* * * Ужин был как раз такой, какой любила Мэри — вкусный, но легкий. Анна приготовила луковый суп, салат, жаркое с бернским соусом и полосочки цукини, маринованные в масле с чесноком, а затем чуть поджаренные на открытом огне. В библиотеке, за кофе, который вместе с таблеткой диазипама, принятой как раз перед приходом Макса, несколько расслабил ее, она стала рассказывать ему, как провела день: Каувел, видения, переполненные ощущением боли, полтергейст, который удержал ее от попытки увидеть лицо и узнать имя убийцы. Они обсудили сообщение по радио о четырех медицинских сестрах, убитых в Анахейме, которое он уже слышал. В завершение она рассказала ему о своем разговоре с Харли Барнсом. — Ты придаешь такое значение исчезновению ножа, — отозвался Макс. — Разве объяснения Барнса не достаточно убедительны? Кто-нибудь из толпившихся зевак вполне мог прихватить его с собой. — Мог — но не взял. — Тогда кто же взял? Она сидела рядом с ним на софе. Туфли были сброшены, одну ногу она подобрала под себя. Она медлила с ответом, стараясь подобрать нужные слова. Ситуация несколько смущала ее. Если Макс будет не в состоянии поверить тому, что она ему сейчас скажет, он вполне может подумать, что она слегка свихнулась. — Эти видения совершенно не такие, как те, что я видела до сих пор, — произнесла она наконец. — Это означает, что убийца, источник психического восприятия, сильно отличается от тех убийц, на след которых мне удавалось напасть раньше. Он не обычный человек. Я пыталась как-то теоретически обосновать и понять, что же случилось со мной, начиная с прошлой ночи. Во время разговора с Барнсом я вдруг поняла, в чем разгадка. Разгадкой является исчезнувший нож. Тебе это непонятно? Нож у Ричарда Лингарда. — Лингарда? Он мертв. Барнс застрелил его. Лингард нигде не мог взять свой нож, разве что у тех, что обслуживал его в морге. — Он мог взять его где угодно. Барнс убил тело Лингарда. А дух Лингарда взял нож. Макс был озадачен. — Я не верю в привидения. И даже если душа действительно существует, она лишена субстанции, по крайней мере такой, как мы себе это представляем. А тогда каким образом мог дух Лингарда, не имеющий субстанции, унести нож, являющийся вполне определенно выраженной субстанцией? — Дух не имеет субстанции, но имеет силу,— ответила она убежденно. — Два месяца тому назад, когда ты помогал мне разобраться с этой историей в Коннектикуте, ты видел полтергейст в действии. — Ну и что из этого? — Так вот, полтергейст не имеет выраженной субстанции, и тем не менее ворочает весьма солидными объектами. Не так ли? Очень неохотно он ответил: — Да. Но я не верю, что полтергейст является духом умерших. — А что же это может быть? И прежде чем он ответил, она добавила: — Дух Лингарда унес этот нож мясника. Я знаю это. Тремя большими глотками он допил свой кофе. — Хорошо, предположим, что это так? А где его дух сейчас? — В ком-то из живущих. — Что?! — Как только тело Лингарда умерло, дух покинул его и вселился в кого-то другого. Поднявшись, Макс подошел к книжным полкам. Он смотрел на Мэри изучающим, взвешивающим и оценивающим взглядом. — С каждым сеансом у Каувела ты подходила все ближе и ближе к воспоминаниям о том, что сделал с тобой Бертон Митчелл. — Значит, ты считаешь, что, поскольку я подошла очень близко к познанию, я, может быть, ищу возможность убежать от правды, уйти в безумие? — В силах ли ты столкнуться с тем, что он сделал? — Я жила с этим многие годы, даже если и старалась подавить это в своей памяти. — Жить с этим и принять это — две разные вещи. — Если ты считаешь, что я кандидат в психушку, то ты меня просто не знаешь, — взволнованно, несмотря на таблетку диазипама, сказала она. — Я так не думаю, но говорить о демоническом переселении... — Не о демоническом — я говорю о явлении, гораздо менее грандиозном. Это просто вселение духа умершего в кого-то живого. Его грубое, некрасивое лицо вдруг как-то сморщилось от волнения. Он вытянул вперед руки, свои огромные, похожие на медвежьи, лапы. — И кто же этот живой? — Тот, кто убил этих медицинских сестер в Анахейме. В него вселился дух Лингарда, и потому его психическое излучение так отличается от того, что было прежде. Макс вернулся к софе. — Не могу с этим согласиться. — Но это не означает, что я не права. — Феномен полтергейста в офисе Каувела... Ты думаешь... — ...Это был Лингард, — закончила она. — Но подобные рассуждения могут вызвать массу проблем, — заметил он. Она подняла брови. — Каким образом дух Лингарда смог оказаться сразу в двух местах? Каким образом Лингард, управляя человеком, которого он толкал на совершение убийств, мог в то же самое время швыряться стеклянными собаками в офисе Каувела? — Не знаю. Никто не может сказать, на что способны привидения. В десять часов Макс поднялся в спальню. Он спустился перед этим в библиотеку, чтобы взять книгу, и вернулся с толстым фолиантом в руках. — Я только что разговаривал с доктором Каувелом, — сказал он. Мэри полулежала в постели. Заложив закладку в книгу, которую читала, чтобы не потерять место, она сказала: — И что же сказал наш добрый доктор? — Он думает, что ты и есть полтергейст. — Я? — Он сказал, что ты испытывала сильный стресс... — По-моему, мы оба. — Ты — особенно. — Так ли? — Потому что ты вспоминала о Бертоне Митчелле. — Я вспоминала о нем и раньше. — В этот раз ты вспомнила больше подробностей, чем раньше. Каувел сказал, что, когда ты была в его офисе, ты находилась под сильным психологическим стрессом. И что ты заставила стеклянных собак летать по воздуху. Она улыбнулась. — Мужчина твоих размеров выглядит очень привлекательно в пижаме. — Мэри... — Особенно в желтой. Тебе надо носить только куртку. — Ты пытаешься уйти от разговора. — Он подошел к краю кровати. — Что произошло со стеклянными собаками? — Каувел просто хочет, чтобы я за них заплатила, — сказала она беспечно. — Он не говорил о деньгах. — Но именно их он и хотел выудить. — Он человек не такого сорта, — возразил Макс.