12 января 2005 года, находясь на лечении в 1-й городской больнице Костромы, Думенков пригласил к себе Лазарева и вновь предложил ему собрать за денежное вознаграждение данные, касающиеся систем радиоэлектронного обнаружения ракет, локации низколетящих летательных аппаратов и других элементов обороны российских Вооруженных сил. В той же беседе он впервые признался, что действует по заданию сотрудника германской разведки Бенна Андреаса. После этого признания для контрразведчиков не только окончательно прояснилась шпионская цепочка, но и определился помощник, которому предстояло пройти по ней и внедриться в германскую спецслужбу. Это был Лазарев. Он, пожалуй, лучше других подходил для той роли в операции, которую задумали генерал Рудов и его подчиненные. Лазарев был человеком не робкого десятка, с хорошей выдержкой и имеющий выходы на секреты, за которыми охотился Думенков. Предложение контрразведчиков Лазарев принял без колебаний. Его не испугала встреча с германскими спецслужбами и возможная проверка спецсредствами. Но одного этого было мало. Подготовкой Лазарева к операции занялись опытные специалисты-психологи, а контрразведчики принялись кроить «секретную заготовку» для Думенкова и его хозяев. 31 января 2005 года его настойчивые попытки добыть секретные данные увенчались наконец-то успехом. Да еще каким! В тот день он получил от Лазарева дискету с совершенно секретным материалом: оглавление к «Техническому описанию пусковой установки ракетного комплекса «Тополь». Это была серьезная наживка для любой спецслужбы, и военные контрразведчики обоснованно полагали, что германская разведка на нее обязательно клюнет. Аппетит, как говорится, приходит во время еды. Приобретенного секретного материала Думенкову показалось мало, и он задержался в Костроме в надежде пополнить шпионский багаж. Через Градова он надеялся получить «Техническое описание станции засечки ядерных взрывов». И тот не подвел его. 18 февраля Думенков выехал из Костромы в Москву. Там на станции метро «Октябрьская», как в настоящих шпионских триллерах, провел конспиративную встречу с Градовым. Тот передал ему электронную версию «Техописания», к которому свою руку приложили контрразведчики. Теперь шпиону было что доложить Бенну и получить наконец долгожданный гонорар. В приподнятом настроении Думенков выехал в Германию. Будущее ему рисовалось в радужных тонах. Лазарев, Градов и Белов, а с ними еще парочка кандидатов в агенты, составят резидентуру, которая завалит его секретами, после чего ему только и останется, что регулярно пополнять счет в банке. Не омрачила настроение даже придирчивая проверка на границе. Закончилась она благополучно. Дорога была открыта. Впереди ждали Бенн и богатство. Приехав в Германию, Думенков тут же связался с ним, но тот, к удивлению, не ринулся на встречу, сославшись на проблемы, предложил перенести ее на более позднее время. Германская разведка решила проверить, чем дышит ее агент по возвращении из России. Через несколько дней после завершения проверки Бенн назначил Думенкову встречу в пригороде города Кассель, в заштатной закусочной на пересечении 7-го и 4-го автобанов. Началась встреча с простого бюргерского обеда, во время которого Думенков доложил о выполнении задания и передал Бенну привезенные с собой материалы. Но долгожданный золотой дождь на него так и не пролился. Германская разведка не спешила раскошеливаться. Сославшись на необходимость проведения консультации со специалистами по содержанию материалов, Бенн перевелразговор на новое задание и предложил Думенкову добыть образцы новейших российских приборов радиационной и химической разведки. Тому ничего другого не оставалось, как, скрипя зубами, взяться за его выполнение. Он снова отправился в Россию и по приезде принялся разыскивать Градова и Лазарева. В беседах с ними, суля хорошие деньги, стал уговаривать их добыть эти приборы. Но они, а вмести с ними и контрразведчики не спешили снабжать его новой дезой, надеясь выяснить, что еще интересует германскую разведку. И этот расчет вскоре оправдался. В начале апреля Бенн по своей инициативе позвонил Думенкову. Прибегая к условностям, он поручил ему добыть информацию о новейших российских ракетных комплексах, в том числе и последнего поколения. Затем подробно опросил по Лазареву и поинтересовался возможностью организации его поездки к нему в гости. Думенков с полуслова догадался, о чем идет речь, и заверил, что будет над этим активно работать. Тонкий