— Володя, я думаю, надо поискать людей, которые жили в том же доме, что и Вениамин. Пусть расскажут, как шло расселение, не был ли кто обделен жильем. — Я уже вытащил из базы фамилии прежних соседей Аясова. Несколько стариков уже преставились, кто-то переехал в другие — города. — Неужели совсем никого найти не удалось? — Гражданка Кулиш жила с Аясовым через стенку, но она спилась. Я сегодня с ней пытался разговаривать, так она лыка не вязала. Надо ждать, когда проспится. Впрочем, я не уверен, что она что-то вспомнит. Новые соседи сказали, что эта женщина практически каждый день под градусом. Есть еще несколько человек. Один сейчас в командировке, его жена сказала, что он вернется только на следующей неделе. Второй по месту своей прописки уже полгода не появлялся. Квартиру свою он сдает, квартиранты ему деньги на карточку перечисляют. Они дали мне номер его мобильного, только он не отвечает. Я на всякий случай послал ему эсэмэску с просьбой откликнуться, но пока — тишина. — А самого Аясова ты пробивал? Где он работал? Был ли женат? — А вот тут самое интересное. Вроде бы паспорт у него настоящий, но человек такой ни по одним базам не проходит, кроме старой жилконторы, которая обслуживала снесенный дом. Знаешь, Таня, когда такое бывает? — Когда человек работает под прикрытием или находится под свидетельской защитой, — предположила я, мысленно склоняясь к первому варианту. Однако Кирьянов скептически покачал головой, а затем показал мне четыре растопыренных пальца, пояснив: — Четыре причины из тех пяти, что я тебе назвал, могут не только оставить человека без жилья, но и обнулить его биографию. Из них одна лежит в области психиатрии, а три — в криминальной плоскости. Человека целенаправленно лишают не только его законных квадратных метров, но и настоящего имени, чтобы он впоследствии не мог вернуть себе жилье через суд. Не скажу, что это все просто, однако квартирные мошенники имеют такие связи, таких покровителей, что им удается неоднократно проворачивать подобные аферы. Возможно, человек, которого ты называешь Венчиком Аяксом, вовсе не Аясов Вениамин Русланович, а какой-нибудь Александров Владимир Романович. А бомжом он стал не без участия Бусыгина. Кстати, на Федора Петровича уже было одно покушение, правда, доказательной базы не хватило. Происшествие было признано несчастным случаем, и дело было закрыто. — Но что-то все-таки указывало на то, что это было именно покушение? — Был свидетель, который без протокола сказал, что кто-то позвал Бусыгина вниз. Тот спустился, и на него упала балка. Через несколько дней по дороге в следственный комитет того свидетеля насмерть сбила машина. Я не исключаю, что то давнишнее покушение на Бусыгина каким-то образом связано с убийством его жены. У меня была другая версия случившегося. Трухин проболтался мне, что криминальный авторитет Железняк, чью вину он взял на себя, хотел его отблагодарить, устранив мужа любимой женщины. Мне показалось это правдоподобным. Но сейчас меня посетила мысль, что Железняк мог просто примазаться к этому случаю, попытавшись извлечь с помощью этой лжи свою выгоду. Он ведь хотел, чтобы Трухин чувствовал себя благодарным ему и продолжил работать на него. — Володя, а тот человек, которого вы взяли сегодня на кладбище, точно не при делах? — осторожно поинтересовалась я. — Алиби у него стопроцентное. На работе он был, там подтвердили. Этот Трухин, конечно, интересный персонаж — дважды судимый, имеющий зуб на Вику, которая не ответила ему взаимностью… Однако предъявить ему по-настоящему нечего. — Вы его уже отпустили? — Пришлось, — Киря вздохнул. — Я хотел его подержать двое суток, попросил через нашего пресс-секретаря снять с эфира объявление о вознаграждении и дать новое о том, что преступник задержан. — Думал, Аясов клюнет на это и будет свободно разгуливать по городу? — не удержалась я от легкого злорадства. — Были такие мыслишки, — честно признался Киря. — Только телевизионщики сказали, что ролик будет выходить в эфир, пока Федор Петрович не снимет его или пресс-служба не сделает официальное заявление, что преступник задержан. Следователь