— Вокалистка со мной, остальные свободны, — распорядился начальник и нажал кнопку звонка. Полковнику пришлось идти на поклон к коллегам из отдела прослушки. Коллеги-то они коллеги, но и конкуренты тоже. Кто первым добьется успеха в столь важном деле, тому достанутся главные почести. Трифонов посчитал, что ради безопасности страны успехом можно и поделиться. Огромная квартира, в которой оказалась Вокалистка, больше походила на радиотехническую лабораторию, настолько много здесь было сложных технических устройств. Электронные блоки и магнитофоны занимали столы в двух комнатах, были соединены многочисленными проводами, самый толстый жгут проводов уходил в потолок. Перед аппаратурой сидели трое молодых офицеров связи в наушниках. Они, не скрывая иронии, покосились на женщину в ватнике, которую несколько дней наблюдали в качестве дворника перед американским посольством. — Вокалистка, — представил агента Трифонов. — А где ваша спецантенна? — спросил самый бойкий из офицеров, натолкнулся на непонимающий взгляд и картинно округлил глаза: — Ах да, она замаскирована под лопату. — Отставить! — пресек шуточки полковник. — Освободи-ка ей место, остряк. Офицер, нехотя, уступил Вокалистке рабочее место. Трифонов пояснил специально для Саны: — Над нами на крыше антенны, а это наши электронные «уши». Пытаемся узнать тайны противника. — Он кивнул на зашторенные окна, за которыми как на ладони располагалась громадина американского посольства. Сана нацепила хомут с большими наушниками, с минуту привыкала к радиоэфиру. Сквозь шум помех она различила невнятные голоса, прислушалась и мотнула головой: не те. Ей показали, как с помощью двух круглых регуляторов смещать направление прослушивающей антенны по горизонтали и вертикали. Сана попыталась найти знакомые голоса, но сложная техника четче улавливала резкие звуки: песню из радиоприемника, стук двери, скрип ножек кресла или звон стакана. — Ну, как? — спросил нетерпеливый Трифонов. Вокалистка по миллиметру подкручивала настройки. В какой-то момент ей показалось, что она услышала отголосок нужного разговора. Девушка попыталась сосредоточиться на сигнале, но тупая техника с одинаковым усердием улавливала все ненужное, настраиваясь на самые громкие звуки. К тому же общим фоном шел противный волнообразный зуммер. На ее лице прорезалась гримаса боли и Вокалистка сбросила наушники. — Шумит как море, — пожаловалась она. — Их глушилки работают, к ним надо привыкнуть, — посочувствовал офицер. — Попробуй еще раз, — попросил Трифонов, протягивая наушники. — Я по-своему. — Вокалистка сняла телогрейку, подошла к окну и попросила: — Выключите аппаратуру и откройте окно. Офицеры недоверчиво посмотрели на полковника, тот кивнул: выполнять! Жужжание приборов стихло, в открытое окно ворвался морозный воздух. Вокалистка замерла перед распахнутым окном, закрыла глаза и прислушалась. Толстые стены посольства не отпускали свои тайны. Сана сняла кофту, чувствительность кожи улучшилась. Но этого было недостаточно, и она стянула футболку, оставшись в нижнем белье. Офицеры непонимающе переглянулись, полковник велел им выйти. Он знал о странностях Вокалистки, но даже его удивило, что она продолжила раздеваться. Сана обнажилась до пояса, вздохнула и замерла. Неприступное здание из немой громадины превратилось в ее подсознании в подобие гудящего улья. Сана погружалась в состояние сверхчувствительности, на ее теле проступала красная сыпь. Теперь она различала индивидуальные голоса, сосредотачивая внимание на том блоке, где проходило совещание переговорщиков. Неожиданно она услышала фразу о крылатых ракетах и вслух повторила ее. Трифонов успел включить записывающий магнитофон. Однако сеанс связи с нужным источником оказался недолгим. Сана поняла, что в глубинах американского посольства кто-то выходил из специальной комнаты совещаний, и пока дверь была открыта, она имела возможность слышать секретный разговор. — Дальше! — торопил полковник. Вокалистка старалась и порой цепляла отдельные слова переговорщиков, но между ею и заветной целью висело облако из шума автомобилей. Многополосное движение по Садовому кольцу создавало осязаемую преграду для слуха, сравнимую с густым туманом для впередсмотрящего. Вокалистка открыла глаза и беспомощно помотала головой: — Больше не могу. Надо остановить машины. Сквозь них я не слышу. Сана почувствовала нарастающий озноб и стала одеваться. Трифонов был раздосадован. Офицеры связи внутренне посмеивались над чудачествами коллеги. Полковник вместе с Вокалисткой спустился в служебную квартиру и рассказал о главной проблеме — шуме от машин. — Поручим ГАИ, они перекроют движение, — предложил Сорокин. — Если мы это сделаем, американцы обязательно что-то заподозрят и повысят уровень секретности, — покачал головой полковник. — Это не второразрядный переулок, а главная магистраль города — Садовое кольцо. Смышляев, почесывая бороду, смотрел сквозь окно на оживленную улицу с отвалами мерзлого снега. Спустя пару минут он загадочно улыбнулся: — Есть вариант, который не вызовет подозрения. 