Виченте откланялся и вышел, но Шарп не тронулся с места: – Вы останетесь здесь, сэр? – Нет. – Вопрос поставил подполковника в неловкое положение, тем не менее он выдавил из себя улыбку. – Мы с тобой, дорогая, – он повернулся к Кейт, – возвращаемся в «Прекрасный чертог». – Вы поедете в Порто? – изумился Шарп. – Я же вам сказал, ситуация меняется. Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Спокойной ночи, лейтенант. Шарп спустился по ступенькам и, заметив стоящего у невысокой стены Виченте, подошел к нему. Над темной долиной появились первые звезды. Португалец предложил Шарпу сигару и поднес свою, чтобы прикурить. – Я говорил с Луишем. – И что? Шарп курил редко – не мог позволить себе такое удовольствие – и теперь едва не поперхнулся, затянувшись едким дымом. – Кристофер был в Порто целых пять дней. Встречался с французами. – Но на юг он тоже ездил? Виченте кивнул: – Они побывали в Коимбре, встретились с генералом Крэдоком, потом вернулись. Капитан Аржентон вернулся в Порто с ними. – Что же, черт возьми, происходит? Виченте выпустил струйку дыма в сторону луны. – Может, договариваются о мире. Луиш не знает, о чем они толковали. Значит, мир? Такое случалось и раньше. Стороны подписывали договор после сражений у Ролиса и Вимейру, и разбитые французы возвращались домой на британских кораблях. Новый договор? Что ж, Шарпа успокаивало хотя бы то, что Кристофер видел Крэдока. Полученный четкий приказ избавлял его от сомнений и неуверенности. Хотя и не совсем. Подполковник убыл рано утром. На рассвете откуда-то с севера донеслась мушкетная пальба, и Кристофер, выйдя на дорогу вместе с Шарпом, долго всматривался в повисший над долиной туман. Подзорная труба не помогала, а вот на подполковника она произвела впечатление. – Кто такой АУ? – спросил он, увидев надпись на табличке. – Один знакомый, сэр. – Уж не Артур ли Уэлсли? – предположил Кристофер. – Просто знакомый, – упрямо повторил Шарп. – Должно быть, вы ему нравились – подарок-то недешевый. Вы не против, если я возьму его на крышу? Моему инструменту до вашего далеко. Расставаться с трубой не хотелось, но и повода отказать не подвернулось – не дожидаясь согласия, Кристофер взял подарок Уэлсли и удалился в дом. Не обнаружив, по-видимому, ничего тревожного, он приказал Луишу приготовить двуколку и забрал оставшихся лошадей, которых Шарп захватил у Барка-д’Авинташ. – Вам лошади только мешают, так что одной заботой будет меньше. Скажите, чем вы занимаетесь в течение дня? – Заняться тут особенно нечем, сэр. Отрабатываем приемы с оружием. – А это надо? – Кое-кто мог бы управляться с мушкетом и поживее, сэр. Кристофер захватил из дому чашку с кофе и теперь подул на курящуюся черную жидкость. – Если наступит мир, они смогут вернуться к прежней жизни. Снова станут сапожниками, или кем они там были, пока не напялили форму. – Он посмотрел на Шарпа. – Кстати, вам пора бы обзавестись новой. – Я поговорю с моим портным, – сказал Шарп и, не дав подполковнику возможности отреагировать на колкость, задал серьезный вопрос: – По-вашему, сэр, будет мир? Кристофер уверенно кивнул: – Среди французов немало тех, кто полагает, что Бонапарт отхватил чересчур большой кусок и Испания определенно аукнется ему несварением. – А Португалия? – В Португалии полный хаос, но Франция не удержит Португалию, если не удержит Испанию. – Он повернулся – Луиш выводил со двора запряженную двуколку. – Думаю, запахло радикальными переменами. И вы, Шарп, не должны вмешиваться в развитие событий. Сидите тихо и не высовывайтесь. Выждите неделю, и я дам знать, когда вам можно будет двигаться на юг. Если все сложится удачно, к июню будете дома. – Вы имеете в виду, в армии? – Я имею в виду, в Англии. Настоящий эль, соломенные крыши, крикет, церковные колокола, упитанные овцы, толстяки-священники, сговорчивые женщины, добрый бифштекс – это Англия. Есть о чем помечтать, а, лейтенант? – Да, сэр, – сказал Шарп, думая о том, почему недоверие