связался с Бусыгиным, но они не пришли к договоренности. Наш Растрелли ведет себя так, будто точно знает, что убийца его недавний консультант, а главное — за что он лишил жизни Викторию. Только нам он ничего не говорит. — Знаешь, Володя, твоя версия не так уж и плоха. Буду над ней работать. — Какая информация тебе нужна? — Мне надо подумать. Зазвонил мобильник, лежащий в кармане у Кирьянова. Он достал его и, взглянув на дисплей, сказал: — Жена. Да, Зина! Что-то случилось? Тебя действительно интересует, где я? Ладно, слушай. Я в гостях у молодой красивой женщины… Собираемся пить кофе, а потом… Конечно, на работе! Понимаю, что обещал прийти пораньше… Раз обещал, значит, приду! — Вот так всегда — скажешь правду, не верит, наврешь — она принимает за чистую монету. — То есть Зинаида не поверила, что ты у меня в гостях? — Нет, но если я приду домой и откажусь от ужина, то поверит. Твои котлеты хоть и магазинные, но хорошо пошли, — Володька погладил себя по животу. — Ладно, пока до дома доберусь, нагуляю аппетит снова. Мне еще в одно место заскочить надо. — Надеюсь, не за цветами для жены? — по-дружески пошутила я. — Тогда Зина точно решит, что ты ее обманываешь, а потому хочешь загладить свою вину. — В отличие от некоторых я никогда и никого не обманываю, — таинственно произнес Киря, глядя на меня. Я молчала, стараясь сохранить естественную улыбку на лице. Неужели Киря, отправляясь сюда, уже знал, что я вовсю веду это расследование? Почему он тогда прямо не спросил, не я ли приходила домой к Семиточенко и к родственникам Лизы? Ждал, что я сама во всем признаюсь? Боялся спугнуть неудобным вопросом, потому что сам заинтересован в частном расследовании? Или он ни о чем не догадывается, а последняя фраза касается не меня, а его коллег, которые направо и налево изменяют своим женам? Держать дальше улыбку было уже неприлично, я свернула ее, спросив: — Кофе будешь? — В другой раз. Я, пожалуй, пойду. Появятся вопросы, звони. Я весь в твоем распоряжении. Володька ушел, оставив меня один на один со своими мыслями. Он вроде бы дополнил картину недостающими пазлами, но целостности все равно не было. Вне подозрений были только Ксения и Соня. Да и Лиза, скорее всего, была не соучастницей, а свидетельницей. Если бы она привезла постороннего человека в дом, то криминалисты где-нибудь, да обнаружили его следы. Киря сказал, что они обследовали каждый уголок коттеджа, а также все машины, в том числе Лизин «Матиз» и «Форд» Филиппа. Убийцей был кто-то из своих. Филипп обходил периметр, и временами его никто не видел. Арсения видел только охранник, когда находился в своей будке, а потом Ксения. Венчик сказал мне, что отправился в столовую примерно через полчаса после того, как ушел оттуда, но если объективно взглянуть на ситуацию, то он мог сделать это раньше. Уже несколько дней я занималась новым расследованием, но до сих пор не прибегала к помощи гадальных двенадцатигранников. Какое-то неосознанное чувство стало подталкивать меня к тому, чтобы взять подсказку. Достав из ящика малиновый бархатный мешочек с тремя додекаэдрами, я вынула их и зажала в ладони. В моей голове еще не успел до конца оформиться вопрос, как пальцы непроизвольно разжались и косточки выпали на пол. Присев на корточки, я посмотрела на их верхние грани. Цифры составляли комбинацию: 21+33+3. Я думала о Венчике, и вот как двенадцатигранники прокомментировали ситуацию, связанную с ним: «Крупные перемены в семье, связанные с неприятностями; подводные камни, лицемерие». Эта трактовка меня серьезно озадачила. Она не могла быть ошибочной или случайной. Как вышло, так вышло, значит, так надо. Мне слишком много хотелось узнать об Аяксе, поэтому один узконаправленный вопрос ничего бы не прояснил. Теперь у меня было это предсказание, и его надо крутить со всех сторон, чтобы понять, как эту информацию применить в расследовании. Мне вспомнились пять причин, названные Кирьяновым, по которым люди остаются без жилья. Потом он упомянул о четырех, оставив одну за бортом. Теперь та, пятая, стоящая особняком причина, по которой человек может лишиться своего