— Ну что же… Вы уверенно идете на поправку, и послезавтра я Вас выпишу. Сегодня сдадите все анализы, завтра получим результаты. И если все будет в норме – попрощаемся с Вами. — Хорошо, — отвечаю отстраненно. Мысли совсем не о том. Я не могу понять, как мне жить дальше. Без папы. Возвращаться в загородный дом совершенно не хочется. В квартире тоже одной находиться невыносимо. Надо спросить совета у Захара. Он по любому сможет направить меня в нужное русло. Юрку уже выписали, он вернулся домой. Когда Захар принес мне мой телефон, я первым делом позвонила другу. Ходить к нему мне было все еще тяжело, но есть же видео связь. Замечательная вещь. И от Ёрика я узнала, что мы потеряли работу. Директор не мог ждать, пока мы поправимся после происшествия, и нашел нам замену. Не мудрено, наплыв желающих организовать праздник большой, а аниматоров вокруг пруд пруди. Тем более, история о нападении была в новостях, и директор решил просто откреститься от этой шумихи. Может, и к лучшему. Нет настроя на развлекательные вечеринки. Хочется закутаться в одеяло и просто смотреть в окно. Красиво. Осень потихоньку вступает в свои права. Как-то резко подул прохладный ветер, раскачивающий стройные тополя. Начали опадать листья с высоченный каштанов. Дворникам прибавилось работы, и они с садовыми тачками, метлами и другим инвентарем наперевес целыми днями ходят по дорожкам околобольничного сада, сметают листья в большие кучи и пакуют в мешки. Деревья почти обнажили свои ветви, небо стало пыльно-голубым, с росчерками белых облаков. Даже солнце почти перестало греть. Но мне почему-то все равно. Такой пейзаж за окном больше не навевает тоску. Он – абсолютный двойник моего настроения. Тоска – мой постоянный спутник. Кроме тоски в душе ничего не осталось. И время… Бесконечное количество минут, которые я перестала считать. — Доброе утро, Люба. Как Вы себя чувствуете? — Хорошо, — монотонно тикают часы на стене, заставляя меня отсчитывать им в такт. Антидепрессанты успокаивают до такой степени, что я погружаюсь в состояние дремы каждый раз, когда сажусь в кресло или ложусь на кровать. Поэтому, уже который день я стараюсь больше гулять. Но сегодня прогулка отменилась, на улице льет с самого утра. Я стою у окна и провожаю взглядом ручейки, стекающие по стеклу. — Я пришел Вас обрадовать. Сегодня после пересменки Вас выписывают. Дозировку антидепрессантов я Вам снизил, я не рекомендую прекращать прием резко. Поэтому расписал Вам все подробно. Сейчас пройдете в процедурный, чтобы взяли анализ крови. Результаты будут готовы через час. С прошлыми анализами все в норме, это больше перестраховка. Также настоятельно рекомендую Вам продолжать посещение психолога… Он говорит еще что-то, но я уже не слушаю. Прикрываю глаза, голова кружится. Я почти привыкла к такому состоянию, но решаю все же дойти до кровати. Врач выходит, я ложусь на бок и укрываюсь одеялом. Надо как-то жить дальше. Во время моего "больничного" Захар как-то оформил в универе академ. Может, и хорошо. Но я бы предпочла вернуться к учебе, чтобы хоть на что-то отвлекаться. Врачи рекомендовали отказаться от каких-либо нагрузок. Врачи вообще много всего рекомендуют. Дверь распахивается, и в палату входит медсестра с металлическим подносиком. — Вы не зашли в процедурный. И я решила сама прийти к Вам. — Левый или правый локоть? — присаживаюсь и скидываю с плеч теплую пижамную кофту. Под ней у меня белая майка, да и здесь стесняться некого. После всех осмотров, что я прошла — тем более. — Давайте, посмотрим…- она осматривает локтевые сгибы и, затянув плечо резиновой лентой, берет кровь. На удивление, после всех капельниц и уколов, у меня почти нет синяков. Наверно, просто