Я набрала полные легкие воздуха и попыталась усмирить дрожь, что волной пробежала по телу. Предчувствие чего-то важного и пугающего не покидало ни на секунду. – В день твоего рождения по традиции проводился торжественный прием. – Взгляд господина Дорея подернулся дымкой воспоминаний. Голос стал тише, ровнее и звучал словно из глубин прошлого. – У вампиров королевского рода есть обычай, во время которого подтверждается истинность крови сэйки. Доказать единство будущей королевы с Мергером можно единственным путем… – Хотите сказать, меня прилюдно закололи мечом?! – От представившейся картины замутило. Все вампиры, кроме Хагена, покосились на меня с неприкрытым раздражением. – Мергер – это не тот клинок, которым можно убить сэйки, – пояснила госпожа Колдрен, изящно переплетя пальцы, облаченные в ажурные перчатки. – Пока силы и кровь спят, меч может временно «сливаться» с душой. Я вспомнила о том ужасном дне, который, думала, станет последним. Тогда меня пронзили мечом, пытаясь убить. В секунду, когда острие сверкнуло над грудью, мне казалось, это конец. Но то было лишь начало… – А если сэйки уже прошла через обращение и стала вампиром? Разве тогда ее связь с Мергером разорвется? Почему-то мне казалось важным уточнить это именно сейчас. В конце концов, я слышала разные детали моего будущего, но никогда не пыталась соединить их в единую картину. – После обращения в вампира, Сандра, твое тело и душа вспомнят о своей истиной сути, – господин Дорей попытался доброжелательно улыбнуться. Похоже, он единственный среди вампиров испытывал ко мне сочувствие, видя все переживания, написанные на побледневшем лице. Я оценила попытки родного отца помочь, сблизиться, но они совсем не помогали. Мне все еще было ужасно не по себе. – После твоего обращения, – продолжил он, – пробужденная душа будет стремиться к восстановлению. Поэтому заканчивается ритуал так же, как начинался в день рождения наследницы. – Меня пронзят Мергером, так? – догадалась я и ощутила, как внутри все стянулось в тугой комок. Господин Дорей кивнул: – В последний раз. После этого твоя душа снова станет цельной, а вместе с ней через Мергер ты получишь запечатанные в клинке силы принца. – Но чем раньше ты передашь их наследнику, тем лучше, – добавила мать Хагена. – Несмотря на то что сэйки подобны бездонному сосуду для силы, а магия, которая запечатана в Мергере, не является и десятой частью королевской мощи, держать ее в себе девочке, которая всю жизнь считала себя человеком, сложно. Сила, которой не умеешь пользоваться, – тяжелая ноша. Поверь, уж я знаю это наверняка. Госпожа Колдрен слабо улыбнулась, и у уголков ее глаз выступила тоненькая сеточка морщин. Она ободряюще кивнула мне, и я впервые задумалась, что на своем пути вовсе не одинока. Как я раньше не вспомнила о том, что кто-то один из каждой правящей четы прожил часть своей жизни с подавленной истинной сутью и ничем не отличался от людей? Единственное, но колоссальное отличие лишь в том, как я и другие сэйки росли и воспитывались. Я не так сильна в истории, особенно вампирской, но почти уверена, что никаких потерянных сэйки раньше не было. А значит, они все росли во дворцах, замках, резиденциях. Получали достойное образование, готовились к своей почетной роли, чтобы гордо нести корону и стать опорой монарху. У меня ничего этого не было. И я, наверное, худший кандидат на роль королевы. Но этот статус – лишь утешительный приз для сэйки, которая после ритуала остается в плену навязанных уз. У меня есть право отказаться быть королевой, но принять роль сэйки я обязана. – Это все, конечно, очень интересно, но какое имеет отношение к тому, что я росла среди людей? После долгого молчания в разговор вступила моя родная мать: – Все из-за ошибки военных, – ее взгляд сверкнул сталью. – Если бы в день твоего рождения они обеспечили достойную защиту… Госпожа Дорей резко умолкла. Я нетерпеливо подалась вперед, но женщина продолжала молчать, будто снова переживая все события того давно минувшего дня. Я в полном недоумении покосилась на своих приемных родителей, которые в беседе не обронили ни слова. Я будто ждала пояснений от них. Но что могут знать два человека, которые оказались случайно замешаны в вампирские интриги? Их присутствие здесь – лишь подарок от Хагена и шанс проститься с прошлой жизнью. – Меня похитили? – предположила я, пытаясь оживить затухший разговор. – Не тебя, – качнул головой господин Дорей, – Мергер. Мое лицо вытянулось от удивления. Я