жилья, не давала мне покоя. Киря считал, что беспробудного пьяницу просто выгоняют на улицу, но без обнуления биографии. В остальных случаях человека могут лишить не только жилья, но и имени. Однажды Венчик проснулся на скамейке в парке, не зная своего имени и адреса. При этом он осознавал, что живет в Тарасове, и мог ориентироваться в городе, только местонахождение своего дома Аякс не знал. Какое-то время спустя его забрали в милицию и держали в «обезьяннике» до выяснения личности. Этот процесс мог затянуться, если бы вдруг в другом отделении тогдашней милиции не обнаружился найденный кем-то паспорт на имя Аясова Вениамина Руслановича. Бомжу это сочетание фамилии-имени-отчества показалось чужим, но он принял его и постепенно превратился в Венчика Аякса. Отправившись к месту своей регистрации, он увидел котлован. Значит, дом, в котором он был прописан, снесли не очень давно, возможно, всего несколько месяцев назад. Однако в милиции никто не обратил внимания на то, что в паспорте стоит штамп о регистрации по уже несуществующему адресу. Венчик пытался разговаривать с жителями окрестных домов, но его никто не вспомнил. То ли он просто не на тех людей напал, то ли он никогда и не жил на Перспективном проспекте. Аякс довольно быстро свыкся с суровой действительностью и превратился в бомжа-философа. При желании он мог бы обратиться в полицию, в прокуратуру, к уполномоченному по правам человека, да куда угодно, чтобы ему помогли восстановить жилье, но он не стал этого делать. Даже когда я предложила помощь, он от нее отказался. Венчик упорно не желал взглянуть правде в глаза и жил своей новой жизнью, не предъявляя никаких претензий к судьбе. Но однажды случай свел его с Бусыгиным, и в его жизни снова произошел резкий поворот. В моих ушах звучал голос Аякса так, будто он находился в этой квартире. Я слышала, как он называл Федора «хорошим человеком», как рассказывал притчу о длинных ложках. Когда это происходило наяву, у меня создалось впечатление, что Бусыгин чем-то приворожил Венчика. Теперь, когда я мысленно воспроизвела тот разговор, то услышала в голосе Аякса совсем другие нотки. Я не исключала, что Венчик лицемерил. Неужели он принял предложение Федора переселиться к нему и стать его сенсеем только для того, чтобы быть ближе и иметь возможность ему отомстить? Выходит, к нему вернулась память, хотя бы частично, и он понял, что своим нищенским существованием обязан этому «хорошему человеку». Но причем здесь Вика? Месть всегда является зеркальным отражением чего-либо. Если бы кто-то хотел отомстить Бусыгину за то, что тот оставил его без определенного места жительства, то он, скорее всего, спалил бы его коттедж в Князево, а заодно лишил бизнеса. Венчик же, у которого на любую самую сложную жизненную ситуацию всегда находится подходящая притча, поступил абсолютно нелогично — убил жену обидчика, которая не сделала ему ничего плохого. Я вспомнила про женщину, на которую мы с Викой были чем-то похожи. Возможно, она работала в детском саду, который находился на месте бизнес-центра «Славянский». Это было еще одной точкой соприкосновения Венчика и тарасовского Растрелли. А первая находилась на Перспективном проспекте… Как же все это увязывалось с предсказанием гадальных костей о крупных переменах в семье, связанных с неприятностями, подводными камнями, лицемерием? У меня пока не было ответа на этот вопрос. Возможно, сам Венчик мне завтра что-нибудь подскажет, решила я, а затем попыталась представить себе, как будет выглядеть мой презент, составленный из изюма, шоколада и красного вина. У меня оказалось недостаточно фантазии, чтобы мысленно составить такую композицию в виде букета. Глава 9 Утром за завтраком я проанализировала вчерашний разговор с Кирьяновым и пришла к выводу, что мне не стоит терять бдительность. Хоть Володька и сделал вид, что верит мне, но «наружку» за мной он все равно мог пустить. Сегодня был день рождения Аякса, о чем Киря ненавязчиво мне напомнил. У меня был заказан для именинника подарок в фирме, принадлежащей Семиточенко. Светиться в бутике «Вкусный букет» мне не хотелось, а