35 На следующее утро городское радио сообщило о неприятном происшествии в столице. На Садовом кольце в районе улицы Чайковского произошел прорыв теплотрассы, вода вылилась на дорогу и застыла. Из-за сильного гололеда Садовое кольцо в этом месте полностью перекрыто. Городские службы работают над устранением аварии и ее последствий. — Получилось! — гордился своей идеей Смышляев. Трифонов взирал на ледяной панцирь Садового кольца из окна служебной квартиры и бубнил: — Еле договорился в горкоме. Это же какой удар по репутации столицы. Западные журналисты уже соревнуются в злословии. — Они болтают, а мы дело делаем, — подбадривал начальника Смышляев. — Лишь бы помогло, иначе мне не оправдаться. Сергей Васильевич знал, что конкуренты из отдела технической прослушки уже дали ход шуткам про «голый микрофон с сиськами», скоро начнут крутить палец у виска у него за спиной. Зазвонил телефон, Сорокин схватил трубку, выслушал сообщение и доложил: — Переговорщики прибыли в посольство. — Начинаем, — скомандовал полковник, хотя ему хотелось сказать «с богом». Корман настежь распахнула окно и позвала Сану из спальни. Одетая в халат Вокалистка встала перед открытым окном, вдохнула чистый без выхлопных газов морозный воздух, обняла себя за плечи и зажмурилась. Смышляев установил перед ней микрофон на треноге, проверил соединение с магнитофоном и включил запись. В наступившей тишине все смотрели на застывшую девушку. Сана развела руки и скинула халат на пол. Она оказалась полностью обнаженной. После секундного шока мужчины опустили взгляды и покинули комнату. Задержавшийся Трифонов остро почувствовал, что перед ним не суперагент с невероятными возможностями, а хрупкая беззащитная девчонка. Если бы не отвратительный шрам на молодом лице, ее привлекательность была бы очевидной. Он в смущении вышел. С Вокалисткой осталась только Корман. Сана раскинула руки, подалась грудью навстречу холодному потоку воздуха и вытянула шею. Внешне ее худенькое тело покрылось пятнышками сыпи и пупырышками озноба. Но она ясно чувствовала, что ее телесная оболочка расширяется, невидимые рецепторы выходят наружу, образуя чувствительное облако, улавливающее малейшие колебания. Ее организм весь целиком трансформировался в абсолютный слух, и хаотичное море звуков обрушилось на нее подобно сильному ветру. Среди мутного потока шума она быстро отсеяла все ненужное, сосредоточившись на пульсациях, исходивших из американского посольства. Дальше работать было сложнее. Под водопадом звуков она отключала восприятие мощных потоков пока не отыскала единственно нужный тихий ручеек беседы со знакомыми голосами. И сразу все прочее для нее перестало существовать. Вокалистка впитывала фразу за фразой секретной беседы и повторяла в их микрофон. Смышляев, контролировавший запись в соседней комнате, поднял вверх большой палец. Трифонов сорвал с инженера наушники и одел на себя. Есть! Вокалистка смогла, она слышит цель! Каждая минута ее работы дает шанс государству добиться безопасности минимальными средствами. Время шло, Вокалистка диктовала подслушанное, и минуты превратились в один час, затем в другой. В начале третьего часа в комнату с аппаратурой заглянула одетая в пальто Корман. — Вокалистке плохо. Она замерзает, губы посинели, — с тревогой сообщила Евгения, потирая озябшие пальцы. С ее приходом и в без того выстуженную комнату проник настоящий мороз. — Техника не подведет? — спросил инженера Трифонов. — До минус пятнадцати без проблем. — Без проблем, — повторил Трифонов. Он единственный, кто не надел верхнюю одежду и кожей чувствовал снижение температуры, хотя на нем полноценный костюм. Каково же голой Вокалистке перед открытым окном? Он надел наушники, американцы продолжали обсуждение дольше обычного. Иначе и быть не могло, противник разрабатывал стратегию перед заключительным днем переговоров, консультировался по телефону с Вашингтоном и заготавливал последние козыри. О них надо знать во что бы то не стало. — Продолжаем работать, — раздраженно изрек Трифонов и тихо добавил, обращаясь к Корман: — Прикрой ей ноги халатом. — Ей надо одеться. — Выполнять! — потребовал полковник. Прошел еще один час. Руки Вокалистки опустились, она слегка пошатывалась, но продолжала повторять услышанное, хотя ее речь становилась все более тихой и неразборчивой. Корман не выдержала, ворвалась в комнату начальника и потребовала: — Вокалистка теряет сознание. Нужно прекратить сеанс! Трифонов посмотрел на Смышлева: что там? Инженер опустил наушники и сообщил: — Судя по фразам, американцы тоже устали. Трижды заказывали кофе. — Они пьют кофе в тепле, а она замерзает, — возмутилась Корман. Трифонов прильнул к наушнику, прислушался: голос Вокалистки осип, но она продолжала бормотать в микрофон информацию. Быть может сейчас, в данный момент противник раскроет самое важное. Ранее Сана Шаманова провинилась перед страной и сейчас компенсирует ущерб. Ради любимой Родины она должна выложиться полностью. — Еще подождем, — решил он. Корман полыхнула глазами, но возразить не посмела. В соседней комнате что-то упало. Она распахнула дверь — Сана без чувств лежала на полу. — Дождались, — выкрикнула женщина, бросаясь на помощь. Теперь она не собиралась слушать начальника, а приняла командование на себя. — Закрыть окно! В постель ее. Она холодная, несите водку, надо растереть тело. И вызовите «скорую»!