ход генерала Рудова и его подчиненных с вводом в оперативную игру Лазарева сработал. Видимо, в германской разведке после всестороннего изучения полученных от него материалов их высоко оценили и «положили глаз» нанегокакна перспективный источник информации. В ее планах, вероятно, уже вырисовывалась разветвленная и хорошо законспирированная резидентская сеть в России. Первым кандидатом в нее предстояло стать Лазареву. Думенков приступил к выполнению задания Бенна. Не раскрывая истинной цели поездки, он принялся уговаривать Лазарева вместе съездить в Германию к другу. Что это за друг, контрразведчикам не требовалось гадать. Но они тянули время как могли, чтобы успеть подготовить его для участия в следующем этапе операции — оперативном внедрение в германскую спецслужбу. Теперь многое, если не все, зависело от надежности, смелости и находчивости Лазарева. Там, в Германии, он мог рассчитывать только на самого себя. Его готовность и желание помочь в изобличении недружественных по отношению к России действий германских спецслужб не вызывали сомнения. Однако эмоции и чувства не так-то легко спрятать от мастеров шпионажа, тем более на детекторе лжи. Последнее слово оставалось за специалистами-психологами. Их проверку Лазарев прошел успешно. Пять лет учебы в военном училище и годы службы в войсках закалили его характер, это подтверждали результаты тестирования. Они говорили о том, что в сложных ситуациях он не растеряется ине допустит своей расшифровки перед спецслужбами. 8 июля 2005 года Лазарев выехал в Германию вместе с Думенковым. Спустя три дня вблизи города Кассель, в местечке Потенсдорф, у них состоялась встреча с Бенном. Как и прошлый раз, она проходила в закусочной, и снова германский разведчик угостил их скудным обедом. Уже начало разговора показало Лазареву, что Думенков сообщил о нем как о кандидате в агентурную сеть германской спецслужбы все, что знал. Прощупав его наводящими вопросами, Бенн перешел к делу и, судя по дальнейшему разговору, оказался далеко не дилетантом в том, что касалось военной тематики. Беседа заняла больше часа и закончилась тем, что Думенков передал Бенну распечатки из «Технического описания ракетного комплекса «Тополь», но денег за них так и не получил. Тот вновь, сославшись на необходимость изучения материалов специалистами, предложил провести оплату на следующей встрече. Очередную явку Бенн назначил на 16 июля все в той же закусочной на пересечении 4-го и 7-го автобанов, в пригороде города Кассель. За эти дни в германской разведке проанализировали представленные Думенковым материалы, а также результаты беседы и наблюдения за Лазаревым и, видимо, пришли к положительному заключению. Подтверждением тому служили 3 тысячи евро, полученные от Бенна, и его очередное задание: добыть секретные материалы по новейшей российской ракете РС-27 ракетного комплекса «Тополь-М». 22 июля Думенков и Лазарев возвратились в Кострому. Думенков, сгорая от нетерпения поскорее добыть важнейшие секреты, сулившие десятки тысяч евро, снова пошел по своим старым связям, чтобы найти новые выходы на источники информации. Того, что поставлял Лазарев, ему уже было мало. Кроме того, почувствовав, видимо, в нем конкурента на шпионском поприще, Думенков стал отодвигать его в сторону и нацелился на других потенциальных кандидатов на вербовку. Перед контрразведчиками генерала А. Рудова возникла реальная опасность того, что Думенкову удастся втянуть в свою преступную деятельность новых лиц. В сложившихся условиях оперативная игра со спецслужбами Германии приобретала все более опасный и рискованный характер как для ее непосредственных исполнителей Белова, Градова и Лазарева, так и для сохранности реальных секретов, а не мнимых. В этой связи на Лубянке и в руководстве оперативного штаба пришли к выводу о нецелесообразности продолжения операции и необходимости реализации материалов путем захвата Думенкова с поличным. А Думенков, не подозревая, что время неумолимо отсчитывает последние дни его нахождения на свободе, продолжал свою опасную игру. Он настойчиво теребил Лазарева и Градова и требовал от них образец прибора радиационно-химической разведки и совершенно секретные сведения из планов командования Владимирской армии, касавшиеся боевого применения ракетно-ядерного оружия в военное время. Но его потуги были напрасны. 