Ю-290 быстро погасил скорость и остановился как вкопанный в десятке метров от неглубокой балки. Лопасти винтов устало застыли. Наступившую тишину нарушал лишь сухой скрип шарниров аппарели грузового люка. В его проеме проглянул клочок серой, покрытой скудной растительностью степи. Кваст поднялся первым и пошел к выходу. Вслед за ним на землю посыпались, как горох, диверсанты. Группа разведки выдвинулась вперед и, не обнаружив ни одной живой души, вскоре возвратилась. Находившаяся поблизости кошара оказалась пустой; хозяева, судя по всему, покинули ее давно. Кваст довольно поглаживал осанистую бороду, в полную грудь дышал и не мог надышаться бодрящим утренним воздухом. Запах полыни и первого успеха пьянил и кружил голову. Обер-лейтенант Ганс Ганзен, не дожидаясь команды, принялся готовить для работы мощный 40-ваттный передатчик SE90/40, смонтированный вместе с антенной и приемником в огромном чемодане, который в простонародье называют «мечта оккупанта». В первой радиограмме в «Валли-1» Кваст был скуп. Он сообщил о благополучной посадке, отсутствии противника и начале выдвижения отряда в район оперативного базирования. Затем диверсанты, не разводя костров, перекусили сухим пайком и, построившись в походную колонну, приготовились к маршу. Экипаж Ю-290 поднялся на борт, двигатели простуженно чихнули, лопасти винтов лениво начали рубить воздух. И в этот миг на востоке в зыбком утреннем мареве возникли три черные точки. Они стремительно приближались и на глазах приобретали зримые очертания. Лихорадочная работа экипажа Ю-290 уже не могла изменить положение. Искать спасения в небе было поздно. Обрушился шквал огня. Русские истребители методично, словно на тренировке, один за другим заходили в атаку. Пулеметные очереди рвали в клочья огромную, беспомощную тушу Ю-290 и не давали диверсантам оторвать головы от земли. Казалось, что этому кошмару не будет конца. Автоматный и пулеметный огонь диверсантов не мог причинить вреда советским самолетам. Когда налет наконец закончился, Кваст подсчитывал потери. Но они оказались неокончательными. Внезапно, будто из-под земли, показались группы захвата контрразведки. Бой разгорелся с новой силой и продолжался больше часа. В нем погибли шесть диверсантов, четырнадцати удалось вырваться из кольца окружения, а остальные вместе с Квастом сдались в плен. Кваст оказался перед жестоким выбором: либо к стенке, либо сотрудничество. Контрразведчики, разъяренные ожесточенным сопротивлением и собственными потерями, готовы были разорвать его на части. Кваст хорошо понимал, что Россия — это не Запад, где можно было работать в «белых перчатках». Здесь вместе с бородой легко было потерять и голову. Он решил, что лучше сохранить и то, и другое. Прошло всего несколько часов с момента высадки десанта, как кадровые сотрудники абвера сменили свою служебную ориентацию. Примеру Кваста последовал радист обер-лейтенант Ганзен. Они пошли на сотрудничество с советской контрразведкой. Их вербовка была закреплена подписками. Для конспирации в работе контрразведчики присвоили Квасту-Шеллеру псевдоним Борода, а Ганзену — Колонизатор. В тот же день спецсообщение об этом, а также о захвате шифров и радиоаппаратуры ушло в Москву. В Москве сложившуюся ситуацию оценили как весьма перспективную. Отправка Квастом радиограммы о благополучной высадке десанта и начале работы создавала благоприятные условия для завязывания масштабной радиоигры с гитлеровской разведкой. Загвоздкой был самолет: такое огромное «шило» требовалось грамотно утаить. Но это уже было чисто технической стороной дела. Поэтому нарком внутренних дел СССР Л. Берия в служебной записке от 26 мая 1944 года, направленной на имя начальника ГУКР Смерш НКО СССР В. Абакумова, указывал: «Пойманныеработниками НКВД — НКГБ парашютисты представляют большой интерес. По-видимому, немцы не знают, что калмыки высланы, но, несмотря на это, есть остатки бандитов из калмыков, с которыми немцы будут связываться. Поэтому то в. Леонтьеву всю работу сосредоточить в руках товарищей Свирина, Лукьянова и Михайлова. Тов. Мешику принять активное участие. То же надо сделать и по Гурьевской области. Представьте план мероприятий и регулярно докладывайте». С того дня операция, получившая в советской контрразведке