пыталась сложить имеющиеся кусочки мозаики воедино, но не получалось. Почему украли Мергер, а среди людей оказалась я?! – Это была не ошибка военных, а запланированный ход, – поправил бывший король голосом, от которого кровь застыла в жилах. – Защита резиденции была безупречна, я лично проверял ее несколько раз. Но среди доверенных стражей прятался предатель, которого я не сумел вовремя распознать. Я понял все, когда уже было слишком поздно. Мерзавец открыл портал, когда моя жена передавала Мергер госпоже Дорей, и убил себя, едва понял, что задача выполнена. Мы отследили, куда вел пространственный ход, но опоздали и упустили меч. Я была настолько поражена услышанным, что не могла подобрать слов. Покосилась на родителей и поняла, что и для них рассказ стал откровением. – Мы старались держать все в тайне, – помрачнев, промолвила госпожа Колдрен, – но слухи поползли слишком быстро. Весть о том, что королевская семья утратила важнейший артефакт, без которого невозможно сохранение династии, оглушила все вампирское сообщество. Если бы мой муж уже не был избранным королем, нашему дому ни за что бы не удалось удержать власть. Не удастся и Хагену, если ты откажешься пройти через ритуал. Я раздраженно стиснула кулаки. Опять разговор уходит совершенно в другое русло! Опять мне напоминают о том, как важно Колдренам сохранить корону! Закон, равноправие людей и вампиров, долг и честь… Бла-бла-бла!.. – Мне все еще непонятно, как я оказалась среди людей, – выпалила я почти грубо, чем заслужила гневный взгляд родной матери и удивленный от всех остальных. Но вампиры молчали, как дети, которые провинились и боятся в этом признаться. – Хорошо, – вдруг выдохнул отец Хагена, и я вцепилась взглядом в его напряженное лицо, боясь упустить даже крошечную деталь рассказа. – Ты имеешь право знать. – Господин Колдрен, – хотела было остановить бывшего короля моя родная мать, но тот упреждающе поднял ладонь. – Я расскажу. На пару секунд воцарилась идеальная тишина, а воздух от повисшего в нем волнения стал вязким и спертым. Сердце словно замерло в ожидании, а затем пустилось вскачь, когда вампир заговорил. – Уверен, Сандра, ты уже знаешь, что Мергер – не только ритуальный клинок. Это мощное оружие, которое может сразить даже короля. Я бодро кивнула, а господин Колдрен продолжил: – Утрата Мергера для королевской семьи стала не только ударом по будущему рода, но и по безопасности в настоящем. Мы бросили все силы на поиски клинка, но он словно испарился. Однако было предельно ясно, что смертоносное оружие не уничтожено, ведь ты, связанная с ним душой, находилась в полном здравии. Значить это могло лишь две вещи. Первая: клинок действительно утерян. Лежит на дне морском, на горных вершинах или застрял в ледниках. Такой расклад грозил проваленным ритуалом и прерванной династией. Хаген не смог бы стать королем. Сидящий рядом со мной принц нервно распрямил спину, будто его произнесенное имя – команда приготовиться. – Но был и второй вариант, – глаза вампира потемнели, голос стал ниже. – Кто-то завладел Мергером и сумел это скрыть. А это серьезная угроза для любого вампира, независимо от рода и статуса. Ткань платья показалась мне слишком тонкой. Стало очень холодно. Тело покрылось мурашками, словно инеем. Колючая дрожь ползла от кончиков пальцев к самому сердцу. – Мы спрятали тебя в резиденции, чтобы решить, что делать дальше. – Простые слова прозвучали слишком жестко. Сначала я не поняла, почему мне так показалось, но все встало на свои места после следующей фразы бывшего короля: – Восстановить утраченную репутацию рода возможно, найти преемника легко, но вернуть к жизни погибших – не под силу даже королю. – Вы хотели убить меня, – догадка надтреснутым голосом сорвалась с губ. – После моей смерти Мергер бы утратил силу и перестал быть угрозой… Краем глаза я заметила, как Хаген под столом протянул ладонь, затянутую в белоснежную перчатку, к моей. Кончики его пальцев остановились всего в паре миллиметров от кожи, покрытой мурашками, но принц так и не решился меня коснуться. Отдернул руку, будто почувствовал, как мысленно я отталкиваю его. – У нас не было выбора, – извиняющимся тоном проблеяла госпожа Дорей, моя родная мать. Однако вопреки полному сожаления голосу глаза ее остались совершенно холодными. – И мы не пытались тебя убить, Сандра, пойми… – А заперли в охраняемой комнате, дожидаясь наступления критического момента? – слова сочились ядом, который травил душу. Обида и боль за прошлую, совсем