— Его понять можно. Детские воспоминания дороги любому человеку, — заметила Елена. — Знала бы ты, с каким трудом он закрепился в Москве! А потом попал сюда — это вообще немыслимо. Из села Овидное в город Токио! — воскликнула Маргарита. — Представляю, чего ему это стоило! Он у тебя крепкий орешек. Повезло тебе. — Как будто тебе не повезло! На Юрия вообще нужно молиться. — Скажешь тоже!.. С ним порой бывает нелегко. Но в целом ты права — он правильный товарищ, во всех смыслах. — А не отметить ли нам сегодняшние удачные покупки? — спросила Маргарита, резко переменив тему разговора. — Давай закажем бутылочку «сухарика»! — Бутылки будет многовато. Давай возьмем по бокалу сухого. — По бокалу так по бокалу! Уговорила. Маргарита подозвала официантку и указала пальцем в меню на надпись по-английски «Vine. 180 ml». — Ни! — четко произнесла Маргарита, что означало по-японски «два», имея в виду две маленькие бутылочки, вмещающие по объему по бокалу каждая. Но в данном случае сказать «ни» было не совсем верно. В японском языке существуют служебные слова, которые характеризуют определенный вид или состояние предметов. Следовало произнести «нихон» — «две». «Ни» означает «два», а «хон» добавляется к предметам вытянутой формы — бутылка, карандаш и так далее. Но официантка поняла, что имела в виду гайдзин. Она быстро принесла две крохотные бутылочки белого сухого вина и разлила их содержимое по бокалам. Как раз два бокала! — Будем! — произнесла Маргарита и чокнулась с Еленой. — Твое здоровье! — сказала в ответ ее подруга. Осушив по половине бокалов, они принялись за бисквиты. Потом допили вино и перешли на кофе. Язык у них постепенно развязался, хотя они и выпили немного вина. — Что-то наши мужики заработались совсем!.. — поделилась Маргарита с подругой. — Отсутствуют дома не только по вечерам в рабочие дни, но даже в выходные. — Да, у них что выходные, что проходные — один ответ: работа, работа, работа… — поддержала Маргариту Елена. — Приходится куковать дома одной. — Вот и я о том толкую. Надоело дома одной сиднем сидеть. Хорошо хоть сегодня с тобой выбрались на люди! Да вот еще на днях отоварилась в посольском кооперативе продуктами. Взяла рыбные консервы и коньяк. — Правда, недавно в выходные Юрий взял меня с собой в Иокогаму, — Елена вернулась к теме занятости мужей и малого внимания, которое они уделяют женам. — Гуляли по городу, обедали в китайском ресторане. На другой день опять поехали туда, и повторилось то же самое — гуляли, обедали, но уже в другом китайском ресторане. — Я согласна хоть каждый день обедать в ресторане! — горячо откликнулась Маргарита. — А Юрий перестал брать меня с собой в Иокогаму, — задумчиво сказала Елена, убрав со лба вверх темно-русую прядь. И непонятно было, довольна или недовольна тем, что муж больше не берет ее в поездки в Иокогаму. Вроде бы надоело таскаться в одно и то же место, но, с другой стороны, кажется, жалеет об утрате этой возможности… * * * Веригин, вернувшись домой после трудового дня в посольстве, по просьбе Елены пошел в ближайший от «Дайканъяма апартментс» супермаркет за покупками. Нужно было докупить свежего хлеба и молока. Поворачивая на улицу, ведущую к супермаркету, Юрий по привычке оглянулся назад, на жилой дом, в котором вместе с женой занимал двухкомнатную квартиру. В этом же доме проживал в примерно такой же двухкомнатной квартире Мазун с женой и сыном-школьником. Для советской семьи это был хороший вариант жилищных условий, а для японской — просто прекрасный, поскольку японцы проживают довольно скученно. Их жилищные условия сравнительно скудные, минималистские, хотя при этом они владеют автомашинами, продвинутой аудио- и видеоаппаратурой. Из второго подъезда «Дайканъяма апартментс» в этот момент выходил Мазун собственной персоной. Что-то в облике Богдана показалось Юрию странным и необычным. Повернув за угол, Веригин остановился и осторожно выглянул назад, откуда пришел. Мазун средним ходом, не быстро, но и не медленно, удалялся от жилого дома в противоположную от супермаркета