повезло с персоналом больницы. — Через час результаты будут у врача. — Спасибо. И снова кровать, головокружение, спасительный сон, в котором Захар сидит рядом и держит мою руку в своей. Он в светлом свитере, черных джинсах и ботинках. Да уж, здесь время тянется, словно резиновое, а на самом деле за окном уже глубокая осень. Не мудрено, что я все пропустила, ведь много времени спала. День сурка скоро закончится. Сижу у кабинета врача, жду своей очереди. Стены здесь раздражающего желтоватого цвета. Изо дня в день я смотрела на них. Наконец-то поеду домой… домой. Теперь не знаю, где мой лом, и что мне делать дальше тоже не знаю. Как оказалось, без папы я несамостоятельная, как ребенок. Не приспособленная к жизни. Гулкие шаги отвлекают от разглядывания стены, и я поворачиваюсь на звук. Захар садится на кушетку рядом. — Привет. Как ты? Хмыкаю. Как же раздражает этот вопрос! Даже больше, чем желтые стены. — Привет. Нормально. Не складывается у нас разговор. Он молча смотрит на меня, я молча смотрю в стену напротив. В голове день за днем звучит одна и та же песня. Ее слова очень точно передают мои чувства. Я так одинока… так одинока!* — Люба, — Захар касается моей руки. Перевожу на него взгляд. — Я знаю, что тебе сейчас тяжело. Но ты должна жить, девочка… Ты должна, понимаешь? — Я не знаю, как… — Я буду рядом, — сжимает мои пальцы. И как во сне, на нем светлый свитер, джинсы и ботинки. -Люба, Вы уже здесь, — к кабинету быстрым шагом подходит врач. — У меня все готово, проходите. Захар входит со мной. Разговор проходит мимо меня, да и ничего нового, я уверена, врач не говорит. Заторможенно понимаю, что можно идти и следую за Захаром. Он ведет меня за руку. Возвращаемся в палату. Оказывается, за время пребывания здесь, я обросла вещами. Впрочем, в обычной жизни они мне вряд ли пригодятся, и я просто оставляю их на подоконнике. Может, кому пригодятся. В машине прохладно и я ежусь на сиденье. Захар включает подогрев и плавно выезжает с территории. Пригревшись, проваливаюсь в дрему. Из колонок льется мелодия, кажется, это радио. Ведущие шутят и болтают о всякой ерунде. Шум колес по асфальту действует успокаивающе. — Люба, — слышу сквозь сон. — Любаш, просыпайся, приехали. Открываю глаза и не понимаю. Приехали, да. А вот куда — вопрос. — Пойдем, я тебе все объясню. В душе зарождаются сомнения. А могу ли я вот так безоговорочно верить Захару? И почему вообще решила, что он тот, за кого себя выдавал? Сначала он — Зоркий, потом вдруг следователь, потом его отстранили… но я ведь не знаю, правда ли это! Я не могу быть ни в чем уверена… — Любаш, это же я… Ты чего? Непонимающе смотрит на меня, а я пячусь назад, но натыкаюсь на дверь машины. Захар устало потирает пальцами глаза. Выглядит уставшим и осунувшимся, и все же не оставил меня… А я неблагодарная. Нет, он изначально вызывал во мне чувство надежности. Не может он обмануть, не может предать! Сглатываю комок страха, что застрял в горле, и все же иду к Захару. Невысокий деревянный забор, калитка. Домик старый, но ухоженный, на современных пластиковых окнах выкрашенные в голубой цвет ставни. Почему-то этот факт заставляет меня улыбнуться. Внутри тепло и чисто. А еще вкусно пахнет едой. В животе урчит, и я снова улыбаюсь, потому что чувство голода до сегодняшнего дня никак во мне не проявлялось. Уж не знаю, отчего это, то ли стресс, то ли "питательные" капельницы. Но с больничной едой у меня не складывалось. Теперь будем пробовать домашнюю. *Mr.Sandman – SYML 19 — Чей это дом? — обнимаю пузатую кружку чая ладонями. — Мой. Точнее, моих родителей, но они тут не живут давно. Этот домик что-то типа дачи. — А почему ты привез меня сюда? — Тебе пока