3 августа 2005 года на площади Курского вокзала затянувшаяся шпионская гастроль Думенкова была прервана. Следствие шло в течение года. Следователи скрупулезно исследовали все обстоятельства, которые привели Думенкова на скамью подсудимых. Окончательную точку в уголовном деле поставил 23 августа 2006 года Московский городской суд. Суд признал Думенкова виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 275 УК России, и назначил наказание в виде 12 лет лишения свободы. Верховный суд России кассационную жалобу Думенкова и его адвоката оставил без удовлетворения. Пан или пропал Торжественное построение на строевом плацу Красноярского высшего военного командного училища радиоэлектроники войск ПВО мало походило на праздничное. Несмотря на лето, моросил мелкий холодный дождь. В пелене дождя фасад главного корпуса училища напоминал уродливые развалины, а макет грозной ракеты походил на смятый окурок. Под кронами деревьев робко жалась кучка родственников выпускников. И когда гром меди оркестра стих, все взгляды сошлись на трибуне. Там выдержали, как положено, торжественную паузу, и затем зычный голос начальника училища потряс тишину. Парадный строй новоиспеченных лейтенантов дрогнул и ответил нестройным криком: «У-р-р-а-а-а!» По лицу генерала пробежала печальная гримаса. Училище переживало не лучшие времена. Некогда могучая система ПВО СССР после августа 1991 года разваливалась на глазах. Ее осколки поспешно прибирали к своим рукам новые государства, возникшие на развалинах Советского Союза. Потребность в выпускниках училища резко сократилась. Выпуск 1993 года был уже вторым почти не востребованным войсками ПВО. Многие выпускники уходили в никуда, как раньше говорили, «получали свободный диплом». И начальнику училища было до слез обидно, что через час-другой одни его питомцы навсегда снимут со своих плеч погоны, а другие окажутся в иностранной армии и спустя время, чем черт не шутит, будут ловить на экранах своих мониторов российские самолеты и ракеты. Под марш «Прощание славянки» строй выпускников покинул плац. В нем шагал и лейтенант Сергей Юреня. Юреня получил назначение в 8-ю радиотехническую бригаду Вооруженных сил Республики Беларусь, расположенную в уютном городе Лида, на должность начальника расчета. В те непростые годы, когда рушились привычные устои и стереотипы, а общество искало себя в новых реалиях, перспектива служебного роста и стабильная зарплата служили спасательным кругом. Белоруссия встретила лейтенанта Юреню по-настоящему летним теплом, запахом зреющих в садах яблок и политической горячкой сошедшихся в непримиримой борьбе за власть либералов и консерваторов. Ее отзвуки болезненно отзывались в молодой, только поднимавшейся на ноги белорусской армии и ее офицерской среде. Несмотря на это, Юреня взялся за службу с присущим для юности задором. В реальной жизни многое оказалось не так, как оно рисовалось в классных аудиторияхучилища. Галопирующая инфляция съедала зарплату. Перспектива получения квартиры становилась все призрачнее. Жизнь на гражданке тоже была не сахар, там властвовала дикая стихия рынка. И потому он предпочел иметь синицу в руках — службу, чем журавля в небе — непредсказуемую и рискованную деятельность коммерсанта. Шли годы. Юреня хотя и медленно, но все-таки рос в должностях и званиях. Однако желаемого удовлетворения и материального благополучия так и не достиг. Тем временем за армейским забором набирала обороты новая жизнь. Она слепила глаза блеском броской рекламы, роскошными витринами супермодных магазинов и навороченными иномарками. В ее новом, долларовом свете ореол армейской романтики окончательно померк, а служба, когда-то казавшаяся привлекательной, превратилась в тягостную обязанность. С каждым днем тянуть ее лямку становилось все труднее. В душе нарастали горечь и досада за бесцельно потраченные, как ему тогда представлялось, годы. Вольно или не вольно их подогревали встречи с бывшими однокурсниками по военному училищу и однополчанами. Некоторые из них, уйдя со службы, очень даже неплохо устроились на гражданке. Квартиры в престижном квартале города, дорогие машины и рассказы об отдыхе на Канарах еще больше травили душу Юрени. Чаще всего это возникало после встреч с Русскиным. Вместе с ним он учился в училище, правда, в разных взводах, и потому близкие отношения у них тогда не сложились. Сошлись они позже, во время службы в 8-й радиотехнической бригаде. Русский, в отличие от Юрени, в армии долго не задержался — решил попытать счастья на гражданке. В 1996 году он уволился из армии и занялся бизнесом. Сначала приторговывал соляркой, которую