванну пораньше. — О, я тебе так благодарна. Бесси. Ты даже не знаешь, какое это блаженство принять сегодня ванну. И Морган стала вынимать шпильки из волос. — Молодая леди, вы садитесь, а старая Бесси поможет вам. Я уже на своем веку это делала столько раз, что и не сосчитать, ведь трех девушек вырастила. Волосы упали на шею тяжелым узлом, и Бесси выдохнула: — Господи, дитя! И почему же ты прячешь такую красоту? Она подняла несколько прядей волос и заколола их на макушке. — Вот я их сейчас заколю, вот так, — сказала она и так закрепила, что локоны оказались как бы уложенными в высокую прическу. Морган засмеялась и встала со стула, а Бесси расстегнула крошечные пуговички на платье. Платье упало к ногам, потом и белье, и Бесси опять воскликнула: — Ой, а я думала, что у вас талия толстая, а груди совсем нет. Но вы только взгляните на нее! Морган захотелось прикрыть наготу. Никогда и никто, кроме матери и няни, не видели ее обнаженной, да и то лишь в детстве. Она ступила в ванну, села, откинулась назад и закрыла глаза. Так она лежала, подремывала и не слышала, как затворилась дверь за Бесси и потом открылась снова. Сет несколько минут стоял молча, глядя на свою женушку. Светлые волосы заколоты узлом на макушке, и лишь несколько локонов упали на спину или прилипли к влажному разгоряченному лицу. Кожа безупречна, так и блестит на гладких плечах цвета сливок, а под ними угадываются в мыльной воде два полушария. Тонкие руки лежат на краях ванны. Он все смотрел и смотрел, пока до него не дошло, что она тоже глядит на него. Так они и смотрели друг на друга, а потом он усмехнулся: — Сестры послали меня спросить, какой стиль в одежде ты предпочитаешь. Это, кажется, имеет некоторое отношение к качествам и фактуре материи. Морган, все еще смотря ему прямо в глаза, ровно сказала: — Ничего не предпочитаю и ничего об этом не знаю. Сет уже повернулся, чтобы уйти, но остановился. В глазах плясал насмешливый огонек: — А можно мне сказать, какой фасон предпочитаю я? Вот тот, который у тебя теперь. Эта ванна идет тебе больше всего. — Ах ты! — И Морган огляделась вокруг, чем бы в него запустить. Сет засмеялся: — Поосторожнее, или я увижу кое-что, кроме ванны, — и ухмыльнувшись, вышел. Она вновь попыталась вздремнуть, но Сет слишком ее взбудоражил. Она кончила мыться, поднялась из ванны и вытерлась. А затем влезла на широченную кровать. Засыпая, она снова увидела взгляд Сета. Почему ей тепло становится, когда он на нее смотрит? Она уже спала, когда в спальню вошел Сет. Он тихо разделся и устроился на кушетке. — Проснись же. Ты ведь хотела осмотреть плантацию, — тихонько разбудил ее Сет. Она потянулась, улыбнувшись ему. «О Господи! — подумал он. — Ну точь-в-точь котенок, грациозно пробуждающийся ранним утром». Он смотрел и чувствовал, как в нем нарастает желание. — Или ты встанешь, или я лягу с тобой. Морган испугалась, глаза широко раскрылись. Она перекатилась через постель и, соскользнув с противоположной стороны, бегом пустилась в туалетную, а он пробормотал, что по утрам силен, как бык на пастбище. И надевая все то же платье, она громко хихикнула. Когда она опять вошла в спальню, Сет при виде ее платья нахмурился, но Морган сразу же на это возразила: — Если помнишь, именно ты не велел мне брать мой багаж, и поэтому из вещей у меня только это платье и ночная рубашка. Он вышел и вернулся через несколько минут с амазонкой. — Вот. Это Дженнифер дала. Примерь. Через несколько минут она опять вошла в спальню в светло-зеленом шерстяном платье для верховой езды. Но Дженнифер была выше Морган и гораздо увесистее. И костюм сидел на Морган так же скверно, как и платья, купленные дядей. Сет сделал гримасу: — А я думал, оно подойдет. Еще никто не вставал, даже на конюшне. Сет подал ей толстый ломоть хлеба с маслом и оседлал двух лошадей. Кобыла, предназначенная для Морган, оказалась смирной, чему девушка обрадовалась, потому что ей было бы трудно справляться с норовистой. Они ехали молча, наслаждаясь прохладным мартовским утром. Прошел час, и они выехали на берег речушки. — Этот ручей — граница колтеровской плантации. Давай спешимся. Я покажу тебе место, где играл в детстве.