— Запись будут оспаривать, Юрий Владимирович. Как говорится, нет тела — нет дела. — Серей Васильевич, ты, как маленький — труп человека средних лет не проблема, — отмахнулся председатель КГБ. — Шеймин пропал вместе с женой, — напомнил Трифонов. — А женщина разве не человек? Трупы бывают изуродованными до неузнаваемости, а если подбросить в карман наше удостоверение… — Андропов заметил смущение на лице сотрудника и укоризненно покачал головой. — Трифонов, ты о чем подумал? Выкинь глупости из головы. Подходящие тела подыщут на кладбище, это не твоя забота. — Виноват. — Полковник прокашлялся в кулак, собираясь с мыслями. — С чего прикажете начать? — С прослушки Щелокова и Чурбанова твоими особыми методами. Щелоков опытный чиновник и допускает, что его могут прослушивать мои спецы. В этом он прав. Кое-что мы уже узнали, но многое упускаем. Например, он часто ведет важные разговоры во время прогулок в лесу на правительственной даче. Там техника бессильна. — Я понял. — И самое главное. Действовать строго конфиденциально, минимум сотрудников, всю информацию только мне! — Так точно. — Возможно, они проговорятся про Шеймина, а если нет… — Андропов махнул рукой, давая понять, что разговор закончен. — Я скажу, когда понадобится та самая запись. Трифонов вышел из кабинета высокого начальника озадаченным. Он помнил, как радовался первой личной встрече с Андроповым и считал ее служебным успехом. Сейчас ему оказали гораздо большее доверие, только это уже не радовало, а скорее пугало. Прослушка министра МВД само по себе весьма опасное дело, а если придется сфабриковать обвинение в двойном убийстве, то из ценного сотрудника он мгновенно превратится для председателя КГБ в опасного свидетеля. 45 Третий день серая «волга» с зеркальными стеклами дежурила около здания министерства внутренних дел у метро «Октябрьская», регулярно меняя место стоянки. Из-за особой секретности операции за рулем автомобиля был сам Трифонов. Вокалистка как обычно устраивалась на переднем сиденье в расслабленной позе с откинутой назад спинкой. Благодаря платью из марлевки она чувствовала себя почти раздетой, но все-таки опускала стекло, чтобы не упустить деталей разговора министра Щелокова, когда тот понижал голос. Слежка получилась хлопотной, Щелоков проявлял ежеминутную активность, встречаясь и беседуя по телефону с самыми разными людьми. Помимо подчиненных во всех концах страны, он общался с женой и детьми, чиновниками разных уровней, артистами, деятелями культуры и даже дочерью Брежнева. Правда, контакты с членами Политбюро и крамольные разговоры о дележе власти пока зафиксированы не были. Летом Щелоков жил на государственной даче за городом. От дома до работы его черная служебная «волга» особой серии мчалась в сопровождении милицейской машины с мигалками, игнорируя сигналы светофоров. Постовые отдавали министру честь, в таких условиях преследовать, не привлекая внимания, не представлялось возможным. Если бы не Вокалистка, способная прослушивать объект вне прямой видимости, машину слежки засекли бы уже в первый день, поэтому они двигались на большом удалении или параллельным маршрутом. Около бетонной коробки министерства, похожей на квадратную крепость со внутренним двором, также требовалось соблюдать осторожность. С какой стороны не припаркуйся — отовсюду на тебя смотрят безликие окна, за которыми могут быть десятки внимательных глаз сотрудников милиции. Трифонов в очередной раз решил сменить место парковки и только отъехал от тротуара, как спереди, визжа тормозами, его заблокировал микроавтобус РАФ. Оттуда выскочили четверо оперативников с пистолетами, окружили машину слежки и направили стволы на каждое из окон «волги». Из рафика вышел лысый мужчина с тяжелым подбородком и нехорошим взглядом. На нем был добротный костюм чуть большего размера, чтобы скрывать наплечную кобуру. Трифонов, изучивший ближайшее окружение министра МВД, узнал полковника Забелина, отвечавшего за безопасность Щелокова. Забелин качнул рукой, приказывая водителю заблокированной машины опустить стекла. Трифонов повиновался. — Кто такие? Документы! — потребовал Забелин. — Неграмотно действуете. Ваши сотрудники на линии огня друг друга, — стараясь сохранять спокойствие, ответил Трифонов. Взгляд Забелина стал еще более мрачным. Он с нажимом повторил: — Документы предъяви, умник. Трифонов достал служебное удостоверение и раскрыл его, не выпуская из рук. Забелин прочел, сверился с фотографией, нахмурился: — И что здесь делает полковник КГБ? — Пусть твои орлы отойдут, — попросил Трифонов. Когда оперативники выполнили приказ Забелина, Сергей Васильевич по-компанейски ему улыбнулся и положил руку на колено Вокалистке: — Я с девушкой, неужели не понятно. Легкое платье, расстегнутое на груди, и откинутое кресло отчасти подтверждали любовную версию, но суровый Забелин не улыбнулся. — Примечательная девушка, приметная, — изрек он, рассмотрев Сану, и кивнул на здание министерства. — Но место для свиданий вы выбрали не подходящее. — Отчего же, — возразил Трифонов и кивнул на другую