кодовое название «Арийцы», бумерангом возвращалась к абверу. Основные ее нити держали в своих руках профессионалы «войны в эфире»: начальник 3-го отдела ГУКР Смерш НКО СССР генерал-майор В. Барышников и его подчиненные Г. Григоренко, Д. Тарасов, В. Фролов. За их спиной уже был опыт такой сложнейшей операции, какрадиоигра «Загадка». И первое, что они сделали, так это постарались снять все подозрения у руководства абвера в провале задуманной им операции по созданию опорной базы для переброски Калмыцкого корпуса доктора Долля. В очередной радиограмме 30 мая Кваст-Борода сообщил: «Посадка в 04–55 московского времени. В 12–40 атака русских истребителей. «Ю» — уничтожен. Необходимое снаряжение спасли, без воды и продуктов. Гремер, Ханлапов, Беспалов, Мухин, два калмыка убиты. Осетров ранен. Перешли положение один пески район Яшку ль. Положение благоприятное, связались с партизанами, охрана обеспечена. Разведка калмыков узнала, что посадку «Ю» заметили русские. Из Сталинграда и Астрахани прислали истребители. Ошибка «Ю» — садиться днем, долго сидел, надо ночью. Площадку готовим. До полного выяснения мною обстановки мер не принимайте. Радистом использую обер-лейтенанта Ганзен. Слушаю вас по плану. Прошу указаний. Кваст». Ее содержание не вызвало каких-либо подозрений у руководства абвера. В радиограмме отсутствовал условный сигнал о том, что Ганзен работает под контролем советской контрразведки. Тем более легендарная личность самого Шеллера, до мозга костей наци, снимала все сомнения. В Берлине смирились с потерей самолета и экипажа и теперь спешили расширить плацдарм. Положение на фронте, да и самого абвера, с каждым днем становились все хуже. И потому Шеллера торопили с установлением контактов с «местными повстанцами и созданием условий для переброски Калмыцкого корпуса доктора Долля. В руководстве Смерша тоже не дремали и старались упредить возможную и неподконтрольную ему инициативу абвера. 29 мая, за сутки до того, как Кваст отправил радиограмму своим бывшим начальникам, Абакумов распорядился, чтобы Отдел контрразведки Смерша ПВО Южного фронта «…обеспечил наблюдение за воздухом в районах, через которые возможен пролет вражеских самолетов из Румынии в б. Калмыкию и Западный Казахстан». Он также потребовал немедленно докладывать «…о трассе пролета каждого вражеского самолета, идущего в тыловые районы Советского Союза». Эта предусмотрительность контрразведчиков оказалась вовсе не лишней. После установления двусторонней радиосвязи в тот же день гитлеровской разведкой без уведомления Кваста был направлен в Калмыкию самолет Ю-252. Появившись в районе высадки отряда Кваста, он стал подавать условные световые сигналы. Руководители операции «Арийцы» посчитали более целесообразным самолет не сбивать и ответных сигналов не давать. Они обоснованно полагали, что его направили с целью проведения разведки на месте и перепроверки доклада Кваста. Благополучное возвращение Ю-252 на базу окончательно убедило штаб «Валли-1» в том, что отряд диверсантов действительно перебазировался в другое место и не работает под контролем советской контрразведки. После этого одна за другой в адрес Кваста ушли радиограммы. Руководство абвера рассыпалось перед ним в благодарностях. В первой говорилось: «Орган поздравляет. Принимаем меры дляразвития операции. Исполним указания, которые ожидаем от Вас. Операция в духе Римского два готовится. Когда должна начаться. Начальник органа». Во второй, носившей ободряющий характер, сообщалось: «Ю-252 был ночью 30 мая у Вас для помощи. Вас не нашел. Собственные имена и названия местности шифровать двараза. С этого момента только нормальные часы связи. Вскоре подбросим радистов. Всем привет. Ни пуха ни пера. Капитан». В руководстве операции «Арийцы» решили не давать абверу передышки и времени на обдумывание ситуации. 