иногда доставал в бригаде по дешевке через свои связи. Потом переключился на перепродажу автомобилей, перегоняя их из Польши в Беларусь. Это занятие для него не являлось новым. Еще во время службы Русский втайне от командования совершал вылазки в соседнюю страну. Обратно возвращался с подержанной иномаркой, приносившей одну-две тысячу долларов к лейтенантской зарплате. Пересекая белорусско-польскую границу, он, видимо, не раз ощущал слабую дрожь в коленках. Опасение, что однажды все может закончиться плачевно, не покидало его до тех пор, пока за спиной не опускался полосатый шлагбаум. До поры до времени ему все сходило с рук. Возвращаясь с очередной иномаркой, купленной через знакомого, Русский и не подозревал, что польские спецслужбы положили на офицера-коммерсанта глаз и исподволь подводили его к «крючку». В те годы территория некогда братской страны Польши превратилась в благодатное шпионское поле, на котором американские и польские спецслужбы собирали свой богатый «урожай». Сотни тысяч бывших советских граждан, теперь уже из независимых государств России, Беларуси, Украины и Молдовы, пользуясь ослаблением внутреннего и пограничного режима, устремились на Запад в поисках заработка. «Челноки», «металлисты», перегонщики «тачек» и т. д„среди которых находились бывшие и действующие военнослужащие, инженеры из секретных КБ и исследовательских институтов «ковали свою копейку» и не подозревали, что невидимое сито спецслужб отсеивало из их числа нужный себе контингент. С помощью польских деловых партнеров они собирали характеризующие и компрометирующие материалы на заслуживающий внимания объект, выявляли его слабости и создавали условия для последующей вербовки. В этом отношении у польской разведки имелся широкий выбор ловушек, начиная с банального ДТП, где виновным оказывался, естественно, объект вербовки, и традиционной «медовой подставы» — женщины специфической профессии. Жгучих брюнеток и томных блондинок, готовых за пару-другую сотню злотых потерять «невинность», было хоть отбавляй. По отношению к военнослужащим бывшей Северной группы войск (СГВ), находившейся в Польше до 15 сентября 1993 года, срабатывал и такой нехитрый прием, как обвинение в шпионаже или поиске ранее спрятанного оружия. Подобный поворот в отлаженном, казалось бы, коммерческом деле для таких, как Русский, был равносилен двойному приговору. Помимо наказания в Польше по возвращении домой коммерсанта в погонах ожидало в лучшем случае увольнение из армии, в худшем — статья Уголовного кодекса «Незаконное пересечение государственной границы» и лишение свободы сроком на два года. В польских спецслужбах об этом хорошо знали и брали объект в оборот, когда он уже достаточно наследил в контрабандных делах. Попавшемуся на криминальной стезе будущему агенту в качестве отступного предлагалось выполнить небольшое задание: привезти в следующий раз что-нибудь из документов или деталь от военной техники. Загнанному в угол бизнесмену в погонах это казалось чудесным избавлением от того ужаса, что ожидал его впереди. Одни, вырвавшись на свободу, старались навсегда забыть дорогу в Польшу, другие, движимые меркантильными мотивами, возвращались. И, как правило, не с пустыми руками. На этом погорел и Русский. А дальше все пошло по накатанной колее: секреты в обмен на деньги. Беспринципный, алчный и изворотливый агент пришелся ко двору польской разведке. Вскоре он получил повышение в шпионской иерархии: стал резидентом. Его наставник на этом поприще, кадровый военный разведчик Мартин, ориентировал нового «бойца» невидимого фронта на сбор секретной и иной информации, относившейся к деятельности Вооруженных сил Беларуси. Но в большей степени польскую спецслужбу интересовали будущие планы российского и белорусского военных ведомств в области создания коллективной системы ПВО. В те годы в кабинетах Пентагона уже вызревали планы размещения на территории Польши элементов глобальной системы обнаружения и отражения ракетно-ядерного удара со стороны так называемых стран-изгоев — Ирана, КНДР и… Кто следующим стоял в том списке, «ястребы» с берегов Потомака предпочитали (и до сих пор предпочитают) помалкивать. До исламского Ирана католической Польше при всем желании было не дотянуться, и потому ее спецслужбы принялись распахивать шпионское поле соседних славянских государств: Беларуси и России. Русский выступил в качестве одного из таких «пахарей». Сам он в силу своего положения добыть такого рода информацию уже