сторону, в направлении станции метро. Он незаметно озирался, словно проверял, нет ли за ним слежки. Эти приемы Веригин знал назубок. «Странно! — подумал Юрий. — Ведь оперативная работа временно заморожена, а Богдан вроде бы вышел на привычную стезю оперативника, проверяясь, нет ли наружки». Веригин, еще не отдавая отчета в дальнейших действиях, побежал вперед по улице, намереваясь приблизиться к станции метро с противоположного от «Дайканъяма апартментс» направления, причем раньше, чем там окажется Мазун. Юрию это удалось. Мазун стал спускаться в метро через вход, напоминавший обычный подземный переход. Входные зоны и сами станции метро в Токио — стандартные, без излишеств, выполняющие строго функциональные задачи, в отличие от московского метро, отличающегося затейливым архитектурным решением и богатым внутренним убранством. Веригин выждал десять секунд и устремился вниз, в подземное царство метрополитена. Уход от наружки был его коньком, профессиональным козырем, поэтому проведение слежки он расценивал как оборотную сторону медали, как противоядие от яда. Держа дистанцию, Веригин проследовал за Мазуном на платформу и, когда подошел поезд, сел в вагон, соседний от того, в который вошел Мазун. Спрятавшись за пассажирами, Веригин зорко следил за объектом, неожиданно появившимся в его судьбе оперативника. Через две остановки Мазун вышел из поезда и двинулся на пересадку. Веригин последовал за ним, сохраняя все меры предосторожности. Эти меры были не напрасны — Мазун несколько раз незаметно оглядывался, слегка поворачивая голову назад. Проехав одну остановку на новой линии после пересадки, Мазун предпринял отчаянный шаг. Он выскочил из поезда наружу на платформу, когда двери уже закрывались. Веригин еле успел просунуть ногу между уже почти сомкнувшимися створками дверей и выскочить на платформу, когда поезд уже начал движение. Выбравшись наружу, Юрий тут же пригнулся, чтобы не выделяться на фоне пассажиров, ожидавших следующего состава. Мазун внимательно оглядел платформу и пошел к выходу. Вступил на эскалатор и, пока поднимался вверх, несколько раз оглянулся назад. Веригин не последовал за ним на эскалатор. Он дождался, пока Мазун поднялся наверх, и тогда бросился по лестнице в том же направлении. Выскочив в вестибюль, где находились кассы и откуда вела небольшая по длине лестница наружу, Веригин поспешно поднялся по ней вверх. Быстро сориентировавшись, Юрий заметил фигуру Мазуна, удалявшуюся налево по Аояма-дори в сторону вокзала Сибуя. Веригин последовал за бывшим напарником, соблюдая почтительную дистанцию. Поравнявшись с элитным продовольственным магазином «Кинокуния», Мазун вошел в него. Веригин остался снаружи. Это магазин среднего размера, но по своему статусу и ассортименту товаров находится в верхнем сегменте условного рейтинга супермаркетов в японской столице. Отличительная особенность «Кинокунии» — широкий выбор импортного продовольствия. Австралийская говядина в упаковке, французское сливочное масло в пачках, супы в консервных банках американской компании «Кэмпбелл» с красно-белыми фирменными наклейками, швейцарский шоколад в плитках и коробках и многое другое, а также, естественно, продовольственные товары японского производства. Вполне понятно, что в этом магазине отоваривались многие иностранцы, в том числе дипломаты. При «Кинокунии» — две автомобильные парковки. Одна снаружи в переулке около заднего входа-выхода из магазина, другая — внутри здания, куда машины покупателей доставляются на платформах-лифтах. Покупатель загоняет свою машину на платформу и оставляет ключи служащему парковки в униформе темно-малинового цвета, получая взамен номерок с соответствующей цифрой. По этому номерку затем покупателю поднимают наверх его автомобиль, когда он выходит из супермаркета с покупками. Веригин не рискнул входить внутрь магазина — слишком велика опасность, что Мазун засечет его. Хотя внутри «Кинокунии» могла состояться встреча Мазуна с условленным контактом. Но тут уж ничего не поделаешь! Веригин занял