Ощущение, будто меня обнимают изнутри. – Прости, – глухо выдохнул Хаген и почти грубо впихнул клинок мне в руки. Едва Мергер оказался у меня, огонек в груди потух, а осиротевшее сердце тоскливо сжалось. – Я должен идти, – тихо произнес принц и уже шагнул в сторону двери, но я, сама от себя того не ожидая, преградила ему путь. – Что это было? – спросила, глядя в бледное, словно высеченное из хрусталя лицо. – Ты тоже это чувствовал?! Хаген спокойно встретил мой упрямый взгляд, посмотрев на меня сверху вниз. Впервые он стоял так близко ко мне, а я не пыталась его ранить или оттолкнуть. – Не совсем, – нехотя ответил он. – И что это значит? Неужели так сложно сказать нормально?! – взвилась я и перехватила меч так, чтобы было удобно держать его в одной руке острием вниз. Хагену не нравилась наша беседа. Я видела это по напряженной линии плеч, по теням, поселившимся во взгляде. Но вампир не оттолкнул меня и не попытался сбежать от разговора, а сделал нечто совершенно неожиданное. Принц опустился передо мной на колени так, что теперь Мергер оказался прямо перед его лицом. Хаген стянул с одной руки перчатку и протянул к клинку кончики пальцев, но металла так и не коснулся. – В Мергере заточена часть твоей души и доля моей магии. Они сосуществуют вместе уже восемнадцать лет, являясь чем-то неразрывным. Я внимательно слушала Хагена, с удивлением наблюдая за малейшим движением принца. От того, что он сидел передо мной на коленях, внутри расцветал букет противоречивых и неожиданных чувств: смущение, тесно переплетенное с мимолетным ощущением превосходства. – Неудивительно, что какая-то часть твоей души считает меня чем-то родным. И ей нравятся мои прикосновения… В воздухе повисло недосказанное: «А тебе, Сандра?» Хаген без предупреждения коснулся холодного металла, и внутри снова разгорелся пожар. Но на этот раз он был гораздо ярче. Горячие, свитые из жгучей лавы нити прошили меня насквозь. Сердце забилось быстрее, дыхание участилось. Вампир легко, едва касаясь одними кончиками пальцев провел по желобку клинка от рукояти до самого кончика, и мое тело сотрясла мелкая дрожь. Странно, но в тот момент мне казалось, что невесомые крылья бабочки порхнули вдоль позвоночника. – Я чувствую тебя, – шепнул Хаген, и я услышала его голос дважды. Настоящий и тот, что исходил из глубины моей души. – Чувствую твои обиду, боль и непринятие. Я ведь не так противен тебе, правда? Тебя отталкивает долг, а не я. – Хватит! То, что сначала казалось приятной лаской, постепенно обратилось в исследование моей души. Заставив расслабиться и открыться, Хаген воспользовался моей минутной покорностью и принялся листать ее, как книгу. – Я думала… Это… Ты негодяй! Мне пришлось отшатнуться, потому что руки чесались отвесить принцу пощечину. Уж очень удобно он сидел прямо у моих ног! На душе стало радостно, едва я представила удивленное лицо вампира и звон удара, которым отплачу за то, что Хаген залез в мою голову! Но он будущий король. Разумно ли злить вампира, которому покорится необъятная мощь и от которого я никогда не смогу уйти? Ведь если Хаген не врет, моя душа будет вечно страдать, не будь рядом того, кто склеил ее воедино. Чужие прикосновения станут пыткой, а разлука с Хагеном – мукой… Даже если сердце будет принадлежать другому. – Уходи, – сквозь зубы прорычала я, хотя старалась говорить ровно и спокойно. Мне хотелось держать лицо так же умело, как и Хаген. Но не вышло. Слезы боли и обиды обожгли глаза и хлынули по разгоряченным щекам, но утирать я их не стала, боясь выглядеть еще более жалкой. – Уходи! – сказала я вновь, уже громче и яростнее. В глазах Хагена дрогнуло горькое сомнение. Он не хотел уходить? Хотя, возможно, мне это только показалось из-за слез, затуманивших взор. Я все ждала, а Хаген не поднимался с колен. Сидел передо мной и молчал. Внутри свербело, сердце сжалось в комок. Я ужасно хотела, чтобы он что-нибудь сказал. Но Хаген все так же, не проронив ни слова, смотрел на меня своими холодными синими глазами. Тогда я не выдержала. Сама подошла к двери и отворила ее, недвусмысленно намекая гостю, что ему пора. Только тогда Хаген поднялся и жестким шагом пересек комнату, даже не глядя на меня. У порога, поравнявшись со мной, он остановился. – Этого всего бы не случилось, если бы ты держала Мергер при себе. Его надменный тон выводил из себя. Почему Хаген не может просто молча уйти и оставить меня в покое хотя бы на этот последний месяц свободы?! – Если бы я держала Мергер в себе, ты хотел сказать? – с ядовитым сарказмом поправила я, а вампир слабо кивнул. – Именно. – Предлагаешь проткнуть себя мечом? Я бы с радостью, но тогда принеси, будь добр, что-то более убийственное, ладно? В этот раз хотелось бы наверняка… Хаген проигнорировал брошенную мной шпильку. Жаль. Это ведь даже не шутка. Я находилась на грани нервного срыва! – Просто перестань отталкивать клинок. Вспомни, что он таит часть тебя, – проговорил Хаген с таким важным видом, что захотелось его передразнить, но я только фыркнула и начала закрывать дверь. Хагену пришлось посторониться и отступить в коридор, чтобы