5 июня Кваст-Борода отправил очередную радиограмму: «Осетров умер, лейтенант Вагнер здоров, обер-фельдфебель заметно поправляется, обер-лейтенант Ганзен запрашивает, последовало ли производство в капитаны. Ожидаю доставки всего необходимого». Ответ пришел быстро: «Подвоз вероятен 16 июня в 23 часа, так как отбираем. Обер-лейтенант Ганзен еще не капитан, но представлен. Майор». Время шло, а обещанного абвером подвоза все не было. В оперативном штабе операции «Арийцы» занервничали. Капкан, в который, как они рассчитывали, должны были угодить не только очередные диверсанты, но и уникальный самолет, представлявший исключительный интерес для советских авиаконструкторов, занимавшихся разработкой тяжелых бомбардировщиков, пока оставался открытым. Заверения Кваста о готовности принять самолет и очередной отряд диверсантов в абвере приняли, но почему-то медлили с отправкой. И тогда генерал В. Барышников, получив «добро» у руководителя Смерша В. Абакумова, решил рискнуть и подстегнуть «перестраховщиков» из разведки абвера. В очередной радиограмме Кваст-Борода «не удержался» от упрека: «Начальнику органа. Наступила решающая фаза войны, а мы бездействуем. Прошу ускорить доставку оружия и людей. Мы отвлечем на себя часть сил врага. Экипаж «Ю» просит вывезти, они хотят драться. Кваст». В ходе следующего радиосеанса он пытался убедить штаб «Валли-1» в том, что вместе с подчиненными не сидит сложа руки, а активно действует. В этих целях контрразведчики подготовили убедительную дезинформацию, которую гитлеровская разведка не имела возможностей перепроверить и вынуждена была принять на веру: «Как в резерве радистов нуждаюсь в Захарове, Блок, Косареве, Майлер. Из-за сложных условий связи используйте только лучших радистов. Разведка встретила пять мелких партизанских отрядов без боеприпасов. Огдонов имеет 85 всадников, вооружены плохо. Не мог собрать вокруг себя мелкие группы. Необходимо авторитетное руководство. Первым самолетом продукты, деньги, два комплекта посадочных фонарей, боеприпасы, оружие, радистов. Когда ждать самолет». Этот доклад в «Валли-1» встретили с энтузиазмом. 85 «повстанцев» во главе с Огдоповым, конечно, не «легион восставших калмыков», на который так рассчитывали разработчики операции по переброске Калмыцкого корпуса доктора Долля. Но им вместе с Квастом, как полагали в абвере, было по силам подготовить плацдарм и с него начать восстание в тылу Красной армии. 9 июня 1944 года в руководстве операции «Арийцы» смогли наконец перевести дыхание. Колонизатор получил радиограмму, которую с таким нетерпением ждали в Москве. В ней сообщалось: «Подвоз вероятно ночью 11.6. Последует все необходимое. Посадка и взятие экипажа при соответствующем обозначении площадки. Опознавательный знак и окончательное решение последует. Капитан». Но в указанное время самолет в районе посадки не появился. У генерала В. Барышникова и его подчиненных возникли опасения, что абвер разгадал их игру и решил выйти из нее. Прошло несколько часов. И все стало на свои места. Капитан известил Кваста о переносе высадки десанта на сутки по техническим причинам. Этот запас времени позволил контрразведчикам, имевшим лишь общие сведения о технических характеристиках Ю-290, более тщательно подготовить свой капкан. С помощь авиаторов-специалистов они еще раз перепроверили свои расчеты, а затем для подстраховки принялись за оборудование дополнительных ям-ловушек на посадочной полосе, в которые должен был угодить самолет с диверсантами и при этом остаться целым. К утру работы на посадочной полосе по дооборудованию и маскировке укрытий для группы захвата были завершены. Наступил рассвет. И уже ничто не напоминало о присутствии здесь человека. Теперь контрразведчикам оставалось только запастись терпением и ждать. День, которому, казалось, не будет конца, закончился. Солнце торопливо скатилось к унылым, пологим холмам и багровым закатом разлилось по горизонту. Чернильная темнота ночи сменила непродолжительные южные сумерки и скрыла все вокруг. Бойцы группы захвата, выбравшись из пышущих жаром укрытий, торопливо стаскивали с себя гимнастерки и с наслаждением подставляли разгоряченные тела «дагестанцу», приносившему с собой блаженную прохладу гор. Со стороны балки, где находилась полевая кухня, потянуло ароматным запахом гречневой каши. Многие бойцы отказались от позднего ужина: азарт охотника и предстоящего боя заглушил в них аппетит. Они напрягали слух и ловили каждый звук. Наконец с запада донесся еле слышный, напоминающий писк комара звук авиационного мотора. Он быстро приближался, и вскоре на небе, густо усыпанном звездами, возник гигантский, напоминающий акулу силуэт Ю-290. На земле все пришло в