Он помог Морган спуститься, словно ненароком обняв ее за талию. — Давай руку, нам надо перейти через ручей по камням. — Рука была большая, теплая и сухая. Они пересекли поток и пошли по лугу, а он все не отпускал ее руки. — Я сюда часто прибегал. Это было целое приключение, потому что это уже не наша земля. — А сестры твои здесь бывали? — Нет, они боялись намочить ноги. — В нашей усадьбе Трагерн-Хауз у меня тоже было свое особое место. Там росла огромная, старая шелковица на широком лугу. Я вытоптала вокруг нее траву, но с большого расстояния меня никто там увидеть не мог, такая высокая трава росла на лугу, выше головы. Глаза у нее сияли. — Мне бы, наверное, там тоже понравилось. Она засмеялась: — У меня не было ни братьев, ни сестер, так что некому было это место показать. Но тебе я, наверное бы, его показала, — тут она внезапно запнулась и даже зажала рот рукой. — Что такое? — спросил он обеспокоенно. — Да я только что сообразила: когда я была ребенком, ты ведь уже стал взрослым и таким же большим, как сейчас. Он тоже рассмеялся: — Да, так оно и есть. Я на четырнадцать лет старше тебя. Я тоже забыл, что ты того же возраста, что и моя инфантильная младшая сестра. Морган взглянула на нею, улыбаясь, и пожала ему руку: — Я принимаю твои слова как комплимент. Сету ужасно захотелось тут же ее поцеловать, но момент был упущен, так как она увидела большую черно-оранжевую бабочку и бросилась за ней, дернув Сета за руку. Вот проклятье! Нет, что ни говори, женщины созданы, чтобы их целовать и наряжать, а вовсе не для того, чтобы бродить с ними по лесам и болтать о детстве. Но он обо всем забыл, увидев дерево. Когда-то оно стояло несколько вдалеке от ручья, но с годами вода подмыла кромку берега, и теперь оно свешивало ветви над самой водой, словно над прозрачным потоком образовалась крыша. — Вот оно. Морган увидела дерево, и он и слова не успел сказать, а она уже вскарабкалась на берег и уселась под деревом. И весело поглядывала на Сета. А он стал смотреть на нее. Непомерно широкая юбка была в грязи, и на щеке красовалось какое-то пятно. И она поняла, на что он смотрит. — Да, ты правильно подумал. Я не леди и никогда не хотела и не хочу ею быть. И мне здесь гораздо лучше, чем на балу у Синтии Фергюсон. Сет засмеялся: — И мне здесь больше нравится. Он поднялся на берег и сел рядом с ней. И тут она решила использовать момент, чтобы уладить окончательно их отношения. — Сет, я хочу поговорить с тобой. Вчера утром мы поссорились из-за того, как я причесываюсь. А вечером я на тебя рассердилась, когда принимала ванну. — Она сделала паузу, но он молчал, хотя она чувствовала на себе его взгляд. — Я хочу, чтобы между нами установились дружеские отношения. Я не хочу, чтобы мы ссорились. Я хочу, чтобы стало совсем ясно: наш брак — это сделка, деловое соглашение. — Понимаю. Ты не желаешь со мной спать. — Глаза его смотрели холодно. — Хорошо. — Он взглянул на гладко зачесанные волосы, на мешковатое платье. — Думаю, что смогу удержаться и не изнасиловать тебя. Ты ведь этого опасаешься? Она чувствовала себя задетой: — Да, именно этого. — Тогда я даю тебе честное слово, что ни в какое время дня и ночи не стану навязывать тебе свое внимание. Ты довольна? Она вздохнула: — Да. Прекрасное настроение, с которым для Сета начался этот день, было бесповоротно испорчено. Однако Морган день показался еще ярче и яснее. Она почувствовала большое облегчение. Наверное, теперь между ними ссор больше не будет. Ворчливый голос Сета нарушил молчание: — Едем обратно, — и он направился к стреноженным лошадям. — Сет, подожди. Он нетерпеливо остановился. — Сет, — и она коснулась его руки. — Я не хотела тебя рассердить. Я просто хотела сказать, что хочу стать твоим другом. Я больше не хочу с тобой ссориться. Но я каким-то образом все испортила. Его гнев растаял, и он улыбнулся: — Ты права, женушка. Я очень раздражителен. Прошу извинить, мою грубость. — Он снял шляпу и поклонился. Морит засмеялась. — Я прощаю вас, сэр. — И чтобы доказать, как я раскаиваюсь, я попрошу повара приготовить нам назавтра корзинку с провиантом для пикника, и мы отправимся в мою лесную хижину — такое хорошенькое уединенное местечко, довольно далеко вверх по ручью. Надеюсь, вам это предложение нравится, миледи: — Да, дорогой сэр, за исключением одного пункта. Сет слегка нахмурился. — Что же это такое? Но улыбка Морган была просто обезоруживающей. — А то, что вы мне самой позволите приготовить еду для пикника. — Тебе? Да разве ты умеешь стряпать? — Завтра вы сможете судить об этом сами. Сет тоже улыбнулся: — Я, кажется, приобрел больше, чем рассчитывал. Жену, которая умеет готовить! Ну, надеюсь, Люпита не станет ревновать. — Люпита? — Это кухарка на моем ранчо в Нью-Мехико. — Завтра ты мне о нем расскажешь. И они улыбнулись друг другу, сели на лошадей и отправились в обратный путь к большому дому в дружеском, хотя и молчаливом согласии. Перед самым обедом Морган услышала голоса золовок. — Морган, иди смотреть, — и пухлое личико Дженнифер расплылось в очень широкой улыбке. Она подтолкнула Морган к столу, заваленному тканями и отделкой. Несмотря на совет Норы, все ткани были кремовые, розовые и бледно-голубые. Нора их внимательно оглядела: — Но, девочки, я же говорила вам, что надо выбирать яркие, чистые тона. Морган сама слишком светла и белокожа, чтобы носить то, что вы выбрали. Три молодых особы расстроились, и Элинор робко ответила: — Но, мама, это такие красивые цвета. Морган пощупала шелка и сатины. Для Нью-Мехико они были совсем неподходящие. — Ну что ж, сестренки выбрали как раз то, что носят в юрах Нью-Мехико. И все повернулись к Сету. Дженнифер вздернула нос: — Если леди должна путешествовать, это не значит, что она не должна быть леди. — Дженнифер права, — добавил Остина. — Когда леди носит шелковое платье, она всегда помнит, что она леди. — Если женщина — истинная леди, она ею останется даже в мужских брюках, — заявил Сет. — Брюках! — не веря своим ушам, воскликнула Элинор. В глубине души она сомневалась, что сможет втиснуть свои полные бедра в мужские панталоны. Сама мысль об этом ужасала ее. Сет перестал шутить: — Хорошо, сестрицы, раз вы выбрали совершенно неподходящие для Морган ткани, вы можете оставить их себе, но выделите ей из своею гардероба что-нибудь более подходящее. Ей нужен самый плотный и грубый материал. Морган заметила, что мысль о нескольких новых платьях девушкам понравилась. Остина заговорила первая: — Морган, пойдем наверх и пороемся в нашем шкафу.