сторону улицы, где располагалось популярное кафе «Шоколадница». — Дама обожает горячий шоколад. — Официанты через дорогу не бегают, — возразил Забелин. — Если вы освободите нам путь, им это делать не придется. Микроавтобус сдвинулся на несколько метров, позволив «волге» уехать. Забелин демонстративно наблюдал, пока подозрительная парочка не зашла в кафе. Вынужденно сменив тактику слежки, Трифонов решил не прятаться и выбрал столик у окна с видом на министерство. Он убедился, что Сана сможет работать отсюда и занялся изучением меню. — Композитор любил какао, — припомнил Сергей Васильевич. — А ты что будешь? Сана предпочла кофе с мороженным и фирменные блинчики «Шоколадница» фаршированные орехами и политые горячим шоколадным соусом. — Мне здесь нравится, — сказала она, слизывая молочную пенку с губ. — Я все попробую. — Не забывай, мы на службе. Трифонов подложил ей блокнот, чтобы агент записывала разговоры Щелокова. Так они просидели в кафе до вечера. Вокалистка строчила текст и дегустировала разные вкусности, Трифонов просматривал исписанные страницы и чесал подбородок: есть кое-что любопытное, скрытые нарушения, подленькие интриги, но по большому счету совсем не то, чего ожидает Андропов. В конце недели он докладывал о результатах слежки председателю КГБ. Андропов прочел список добытого компромата на милицейских начальников и выразил недовольство: — Злоупотребления в милиции меня не интересуют. Святых людей среди милиционеров господь будет искать в последнюю очередь. — Мы даем полную картину всех разговоров Щелокова, — оправдывался начальник отдела. — Это похвально, но меня интересуют его встречи с членами ЦК. Трифонов забеспокоился: не пропустила ли Вокалистка важный разговор во время слежки, и стал объяснять: — Наши ресурсы ограничены, товарищ председатель. Если бы мы знали, когда и где… — В субботу в Завидово, — прервал его Андропов: — Там соберутся на охоту мои главные соперники и Щелоков с ними. Меня тоже позвали, хотя заранее знали о выездной коллегии в Ленинграде, на которой я обязан присутствовать. Оно и к лучшему, пусть расслабятся и болтают не стесняясь. А ты держи ухо востро, точнее Вокалистку голой. Андропов усмехнулся краешком губ, хотя холодный взгляд говорил, что ему не до шуток. Он выдвинул ящик стола достал общую фотографию членов Политбюро во главе с генсеком Брежневым. Глазки за стеклами очков прицельно сузились, тонкий указательный палец завис над снимком. — Особое внимание обратить на моих трех заклятых друзей. Не будем по именам. Назовем их Десятка, Валет и… — Палец Андропова после некоторого раздумья опустился на ближайшую к Брежневу фигуру, — пожалуй, что Король, мечтающий стать тузом. Так их и называй в отчетах: Десятка, Валет и Король. Трифонов посмотрел на главных коммунистов страны, сплотившихся вокруг Вождя. Так вот, значит, какой расклад на политическом Олимпе. Их единогласные решения лишь до той поры пока Вождь остается в силе и держит бразды правления в своих руках. Сейчас силы покидают Вождя, процесс необратим, и началась борьба за будущую власть. — Как мы проникнем на базу отдыха Завидово? — спросил он. — Базу охраняют военные, с Устиновым я договорюсь, заедете через дальний кордон. Но на территории вас никто защищать не будет. Действуете на свой страх и риск. Трифонов кивнул, прекрасно понимая, что в большой игре ради победы жертвуют не только пешками, но и конницей с офицерами. Чужими руками жар загребать — это древний принцип любого командира. — И еще! — Андропов брезгливо толкнул блокнот, переданный ему вместе с отчетом о слежке. — На этом уровне безликие записи мне не подойдут. Нужны голоса, максимально точные голоса всех карт в колоде. — Сделаем все возможное, — заверил полковник. — И невозможное тоже, — без тени улыбки напутствовал председатель могущественной спецслужбы. 46 Не выходя из машины, Трифонов предъявил пропуск, солдат поднял шлагбаум, «волга» заехала в охотничье хозяйство Завидово. Узкая грунтовая дорога недолго петляла среди деревьев и закончилась у берега вытянутого водоема, берега которого заросли осокой и камышом. — Прибыли. Дальше пешком, — сообщил Сергей Васильевич Вокалистке и указал на противоположный берег: — Большие люди отдыхают там, в обход идти часа полтора. Они вышли из машины. Оба были одеты как заядлые грибники: резиновые сапоги, плотные штаны, брезентовая ветровка с капюшоном. У Трифонова на груди висел бинокль, у Вокалистка в холщовой сумке на плече болтался портативный магнитофон. Они поднялись на пригорок с вековыми соснами, откуда открывался прекрасный вид на водоем. — Жаль лодкой нельзя воспользоваться, тут по прямой метров двести, — посетовал Трифонов. Вокалистка скинула куртку, закрыла глаза и вытянула шею, подставив лицо ласковым солнечным лучам. С минуту она наслаждалась первородным звучанием живого леса, затем распахнула глаза и промолвила: — Никуда мы не пойдем, здесь так классно. — Не расслабляйся, мы не на отдыхе. Или ты слышишь отсюда? Что именно? — заинтересовался полковник, который улавливал лишь отдельные крики птиц.