не мог и потому пошел по старым связям. Одним из них и оказался Юреня. Хорошо зная его стесненное материальное положение, Русский в одной из бесед в 1999 году прямо предложил «передать известные ему по службе секреты для продажи за границу». В тот раз Юреня отказался это сделать. Минуло пять лет. 2004 год складывался для Юрени крайне неудачно. Служба окончательно не заладилась. Как ему казалось, командование части стало предвзято к нему относиться. Как назло, грянула очередная военная перестройка. Офицеров, выслуживших установленные сроки службы, а также тех, кто положительно не зарекомендовал себя, отправляли на гражданку. Попытка устроиться на работу в органы КГБ Республики Беларусь провалилась. 9 января 2004 года по служебному несоответствию Юреня был уволен в запас. Теперь 13-го числа каждого месяца в кассе части, как прежде, его уже не ждал конверт с зарплатой. Дорога туда была ему закрыта. Все приходилось начинать сначала. Прежние навыки и знания, которые он в значительной степени растерял, на гражданке оказались невостребованными. На продолжение дальнейшей службы в какой-либо другой силовой структуре с такой формулировкой причины увольнения в запас, как служебное несоответствие, ему рассчитывать не приходилось. Отсутствие постоянной работы и стабильного заработка приводило в отчаяние. И тогда Юреня решил попытать счастья в России. Надежду на лучшее он связывал с сестрой, проживавшей в Москве, а больше — с ее мужем, военным представителем на одном из режимных заводов. И надежда оправдалась. В одной из частей ПВО, дислоцировавшейся в подмосковном Наро-Фоминске, нашлась вакансия — должность начальника расчета. Для майора запаса Юрени продолжать службу в должности старлея, с которой 11 лет назад ему пришлось начинать, было, наверное, и обидно, и досадно. Это, а также зарплата, едва дотягивавшая до 10 тысяч рублей, оказались совсем не тем, на что он рассчитывал. И здесь Юреня вспомнил давний разговор с Русскиным и его деловое предложение. В те дни, когда сестра с мужем давили на все рычаги, чтобы как-то пристроить родственника, а в Чертановском военном комиссариате Москвы готовили документы для призыва Юрени в Вооруженные силы России, он, не теряя времени, ринулся в Белоруссию разыскивать Русскина. Тот оказался на месте. В ходе разговора с ним Юреня рассказал, что в ближайшее время планирует устроиться на военную службу в российскую армию. Затем посетовал на трудности в жизни и высказал сожаление, что не воспользовался пять лет назад его предложением передать известные ему по службе секреты для продажи за границу. На этот раз Русский не спешил воспользоваться сложившейся ситуацией и заполучить у Юрени секретную информацию. Он, теперь уже резидент польской военной разведки, наученный осторожности и осмотрительности своими наставниками, видимо, не очень доверял бывшему однокашнику и опасался, что тот мог оказаться подставой органов безопасности. Не сказав ни да ни нет, Русский решил сначала доложить Мартину о новом кандидате в шпионскую сеть и одновременно глубже его проверить, а потом уже принимать решение. В октябре 2005 года Чертановским военным комиссариатом Москвы Юреня был призван в Вооруженные силы России. Работники военкомата поверили на слово, что он был уволен из белорусской армии по оргштатным мероприятиям, и пошли ему навстречу. Дополнительным аргументом для них явился его диплом об окончании российского военного училища. Юреню назначили на должность начальника расчета в одну из частей ПВО, находившуюся в Наро-Фоминске. Но будущего шпиона больше обрадовало не столько само назначение, сколько доступ к сведениям, составлявшим государственную и военную тайну. Близость к секретам давала ему возможность получить побочный заработок от их продажи, то есть от шпионажа. И он решил: пан или пропал. В ноябре 2005 года Юреня, не дожидаясь отпуска, воспользовался отгулами и ринулся в Беларусь на поиски Рус-скина. Встретились они в Кобрине. Юреня рассказал о своем назначении в часть ПВО, которое открывало доступ к тому, за чем охотилась не одна иностранная разведка, и подтвердил готовность к продаже секретной информации. То, что Юреня сообщил о части, рассеяло у Русскина последние опасения. На этот раз он не стал скрывать, на кого работает, и от имени польской военной разведки предложил Юреню сотрудничество с ней. В сложившейся ситуации Русский мало чем рисковал. Юреня, выдав служебную информацию, отрезал себе все пути назад. В тот момент Юреня