показывать дорогу оттуда к дому, в котором находилась моя конспиративная квартира, тем более. Но разве впервые мне приходилось становиться невидимкой? Около одиннадцати я вышла из дома и отметила про себя, что подозрительных машин во дворе нет. Однако выехав на улицу, я заприметила в зеркале заднего вида «Ладу Веста» кирпичного цвета, которая тронулась с места и следовала за мной три квартала. Это могло быть простым совпадением. Для порядка я стала колесить по городу, пытаясь обнаружить «хвост». В тот момент, когда я пришла к выводу, что излишне перестраховываюсь, сзади снова нарисовалась «Веста» кирпичного цвета. Похоже, ее водитель не один следил за мной, а работал с кем-то в паре или даже в тройке. Они передавали меня друг другу, что называется, из рук в руки. Выходило, что Кирьянов мне не поверил. Я не могла обижаться на него за то, что он организовал слежку за мной. На правах друга он имел право рассчитывать на мою откровенность, но я повела себя не по-дружески. Венчик тоже был совсем не посторонним для меня человеком. Что я должна была делать, если один был полицейским, расследующим дело об убийстве, а второй — подозреваемым в этом преступлении? Только одно — действовать в одиночку, а посему мне следовало сбросить «хвост». Припарковавшись около салона красоты «Афродита», в котором работала Светка, я вышла из «Ситроена» и, проводив взглядом несколько проезжающих мимо машин, направилась к крыльцу. * * * В кресле моей подруги сидела клиентка, Светка колдовала над ее волосами, но, увидев меня в зеркало, подошла ко мне: — Таня, а ты почему без записи? — Света, я по делу. Ты на машине? — Конечно. — Можешь дать мне ключи? — спросила я. — Таня, ты же обещала, что больше этого не повторится! — завелась Светка. — Обещала, — была вынуждена признать я, — но у меня нет другого выхода. — Извини, Таня, но я больше не дам тебе свою машину! Мне хватило того, что ты в прошлый раз с ней сделала! — Света, но я же все починила, даже передний бампер, который, между прочим, не я повредила. Поверь, сейчас совсем другая ситуация. Тебе волноваться не о чем. — Ты мне и в прошлый раз говорила, что переживать не надо. Знала, что будешь уходить от погони с перестрелкой, и нагло врала мне! Я тебе больше не верю! — не без апломба заявила моя подружка. — Светлана, вы куда пропали? — крикнула клиентка. — Уже иду, — елейным голосочком ответила ей парикмахерша, а потом повернулась ко мне и вымученно произнесла: — Ладно, так и быть, я дам тебе ключи. Но если ты снова куда-нибудь влетишь, купишь у меня тачку по цене новой! — Хорошо, — согласилась я. Светка выдала мне ключи и документы на свой подержанный «Фольксваген», который стоял не на улице, а во дворе дома. Моя подружка всегда оставляла его именно там — ей было удобно туда подъезжать со стороны своего микрорайона. Сознательно оставив в салоне красоты свой смартфон, я вышла через служебный вход во двор, села в машину, достала из сумки вязаную крючком летнюю беретку, надела ее, спрятав под нее свои волосы, после чего тронулась с места. Бензин в «VW» был едва ли не на нуле, поэтому мне пришлось сначала заехать на заправку и только после этого направиться в сторону «Вкусного букета». Легкая смена имиджа пришлась очень кстати. В бутике я столкнулась лицом к лицу с Ксенией, и она меня не узнала. Букет, который был сделан по моему заказу, превзошел все ожидания. Я не могла оторвать от него глаз, с интересом рассматривая детали. Если честно, то я всю голову сломала, как можно использовать в букетной композиции изюм, чтобы это было красиво. Все, на что хватило моей фантазии, так это поместить сушеный виноград в красивый пакетик и обвязать его атласной ленточкой с бантиком. Флористки Семиточенко обыграли этот продукт так, что он стал центром композиции. Они соорудили из изюма цветы, напоминающие по форме декоративный лук, нанизав по ягодке на зубочистки и соединив их в виде шара. Бутылка вина и плитки шоколада были красивым дополнением к этим «цветам». — Нравится? — спросила одна из продавщиц. — Очень, — кивнула я и попросила упаковать букет в плотную непрозрачную бумагу.