движение. Сигнальные огни ярким пунктиром прочертили по степи посадочную полосу. Экипаж самолета их заметил, дал подтверждение, и через минуту в небе блеклыми тюльпанами распустились купола четырех парашютов, пятый еле заметной точкой стремительно несся к земле. Диверсант Бадмаев разбился насмерть. Трое других — Цокаев, Бацбурин и Росимов, так ничего и не поняв, оказались в руках контрразведчиков. Пятый, отклонившийся от точки приземления, далеко от погони не ушел. Самая крупная «дичь», за которой велась охота, все еще находилась в воздухе. Ю-290, описав широкий полукруг над посадочной полосой, скрылся за горизонтом. Прошла минута-другая, и мощный рев авиационных моторов оглушил бойцов группы захвата. Огромной самолетхищной птицей распластался над степью и, взяв курс на сигнальные огни, пошел на посадку. Степь тревожно всколыхнулась, и седая волна из ковыля и полыни покатилась к горизонту. Ю-290 окутало плотное облако пыли. Вой моторов и визг колес внезапно оборвались. Когда пыль рассеялась, то на фоне розовеющего неба возникла гигантская птица со сломанным крылом. Ее искореженные «лапы» надежно захватил «капкан». В следующее мгновения над притихшей степью прозвучала отрывистая команда. Бойцы группы захвата подхватились с земли и стали смыкать кольцо окружения вокруг самолета. Несмотря на безвыходное положение, экипаж не собирался сдаваться. Чрево Ю-290 отозвалось утробным звуком выстрела бортовой пушки, вслед за ней в остервенелом лае зашлись пулеметы. Перестрелка длилась несколько часов и закончилась после того, как самолет охватил пожар. В руки контрразведчиков попали те, кто сумел вырваться из огня, два уцелевших двигателя и около трех тон груза. Казалось, на операции «Арийцы» можно было ставить крест. Теперь у абвера появились веские основания считать, что Кваст стал игрушкой в руках советской контрразведки. С 00.30 и до 6.00 утра немецкий радиоцентр бомбил его вопросом: где самолет? А ему ничего другого не оставалось, как сообщать о трудностях в радиообмене из-за сильных помех и водить за нос бывших своих начальников запросами: «Машина не прибыла, Почему? Кваст». Экипаж Ю-290 тоже не давал о себе знать. В абвере терялись в догадках и потому предпочли взять паузу для изучения ситуации. В 10 часов Кваст-Борода получил ответ: «Машина не вернулась. Следовательно, считать несчастный случай или вынужденную посадку. Дальнейшее после новых переговоров. Капитан». Ответ обнадежил руководителей операции «Арийцы». Из первых допросов выживших членов экипажа они поняли, что далеко не все потеряно в игре с гитлеровской спецслужбой. Удача и на этот раз была на их стороне. Летчики показали, что перед вылетом получили указание: после пролета над Крымским полуостровом перейти в режим полного радиомолчания. Оказавшись в ловушке, они так и не смогли воспользоваться рацией: она вышла из строя в первые минуты боя. И тогда Кваст-Борода снова заработал в эфире. На его донесение о пропаже самолета, трудностях в организации повстанческого движения и просьбу об оказании помощи руководство абвера откликнулось без прежнего энтузиазма. В Калмыки, как в черной дыре, один за другим исчезали самолеты, экипажи и диверсанты, что вольно и невольно приводило к мысли, что за всем этим стоит советская контрразведка. Следующий шаг абвера генералу В. Барышникову и его подчиненным нетрудно было предугадать. Очередная радиограмма Квасту носила проверочный характер. Абверовцы пытались поймать контрразведчиков на деталях: «Немедленно новый шифровальный лозунг из 31 буквы, состоящий из фамилии секретаря Норд-Поль, фамилии ее помощницы, фамилии унтер-офицера из учебного лагеря, имени Вашей жены. Вы помните фамилию подозрительной жены «Мусина». Если да, прошу сообщить. Мюллер». Ответ, видимо, не снял оставшихся сомнений. Во второй радиограмме абвер потребовал от Кваста составить новый лозунг, но уже с новыми фамилиями: «Немедленно шифровальный лозунг из 31 буквы. Имя Вашей дочери, имя сына первая буква К, место нахождения Вашего отца, написанное «ТЦ», фамилия унтер-офицера в школе, еще раз имя Вашей дочери. Капитан». Этот «экзамен» советские контрразведчики сдали успешно. В ответе 23 июня Кваст-Борода не ошибся и дополнительно сообщил: «Ю» потерпел аварию в районе Оргаиновский Шаргадык, что в 26 км юго-восточнее Элисты. Лично осмотреть место не мог, беседовал с очевидцами. Судьба экипажа и радистов неизвестна. Очевидцы говорят, что было несколько трупов. Кваст». В абвере, похоже, вновь прониклись доверием к Квасту. В очередной радиограмме ему сообщали: «Авария второй машины с подвозом и, таким образом, пленение части экипажа не исключена. На допросе могут быть выданы Ваша дислокация и цель прилета. Предлагаю вскоре передислоцироваться с привлечением Огдонова, который одновременно успокаивающе подействует на Ваших людей. После сообщения о новой дислокации получите дальнейшие указания. Майор для Кваста». 