вряд ли испытывал чувство вины перед сестрой и ее мужем, способствовавшим его возвращению в армию. Меняя отечество — Россию на Белорусь, места службы — Красноярск на Лиду, профессию — военного на бизнесмена, Юреня не заметил, какразменял в себе гражданина. Поэтому предложение Русскина сотрудничать с польской военной разведкой он принял без колебаний и в качестве первого шпионского гонорара потребовал 50 тысяч долларов. Резидент польской военной разведки не стал спускать его с райских небес на грешную землю. Определить настоящую цену будущему агенту — это дело «хозяина». У Русскина имелся свой расчет. Он получал деньги от польской разведки не только за поставку информации, но и за каждую человеческую душу, попавшую в шпионскую сеть. Закончилась их встреча коротким ликбезом. Русский проинструктировал Юреню по мерам конспирации при сборе и хранении секретной информации и обговорил способы связи. В качестве первого задания ориентировал его на то, что «…поляков интересуют не только секретная информация, а и общая. О расположении воинских частей, их предназначении, схемы связи, радиоданные и т. д„что данная информация также стоит денег и интересна Польше». В заключение разговора они договорились о том, что при накоплении достаточного количества материалов Юреня условной фразой сообщит Русскину о готовности к их передаче. На том они и расстались. Резидент отправился на явку с Мартином, чтобы доложить о проделанной работе, а Юреня возвратился в Наро-Фоминск. Теперь его мысли больше занимала не служба, а то, как добыть секреты. Он часами пропадал в учебных классах и, осваивая смежную специальность, штудировал инструкции и методические рекомендации. Это настойчивое стремление Юрени повысить свой профессиональный уровень командование части оценило положительно. Майора на старлейской должности не каждый день встретишь. И потому начальство закрывало глаза на случаи употребления им спиртных напитков на службе. В перспективе планировалось даже повышение Юрени — назначение на должность психолога бригады. Предстоящая служба в штабе еще больше подогрела его денежные аппетиты; он с удвоенным рвением стал собирать секретную информацию. И когда набрал ее достаточное количество, вызвал Русскина на встречу. На этот раз он и польская военная разведка среагировали оперативно. Перед тем как отправить Русскина в Наро-Фоминск, ему назначили явку с кадровым сотрудником, курировавшим работу резидентуры. Она состоялась в городе Пружаны Республики Беларусь. На нее прибыл Мартин. К тому времени в польской спецслужбе проанализировали всю имевшуюся на Юреню информацию и пришли к выводу, что в его лице могут иметь важный агентурный источник информации. В связи с этим Мартин поставил Русскину задачу: организовать с ним негласную работу на регулярной основе. Первым шагом должна была стать вербовка. Здесь Мартин и Русский не стали изобретать ничего нового и остановились на классической форме — отборе от Юрени подписки, подтверждающей его согласие сотрудничать с польской военной разведкой. Дополнительно для подстраховки, а также для пополнения агентурной картотеки, они посчитали не лишним сфотографировать Юреню и его личные документы. В дальнейшем планировалось нацелить агента на получение информации, касавшейся состояния и перспектив развития Московской зоны ПВО. Такая спешка польской военной разведки объяснялась тем, что политическое руководство страны всеми правдами и неправдами пыталось затащить в Польшу элементы американской стратегической системы противоракетной обороны (ПРО), а вместе с ними десято к-другой миллиардов долларов, в которых остро нуждалась хромающая экономика. Не за горами был тот день, когда на ее территории стратеги Пентагона планировали приступить к строительным работам. Потому польская разведка, а скорее спецслужба США, остро нуждалась в сведениях о том, что в запасе имеет Москва и чем может ответить на этот вызов. Служба Юрени в ключевом военном округе — Московском и, в частности, в частях ПВО открывала доступ к важнейшим российским секретам. Поэтому Мартин не стал жадничать: после встречи карман Русскина приятно оттягивали 4000 долларов. По-братски делиться с Юреней он, естественно, не собирался, посчитал, что и 500 долларов тому хватит за глаза. В конце марта Юрень позвонил Русскину и сообщил заранее обусловленной фразой о готовности передать собранную информацию. Тот заверил, что прибудет за ней в ближайшее время. Договорились о времени и месте встречи.