беззащитную меня накрыла с головой. – Ты права, – подхватила госпожа Колдрен, – мы действительно заперли тебя под охраной доверенных солдат. Думали, что сможем найти выход и тогда не придется проливать невинную кровь… Но снова ошиблись. То ли от нервов, то ли от злорадства меня изнутри распирал едкий смех. Надо же! У королевской семьи опять сорвался план! Это уже доходит до абсурда! – Все испортил еще один предатель, – договорила мать Хагена, а у меня даже зубы скрипнули. «Испортил»? Серьезно?! Они собирались убить новорожденную девочку лишь потому, что из-за нее существует оружие, способное уничтожить любого вампира! Пеклись о своей шкуре и были готовы купить свои никчемные жизни ценой крови младенца! И ладно еще Колдрены… Поступок гадкий, но все же не они согласились отдать на заклание собственную дочь. Дореи, значит… Что ж, я никогда не возьму их фамилию, будь она хоть самой почитаемой среди вампиров! Плевать, что она моя по происхождению. Мне мерзко иметь хоть что-то общее с этими монстрами! – И что же? Кто-то снова открыл в резиденции портал? – тоном, абсолютно недопустимым при разговоре с королевской четой, спросила я и все же рассмеялась, когда старшие Колдрены кивнули. – Не думаю, что тот страж хотел предать нас, – игнорируя мой нервный хохот, произнесла поникшая госпожа Колдрен. – На похищение его толкнуло доброе сердце. – Неженка побоялся быть причастным к убийству, – фыркнула госпожа Дорей, явно позабыв, что несостоявшаяся жертва сидит прямо перед ней. Из оцепенения меня вырвала мамина ладонь, которая вдруг накрыла мою. Мама не улыбалась и не пыталась подбодрить, лишь мягко напомнила, что настоящая семья рядом. Они никогда не дадут меня в обиду. На сердце сразу стало легче, морок тоски рассеялся. Я сжала руку мамы в ответ, ни капли не беспокоясь о том, что подумают все эти серьезные и напыщенные вампиры. Неудивительно, что Хаген вырос таким холодным. Он, кажется, никогда не знал истинного тепла близких. – Тот солдат был достаточно силен, чтобы в одиночку открыть целую цепочку порталов и запутать следы, – задумчиво проговорил господин Колдрен. – К нашему стыду, мы так и не отследили чародея и не смогли понять, где он спрятал девочку. Мы обошли все детские дома, опросили тысячи людей… Безрезультатно. А самый действенный метод поисков испарился вместе с Мергером. И тут впервые за весь вечер слово взяли мои приемные родители. Папа тепло улыбнулся, будто вспомнил о чем-то приятном. Когда он заговорил, голос его звучал мягко и спокойно. В нем не было того напряжения, что неуловимо сквозило в словах всех вампиров. Отец смотрел прямо мне в глаза, и я понимала – он рассказывает это только для меня. – Мы нашли тебя, когда только-только переехали в новый провинциальный городок. Представляешь, купили дом, а когда въехали, вдруг нашли в одной из комнат малышку. Тебя. Папа улыбнулся, его глаза заблестели от слез. Уголки моих губ невольно поползли вверх, а взгляд подернулся соленой пеленой. На душе стало одновременно и тепло, и горько. – Никто из соседей нас еще не знал, а потому скрыть, что ты не родная наша дочь, не составило труда, – сквозь слезы произнесла мама. – Я знала, что не только в Равене, но и по другим странам ищут пропавшую девочку, но отказывалась верить, что разыскивают именно тебя. Возможно, сердце подсказывало, что мы должны оставить тебя и воспитать, как родную… Сейчас я вижу, что не ошиблась в своем решении. – Мама… Она крепче сжала мою ладонь и всхлипнула. Папа подвинулся ближе к ней, приобнял дрожащие плечи. Немного успокоившись, мама продолжила, и никто не посмел ее перебить. – Все восемнадцать лет, что ты росла у нас, меня мучила совесть. Я боялась, что человек, который подкинул тебя, ошибся с выбором. Боялась, что, оставив, лишила тебя лучшей жизни, ведь мы с Тоддом не так богаты… Но, Сандра, мы делали все, чтобы перед тобой открылись все двери. Перед глазами разом пронеслись десятки кружков, все спортивные секции, дополнительные занятия, на которые родители таскали меня чуть ли не силой. Я ненавидела это. Бесилась, что у других детей полно свободного времени, а я все свое посвящаю занятиям и тренировкам. Все эти годы я думала, что из меня лепят идеального ребенка. Но теперь стало понятно, что так родители пытались дать все то, что, возможно, отняли решением оставить меня в своей семье. Мне подарили ценный шанс и огромный выбор, а я этого не ценила, потому что даже не понимала. А потом и вовсе сбежала, устав от вечной опеки.