Последняя команда была излишней, Трифонов уже кричал в телефонную трубку, требуя лучшую бригаду медиков. Вскоре Вокалистке оказали первую помощь и увезли в больницу. На следующий день ее навестил Трифонов. — Двухстороннее воспаление легких, высокая температура, — сообщила ему заведующая отделением перед тем как впустить в палату. — Была непонятная сыпь на груди, но уже прошла. — А уши? Или что-то важное внутри ушей она не застудила? — Уши? Причем тут уши? — Врач осуждающе взглянула на мужчину. — Ей бы придатки не застудить, глупенькой. Теплее следует одеваться в такую погоду. Дурацкая мода на короткие юбки до добра не доведет. — Она ценный специалист, ей нужен особый уход, — предупредил полковник. — Мы уже поняли. Больная в отдельной палате с лучшим оборудованием. — Какой прогноз? — осторожно поинтересовался Трифонов. — Организм молодой, выкарабкается. Но три недели она пробудет здесь. Трифонов облегченно кивнул, зашел в палату, сел у кровати. Сана открыла глаза. Полковник решил ее приободрить: — Врач заверила, что ты… — Я слышала, — прервала его Сана. «Она слышит. Даже в таком состоянии она слышит через стену», — воодушевился полковник, с трудом скрывая радость. — Ты нам помогла. Не лично мне, а вообще всем, стране. — В следующий раз ведите переговоры летом, — пошутила Сана. Трифонову понравилось ее настроение. Он спохватился и открыл толстый портфель: — Я тут кое-что принес. Апельсины и бананы по спецзаказу из торгового отдела. А это… — Полковник достал кассетный магнитофон, положил в изголовье кровати и включил воспроизведение. — Ты спрашивала про отца: почему его звали Композитор? Тут песни, которые он тайно писал для молодой певицы. Подбрасывал ей ноты, а она исполняла. Зазвучала музыка, Сана прослушала три песни. — Красивые мелодии. Но почему тайно? — Композитор ее безумно любил. — Как ее зовут? Я могу с ней встретиться? — попросила Сана. — Нет, она умерла. Давно. — Почему? Она же молодая. Сергей Васильевич ответил не сразу. Он сомневался, рассказывать ли правду, но потом понял, что ложь воздвигнет преграду между ними. — Ее убил Композитор. — Мой отец? — не веря услышанному, переспросила Сана. Трифонов молча кивнул. Девушка была в шоке, она не понимала, как такое возможно. — Любил и убил? — Любил безумно, — подтвердил Трифонов и, вздохнув, добавил: — Убил жестоко. 36 «Дождался», — с волнением подумал полковник Трифонов, положив трубку служебного телефона в рабочем кабинете. За долгие годы службы в госбезопасности его впервые вызвали к председателю КГБ. Разумеется, он видел Андропова на общих собраниях и на совещаниях в узком составе присутствовал, но так, чтобы лично один на один оказаться в кабинете одного из руководителей страны — такое предстояло впервые. В свое время Андропов скептически отнесся к созданию отдела по изучению паранормальных явлений. Главу КГБ убедило лишь то, что американцы уже не первый год разрабатывают эту тему. «Пусть и у нас будет», — согласился Андропов. До поры до времени начальство мало интересовалось делами третьеразрядного отдела. Трифонов сам на рожон не лез, да и похвастаться было нечем. К операции «Эхолот», отслеживающий каждый шаг американской делегации, его отдел подключили ради формальности. Основные надежды возлагались на специализированный отдел технической прослушки и профессионалов наружного наблюдения. Однако их отчеты описывали мероприятия по слежке и бытовые разговоры американцев, а его — содержали расшифровки тайных совещаний противника. Успех оценили. Трифонов стал регулярно докладывать начальнику управления. Дошла очередь и до председателя КГБ. Адъютант распахнул тяжелую дверь, Трифонов вошел в большой кабинет, остановился по центру ковра в натоптанном месте и доложил о себе. Холодный взгляд Андропова сквозь очки в тонкой оправе пытливо изучил начальника отдела, раскрытая ладонь указала на ближайший к себе стул у Т-образного стола: — Присаживайтесь, Сергей Васильевич. В ЦК партии операцию «Эхолот» сочли успешной. Наши данные оказали неоценимую помощь в переговорах с американцами. Мы добились большего, чем рассчитывали. Наиважнейший договор будет подписан с учетом наших интересов. — Работаем, — скромно ответил Трифонов. — Что за секретный микрофон вы применили? Кто его разработал? — Мы не изобретали микрофон, Юрий Владимирович, а использовали женщину с особыми способностями. — Женщину, — прищурился Андропов. — Значит, это правда про голый микрофон? — Так требовали обстоятельства, она особенная, слышит всем телом. Одежда для нее, как затычки в ушах. — Вот как. — Председатель откинулся на спинку высокого кресла. — У отдела прослушки техника, антенны, фургоны, набитые аппаратурой, я не говорю по количество сотрудников, а у тебя одна особенная женщина. Кто она? Как ей это удается? — Бывшая певица, задержана за левые концерты. Завербована, как агент Вокалистка. А ее способности — это природный феномен, она слышит сквозь стены. — Хм-м, сквозь стены, говоришь. Это метафора или правда? — Я не преувеличиваю. Мы не знаем физиологию процесса, но способности Вокалистки подтверждены специальными тестами. В процессе операции «Эхолот» она показала сверхчувствительность к звуковым волнам. Правда, подорвала здоровье. — Насколько серьезно? — Уже идет на поправку. — Агента надо беречь, пока она приносит пользу. И контролировать. — Мы не оставляем ее одну, — заверил Трифонов. Андропов снял очки, сжал пальцами переносицу, а когда вновь водрузил оправу на нос, его взгляд стал строгим и требовательным: — Американцы — это внешние проблемы, но в стране есть и внутренние, не менее серьезные. Как только Вокалистка поправится, подключитесь к следственной группе генерала Линькова. У него в разработке серьезное дело о хищениях госсобственности. Не хватает ключевой информации. Той, о которой преступники делятся шепотом за закрытыми дверями. — Я понял, Юрий Владимирович. Подключимся. О чем идет речь? — В магазинах «Океан» торгаши мутят воду и вылавливают золотую рыбку. Линьков тебя введет в курс дела. 37 Генерал Павел Кузьмич Линьков, непоседливый и активный, как в служебных делах, так и телодвижениях, принял Трифонова с распростертыми объятиями. — Сергей Васильевич, наслышан о твоих успехах, наслышан. Выудил, чертяка, в болоте шарлатанов настоящую паранормальную особу. — Он похлопал полковника по плечу и рассмеялся. — Придумают же мудреные словечки, чтобы шизиком не называть. Трифонову не понравилось сравнение Саны с умственно больной, но возразить возможности не было, генерал продолжал наседать: — Ты скажи, твоя Вокалистка страшна, как баба-яга, или она, как фея? Все по-разному болтают. — С какой стороны посмотреть. Она, как царевна-лягушка, — нашелся полковник. Линьков хмыкнул и погрозил пальцем: — Ты поаккуратнее с серыми мышками. Это самые опасные женщины, внешне — сухая ветка, а пригреешь — расцветет розой и шипы пустит. — У меня шкура дубленая, — ответил Трифонов и напомнил: — Председатель говорил о важном деле.