его не ударило дверью. Однако в последний момент он вставил в стремительно уменьшающуюся щель ботинок. – Ну? – нервно выдохнула я. – Что еще? – Я приходил сказать, что сегодня состоится торжественный ужин. Будут наши родители, ты, я и… – Мне все равно, – буркнула я гневно и с хлопком закрыла дверь. Как же все это меня достало… 17 Как бы я ни злилась на Хагена, он прав. Такая мысль посещала меня все чаще, и это неимоверно раздражало. Холодный, отстраненный, вечно правильный Хаген не может ошибаться. И насчет Мергера вампир снова попал в яблочко. После ухода принца я какое-то время бесилась: мерила комнату шагами, порывалась изувечить еще парочку подушек, но старые и разорванные уже забрали, а новые до сих пор не принесли. Поэтому я довольствовалась тем, что представляла надменное высокородное лицо и бурчала под нос ругательства. Это немного помогло выпустить пар, и, когда взор больше не затуманивала ярость, я наконец смогла собраться с мыслями. Сидя в кресле, я косилась на меч, лежащий поперек небольшого столика. Очевидно, что оставлять его так, как сегодня, больше нельзя. Всюду таскать за собой в ножнах – тоже не вариант. Знать бы, как запихнуть клинок обратно в себя… Эта мысль заставила меня усмехнуться. А ведь еще пару дней назад я задавалась кардинально противоположным вопросом! Я долго туманным взглядом смотрела на меч, а в голове вертелось с десяток догадок о том, как вновь заставить Мергер слиться с моей душой. Назойливее всего всплывал в мыслях вариант, который уже однажды сработал, но проткнуть себя клинком я так и не осмелилась. Зато я вспомнила слова Хагена: расслабиться и вспомнить, что в Мергере заключена частичка меня. Так, кажется, принц говорил? После длительной медитации над мечом я все же сумела найти верный подход. Взяла Мергер в одну руку, прикрыла глаза и представила, что клинок рассеивается в воздухе, своей сутью перетекая в меня. Удивительно, но это сработало! И плевать, что не с первого раза! Главное – меч исчез, а в груди поселилось приятное чувство целостности. А ведь я даже не задумывалась, что это ощущение впервые испытала не так давно… До вечера я не выходила из комнаты, хотя скучать не пришлось. В обед ко мне заглянула Илинка, чтобы пригласить в общую столовую. Я бы и в хорошем настроении туда не вышла, а сейчас и вовсе высовывать нос из покоев не собиралась. К счастью, вампирша настаивать не стала и принесла обед прямо в мои апартаменты. – Есть какие-нибудь новости? – спросила я у Илинки, когда девушка вернулась за пустым подносом. Она задумчиво нахмурилась и пожала плечами: – Ничего особенного. Я знаю только о сегодняшнем торжественном ужине, но вы, полагаю, и сами в курсе. Негусто. Я тяжело вздохнула, уже представляя, каким испытанием для меня станет сегодняшний вечер. Прошлый ужин я провела наедине с Хагеном и чуть его не прирезала. Боюсь предположить, что будет на следующем пиршестве… Тем более мне предстоит столкнуться не только с принцем, но и с его родителями. И, если я правильно поняла слова Хагена, и с моими родственниками тоже… Но, разумеется, говоря о моих родных, Хаген имел в виду кровных предков. А их я никогда не видела. То, что я выросла в приемной семье, было очевидно. Сэйки – рожденные вампиры, а мои родители – люди. Я могу понять, почему мама и папа никогда не говорили о том, что удочерили меня. Не хотели причинять боль, от которой сейчас мне не скрыться. В сердце точно вонзили осколок и медленно проворачивали его, заставляя рану кровоточить. Как я оказалась в человеческой семье? Почему восемнадцать лет отказывалась замечать, что совсем не похожа ни на смуглого, кареглазого отца, ни на зеленоглазую, рыжеволосую мать? Сердце защемило от тоски по маме и папе, с которыми я провела восемнадцать лет. Да, они часто были ко мне строги. Да, именно из-под их заботливого, но жесткого крыла я так опрометчиво сбежала в Нью-Сайд. Но я люблю их и знаю, что родители всегда стремились сделать все ради моего блага. – Еще что-нибудь новенькое есть? – с надеждой спросила я у Илинки, которая уже стояла у порога. – А что именно вас интересует? Я ненадолго задумалась, но в глубине души прекрасно знала, какой именно вопрос хочу задать. Он волновал уже не первый день, брезжа на краю сознания тревожной тенью. – Вампир, которого солдаты схватили вместе со мной. Где он? Илинка только развела руками, а я удрученно вздохнула и попросила позвать Дакоту. Илинка удивилась такому распоряжению, но спорить не стала и послушно юркнула в коридор, оставив меня одну. Честно говоря, я сомневалась, что Илинка отправится передавать мое приглашение Дакоте. Да и в том, что вампирша ответит на послание и придет, тоже не была уверена. В конце концов, у стражницы может быть полно своих дел. Но вопреки моим ожиданиям Дакота все же заглянула. Случилось это за несколько часов до ужина, когда я уже потеряла всякую надежду на встречу с девушкой. Она, как и утром, вошла без стука и вместо приветствия одарила меня кривоватой улыбкой. – Уже соскучилась, принцесса? – промурчала Дакота, а я закатила глаза. Как же все-таки бесит это обращение!