30 июня Кваст-Борода сообщил о передислокации группы в район действий отряда Огдонова, напомнил о трудностях, связанных с нехваткой продовольствия и боеприпасов, недовольством среди калмыков, которое было связано с плохим материальным обеспечением отряда. В абвере старались как могли ободрить и обнадежить «героически бьющихся в степях Калмыкии борцов с большевизмом». В радиограмме от 11 июля Кваста-Бороду ориентировали: «Попытаемся прилететь с новым подвозом. Где он должен быть сброшен? Майор». Контрразведчики не замедлили с ответом и принялись готовить новый «капкан» для диверсантов. Однако прошло больше месяца, а обещанных абвером самолета, боеприпасов и продовольствия они так и не дождались. Поступавшие радиограммы носили общий характер. Видимо, в гитлеровских спецслужбах поняли несостоятельность плана восстания в национальных республиках. Он дал осечку не только в Калмыкии, но и в других республиках Северного Кавказа. Руководители Смерша, в частности и начальник 3-го отдела генерал В. Барышников, пришли квыводу о бесперспективности дальнейшего продолжения радиоигры. К этому их подталкивало и поведение Кваста. Тот попытался начать двойную игру с контрразведчиками. В разговорах с Ганзеном-Колонизатором он начал склонять его к передаче в абвер условного сигнала о своей работе под контролем Смерша. С учетом всехэтихобстоятельств В. Абакумов и В. Барышников решили сделать свой заключительный ход, который бы отбил у гитлеровских спецслужб всякое желание затевать восстания в тылу советских войск. 13 августа в абвер от Кваста-Бороды ушла следующая радиограмма: «Начальнику органа. Положение здесь совершенно невыносимое. Отряд Огдонова разбит, нам калмыки отказывают в помощи. Вынужден, согласно договоренности, пробираться к повстанцам на Западный Кавказ, откуда, возможно, в Румынию. Нескольких людей из экипажа по болезни и невозможности их транспортировки вынужден буду оставить у калмыков, которым объясню, что направляюсь в Германию, чтобы лично добиться помощи иусиления. Прошу санкции или контрприказа в течение трех дней, т. к. дальше не могу ждать. Кваст». Реакция на нее была более чем вялая и сводилась к тому, что «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Абвер самоустранился от всякой им помощи и рекомендовал самостоятельно пробиваться через линию фронта. После такого ответа в руководстве операции «Арийцы» посчитали, что пришло время вместе с ней похоронить и другие планы гитлеровских спецслужб, связанные с инспирированием всякого рода восстаний на Северном Кавказе. Радиограмма, отправленная в абвер 18 августа, скорее напоминала крик отчаяния: «Сегодня, юго-западнее Бергин, стычка с отрядом НКВД. Будучи без боеприпасов, спаслись только на конях. Продолжаем марш юго-западным направлением. Успеха не предвижу. Мучают жажда и голод. Случае гибели позаботьтесь о наших семьях. Кваст». Последняя радиограмма, отправленная руководству абвера, содержала одни проклятия и навсегда отбила охоту затевать подобные «игры»: «Начальнику органа. Калмыки изменили, мы остались одни, без боеприпасов, продуктов и воды. Гибель неизбежна. Предотвратить ничем не можем. Мы свой долг выполнили до конца. Во всем считаем виновным Вас и Марвиц. Абсурдность операции была очевидна еще до ее начала. Почему нам не помогли? Кваст». После провала операции в гитлеровских спецслужбах постарались поскорее забыть о ней и сделали ставку на агентурную группу «Иосиф». Ей предстояло добыть информацию о стратегических планах советского командования и ликвидировать одного из соратников И. Сталина — наркома путей сообщения Лазаря Кагановича. «Загадка» Смерша