позицию за фонарным столбом, так чтобы ему были видны оба выхода: на Аояма-дори и в переулок на автомобильную парковку. Электрический свет, исходивший от ламп фонарей, хорошо освещал тротуар и проезжую часть. Луна пепельного цвета, в свою очередь, посылала свой матовый свет на весь Токио, на всю Японию. Через пятнадцать минут Мазун вышел из «Кинокунии» через заднюю дверь на парковку с пакетом с покупками. Он пошел к черному седану среднего размера и сел на заднее пассажирское сиденье. Автомобиль тут же тронулся с места и выехал из переулка на Аояма-дори. Постаравшись укрыться за столбом так, чтобы его не было видно из переулка, Веригин все же вывернул голову наружу и уцепил взглядом номер выезжавшей автомашины. Это был голубой номер дипломатической миссии с цифрами американского посольства. * * * От «Кинокунии» Веригин тут же поехал в посольство. Поскольку уже был поздний вечер, он пошел в жилое здание на территории дипмиссии и поднялся на этаж, где жил резидент с женой. Начальник был дома и совсем не удивился позднему визиту подчиненного, которого пригласил в гостиную. Веригин молча вошел в комнату, уселся в кресло за журнальным столиком и достал из внутреннего кармана пиджака шариковую ручку. Резидент передал ему блокнот, который лежал на столике с телефонным аппаратом. Веригин постарался написать разборчивым подчерком, поскольку обычно у него получалась скоропись, которую он сам не всегда мог разобрать. «Полчаса назад видел у продовольственного магазина «Кинокуния» на Аояма-дори, как Мазун садился в автомобиль с номером американского посольства. Я вел его от дома «Дайканъяма апартментс», он всю дорогу проверялся. Какие будут указания?» Резидент прочитал написанное Веригиным и внешне не проявил ни удивления, ни растерянности — он прекрасно владел собой. Но все же замер на несколько секунд, глаза стали необычайно холодными, хотя эти его органы не отличались теплотой и ранее. Взяв блокнот в руки, генерал написал ответный текст: «Завтра утром в 8.00 у меня в кабинете. Как бы его не вспугнуть! Но и пустить все на самотек нельзя». На следующий день без десяти восемь Веригин уже стоял перед кабинетом резидента. Подошел его заместитель Октябрий Ильич, и они вместе вошли в кабинет. Резидент кивком головы поприветствовал их и включил экранированную защиту, чтобы можно было разговаривать, не опасаясь того, что японцы перехватят разговор, используя аппаратуру за пределами советского посольства, но в доступной для снятия звука близости. — Веригин, еще раз доложи подробнее, что удалось засечь по Мазуну! — приказал резидент с хмурым видом. — Вчера я случайно увидел, как Мазун вышел из дома, мы живем вместе в «Дайканъяма апартментс»… — Мы в курсе, где вы живете! — перебил его зам резидента. — Мне показалось странным поведение Мазуна: он озирался, явно нервничал, как будто вышел не за хлебом в ближайшую лавку, а на задание. — Дальше что? Без лирики! — одернул подчиненного резидент. — Я пошел за ним. Что-то подсказало мне, что тут не все чисто. — Как Мазун вел себя? — задал вопрос резидент. — Пересел в метро с ветки на ветку, один раз выскочил из поезда, когда состав уже практически тронулся. — И вам все же удалось выскочить вслед за ним? — подал голос Октябрий Ильич. — Да, я чудом выскочил незамеченным и проследовал за ним. В конце концов он вышел на Аояма-дори и добрался до «Кинокунии». — Надеюсь, внутрь не пошел за ним? — спросил на всякий случай резидент. — Внутрь не пошел, а занял позицию, позволяющую наблюдать за основным выходом и выходом на парковку. — Он вышел один из магазина? — задал очередной вопрос резидент. — Вышел один с небольшим пакетом. Видимо, для маскировки купил кое-что там. — Дальше что? Шаг за шагом! — с нетерпением воскликнул начальник. — Мазун вышел, подошел к черному седану и сел на заднее пассажирское сиденье. Эта машина с американскими дипломатическими номерами тут же тронулась с места и укатила направо по Аояма-дори в сторону Сибуи. — Тебя он мог заметить, Веригин? — с тревогой в голосе спросил резидент.