к подполковнику особенно усиливается, когда тот пытается быть любезным. – В любом случае уходить сейчас бессмысленно, – продолжал Кристофер. – Французы сожгли все лодки на Дору, так что вам лучше потерпеть неделю-другую и не напрашиваться на неприятности, а потом я приеду сам или пришлю новый приказ. – Он выплеснул на землю остатки кофе и протянул руку. – Кстати, трубу я оставил на столе. У вас ведь есть ключ от дома? Вы уж не давайте вашим парням шалить, ладно? Ну, всего хорошего. – И вам тоже, сэр. Пожав протянутую руку, Шарп незаметно вытер ее о французские бриджи. Луиш запер двери. Кейт застенчиво улыбнулась, и подполковник взял поводья. Двуколка выкатилась на дорогу. Луиш последовал за ней, держа на поводу лошадей. К Шарпу подошел Харпер: – Ну что, сэр? Приказано оставаться здесь до заключения мира? – Так он сказал. – А вы что думаете? Шарп посмотрел на восток, в сторону Испании. Небо там было белым, но не от облаков, а от выбелившего его зноя. И оттуда же доносилось неравномерное, глухое, едва слышное и напоминающее сбивчивое биение сердца громыхание. Там били пушки. И это доказывало, что французы и португальцы все еще дерутся за мост под Амаранте. – Что-то миром здесь не пахнет. – Люди тут французов не жалуют. Да и доны тоже. – Это еще ничего не значит, Пэт. Такие вопросы решают политики. – Эти слизняки на все пойдут, чтобы набить себе карманы, – согласился Харпер. – А вот капитан Хоган ни о каком мире не говорил. – Уж он-то знал бы. – Но у нас приказ, Пэт. Непосредственно от генерала Крэдока. Сержант скорчил гримасу: – Да уж, сэр, приказ не объедешь. – Генерал требует, чтобы мы остались. Зачем, не пойму. Что-то тут нечисто, Пэт. Не представляю, что мы будем делать, если наступит мир. Шарп пожал плечами и пошел в дом за подзорной трубой. Но трубы не было. На столике в холле лежал только серебряный держатель для писем. Трубу украли. И украл ее подполковник Кристофер. Ублюдок, выругался про себя Шарп. Чертов ублюдок. Чтоб ему провалиться. * * * – Мне это название никогда не нравилось, – сказал подполковник Кристофер. – Ну разве этот дом можно назвать красивым? – Так решил отец, – возразила Кейт. – Это из «Путешествия пилигрима». – Прескучнейшее чтиво, дорогая. Прескучнейшее. По возвращении в Порто подполковник первым делом открыл полузабытые подвалы «Прекрасного чертога», где обнаружил пыльные бутылки старого портвейна иvinho verde, белого вина с золотистым оттенком. Отведав последнего, он прогулялся по саду. Цветы радовали весенними красками, трава недавно скошена, и впечатление от чудесного дня портил только запах гари. После падения города прошло несколько недель, но от руин в нижней части города еще тянуло дымком, и там вонь ощущалась сильнее, потому что под пеплом до сих пор лежали разлагающиеся тела. Говорили, что каждый прилив выносит на берег утонувших. Подполковник сидел под кипарисом и смотрел на Кейт. Красива. Невероятно красива. Утром он вызвал французского портного, личного портного самого маршала Сульта, и, не обращая внимания на смущенные протесты супруги, распорядился снять с нее мерки для пошива французской гусарской формы. – Зачем мне такая вещь? – спрашивала она. Кристофер не мог сказать, что идея родилась после того, как он увидел одну француженку в такой же форме – тесных лосинах и коротеньком, открывающем кругленькие ягодицы мундире. У Кейт ножки были еще длиннее, а фигурка соблазнительнее, и подполковник, чувствовавший себя богачом с деньгами, выделенными из фондов генерала Крэдока «для организации мятежа» Аржентона, уплатил портному неслыханный гонорар за скорую работу. – Зачем тебе форма? – повторил он. – Ну, во-первых, в бриджах удобнее ездить верхом. Во-вторых, форма идет тебе и убедит наших французских друзей, что ты не враг. И наконец, ты будешь носить ее, потому что мне так нравится. – Разумеется, последний аргумент оказался самым весомым. – Тебе действительно нравится это название, «Прекрасный чертог»?