нельзя домой. Тело сковывает уже знакомое чувство страха. Захар вздыхает, снова трет глаза, сжимает переносицу и явно пытается подобрать слова. Но я ведь не маленькая, все и так понимаю. — Не переживай, товарищ Соколов. Я не доставлю тебе проблем. Буду сидеть тихо, как мышка столько, сколько понадобится. Только хотела бы забрать кое-что из дома, точнее из квартиры. Там мой ноутбук… — Хорошо. Напиши список, все будет. Только в сети особо не светись, заведи фейковую страничку, если хочешь. Но никто не должен знать, где ты. — Даже Юрка? — Даже он. Можешь общаться с ним, но не свети это место, лады? — Лады. Захар хмыкает и отпивает порядком остывший чай. Я же чувствую себя собачонкой, которая пытается прибиться к человеку, который не пнул, проходя мимо, а приласкал и накормил. На счет приласкал – это я преувеличиваю, конечно. Но накормил, приютил и не обижает – точно про Захара. Вообще я все чаще ловлю себя на мысли о нем. Странный молчаливый мужчина, который поселился в моей голове. И стал, как оказалось, самым близким. Хоть и не знаю о нем почти ничего. Он сам не рассказывает, а я не могу набраться смелости, чтобы спросить. Есть ли у него семья? Или любимая женщина? Как он проводит свободное время? Да, в конце концов, сколько ему лет! Я ничерта о нем не знаю, кроме имени и фамилии. И вот теперь живу в его доме. Надо бы осмотреться тут, разложить пожитки и узнать, как пройти в магазин. — Смотри, Любаш, вот эта карта открыта на подставное имя. Там тысяч двадцать сейчас, это на первое время, — кладет передо мной банковскую карту. – Это чтобы тебя не отследили по твоим документам и так далее. Пароль двадцать ноль два, но до трех тысяч вроде можно оплачивать одним касанием. Дальше. Все, что в холодильнике, ты должна в ближайшее время съесть. Там ничего такого, суп, рагу… Тяжелую пищу тебе нельзя, поэтому я закупил то, что рекомендовал врач. Лучше, налегай на кашу. Она быстрого приготовления, правда, но зато с фруктами. Чай в шкафчике, сахао и крупы там же. Лекарства на пару дней у тебя есть, поставь на мобильном напоминание, чтобы не пропустить… — У меня нет мобильного, — зачем-то говорю, все еще переваривая поток информации. Он что, собирается уезжать? Такое подробное ЦУ дает. — А, да. Чуть не забыл. Телефон, — достает из кармана смартфон. – Номер чистый, тоже на подставное лицо. Тут мой номер забит. Я на связи в любое время дня и ночи. Мне становится неловко. А еще в солнечном сплетении зарождается какое-то незнакомое чувство, нежности что ли? Или чего-то большего? Я даже хмыкаю, усмехаясь своим мыслям. Бааа…. Любаня, да ты влюбилась, что ли? В своего надзирателя… Или спасителя? — Спасибо, — сглатываю ком, подступивший к горлу. Отворачиваюсь к окну, потому что на глаза наворачиваются слезы. Пальцами хватаюсь за пластиковый подоконник и прикрываю глаза, стараясь не заплакать. — Люба, — голос очень близко, прямо за спиной. — М-м? Теплые ладони на моих плечах, вверх – вниз, успокаивающе. А мне так хочется, чтобы Захар меня обнял. Хочется спрятаться в его крепких руках, свернуться в клубок. И он словно мысли мои читает, обнимает. Его руки оплетают мои плечи. Спиной касаюсь его груди. Я немного выше него ростом, и он ставит подбородок мне на плечо. Это странно, но так, в его объятиях, спокойнее. Предательские слезы все же прорываются, стекают крупными каплями сквозь ресницы, спускаются по щекам и тонут в ткани свитера Захара. Я ведь обещала не доставлять проблем, но снова реву… — Любаш… Болит что-то? – только не разжимай объятий… только не отпускай меня сейчас, пожалуйста! Хочется сказать все это, чтобы он услышал. Но... — Нет, — кладу ладони поверх его предплечий, облизываю соленые губы.