Любовью на вилле было пропитано буквально все: и широкая постель с пурпурным балдахином, и желтоватые банные полотенца, и эмаль примыкающей к спальне джакузи. Содрогнувшись, Оливия поспешила вниз, чтобы попросить номер худшей категории – самый простой, «в строгом деловом стиле». Однако след мальчонки давно простыл. Она растерянно взглянула на циферблат – до вылета в Сибирь оставалось всего несколько часов… Смирившись, Оливия заварила чай и устроилась с чашкой на террасе, где имелись бильярдный стол, обитая дерматином банкетка и плетеное кресло-качалка. В углу возвышалось чучело лося с остекленевшими от увиденного в «Калифорния-хаусе» глазами. В ватной ночной тишине Оливия раскачивалась взад и вперед… За окном в молоке снегопада дрейфовал одинокий фонарь. Это зыбкое пятнышко постепенно набухало, росло и оформлялось: все четче просматривались кружевные наличники, схваченное морозным узором стекло, вязаные шторки над пунцовыми помпонами герани… И уже мерещились ей треск сосновых поленьев в печи и убаюкивающее бормотание транзистора: Зимней ночью за окном Нет и памяти о звездах. Мятый снег, уснувший дом, Над асфальтом рыхлый воздух Спит недвижным талым сном…[23] Очнулась она от нервного трепыхания будильника. На часах было шесть утра – пора собираться. Обратно Оливия решила добраться на такси и позавтракать уже в аэропорту. Наскоро умывшись, она взяла чемодан и вышла за порог эковиллы. Захлопнув за собой дверь, с трудом повернула в замерзшем замке ключ. Дробно стукнул о косяк деревянный брелок-бочонок. Оливия поднесла его к глазам и прочла доходчивое, как березовый веник, слово: «Баня». XXVII Сибирь Весь полет Оливия проспала. По поводу прибытия в Сибирь она не беспокоилась: мама связалась накануне со своим старым московским знакомым, Вадимом. Прожив в столице двадцать лет, он недавно решил вернуться в родные сибирские края. «Подработка Вадику сейчас явно не помешает, – рассуждала мама. – Созвонюсь с ним, пускай тебя встретит». Вадим оказался плотным мужчиной с застенчивой детской улыбкой на обветренном лице. – На мать-то вы как похожи! – восхитился он искренне. – Сто лет я ее не видел… Ну, давайте, помогу с багажом. И вот, держите подарок! Он протянул Оливии шерстяные рукавицы с припудренной снегом гроздью рябины, вышитой на тыльной стороне. Поблагодарив, Оливия натянула теплые варежки и зашагала вслед за Вадимом на выход. В ломком стеклянистом воздухе кружились хлопья снега – все вокруг было словно укутано пуховым платком. – Пять минут перекурю, и поедем. – Вадим сунул руку во внутренний карман дубленки. Достав пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и затянулся. – Значит, до конца дня вы пробудете здесь, а потом отправитесь в Зиминск? – Осмотрюсь немного и покачу в глубинку… Сможете меня подбросить? – Предлагаю перейти на «ты». – Он выпустил из ноздрей едкие струйки дыма. – Поговорю со своими наукоидами… Думаю, отпустят. – Согласна на «ты». А кто они, эти… «оиды»? – поинтересовалась Оливия. Сообразив, что перед ним человек неподготовленный, Вадим пояснил. – Я в Москве раньше в ядерном институте работал. Не по научной части, конечно… Так, техническое обеспечение. Но распорядок их меня извел: смена с шести утра, пообедать тоже некогда. Короче, нажил язву, развелся с женой и решил свалить домой. Устроился здесь водителем в Институт геологии. Выдали мне здоровенную «шишигу» – мотаюсь на ней в экспедиции с научным составом. А в свободное время на своей тачиле шоферю… Вдруг сбоку раздался устрашающий звериный рык. Они обернулись. Подрагивая мускулистым телом, на них пристально смотрела служебная овчарка. Собаку удерживала на поводке женщина в полицейской форме. – Курение в аэропорту запрещено, – отчеканила она. – Пройдемте для оформления штрафа. – Да вы что?! – изумился Вадим. – Мы ж на допустимом расстоянии! – По закону вы должны находиться в пятнадцати метрах от здания, – проинформировала женщина ледяным тоном. – А здесь не будет и десяти! – Но послушайте, – вмешалась Оливия, – не могли же мы все до сантиметра рассчитать… – Граждане, не тратьте мое время! У меня сегодня задержание за задержанием. Пойдемте, заполним протокол. Оплатите государству штраф и свободны! Воздух в дежурной части был липковатым и мутным, как холодец. Пахло растворимым кофе, настоявшимся потом и пылью. – Так, давайте ваши корочки, сейчас все по-быстрому оформим, – распорядилась женщина, скидывая тяжелую куртку. – И мои документы тоже? – робко переспросила Оливия. – Конечно. Вы же соучастница. Вздрогнув от такой формулировки, Оливия достала паспорт. Сотрудница правопорядка уставилась на него в недоумении. – Вы что, иностранка? – Немного… – Так. А по-русски почему говорите? – Ну е-елочки зеленые… – не выдержал Вадим. – Девушка вообще-то того… из Парижа! Она не ку-ри-ла! Глаза женщины налились свинцовой тяжестью. – А вы не вмешивайтесь в международные вопросы, гражданин. За оскорбление представителя власти у нас полагается статья… В эту секунду дверь с грохотом распахнулась, и в отделение ввалился расхристанный мужчина в сопровождении двух полицейских. Гость окинул участок диким взглядом и проревел: – А я грю, свидетелей давай! – Кудашкин, неужели опять ты? – изумился старший по званию, спокойно заполнявший в углу какую-то форму. – И не надоело тебе митинговать, пикетчик хренов? – Ну сорян, командир, – цинично осклабился Кудашкин, выдавая крепкий спиртовой выхлоп, – у нас в стране свобода слова! Ладно, амба… глушу контрабасы! Он согнул ноги в коленях и повис на руках полицейских, пытавшихся удержать его сзади. Потеряв равновесие, группа качнулась и завалилась на письменный стол, возле которого жались «злостные курильщики». Переполошившимися птицами разлетелись в стороны протоколы, бланки и квитанции. Сотрудница правопорядка бросилась их собирать. Через несколько минут разборка закончилась – «хронического» затолкали в изолятор. Выдав еще пару выразительных реплик через зарешеченную дверцу, тот потряс кулаками, затем упал на скамью и отрубился. «Тачила» Вадима оказалась серебристым универсалом марки «Тойота». Хозяин содержал ее в строгой армейской чистоте. Сиденья были заботливо обтянуты чехлами, а руль схвачен нарядной кожаной оплеткой. Под панорамным зеркалом болтался бумажный освежитель воздуха в форме шишки, источавшей крепкий хвойный аромат. Оливия пристегнула ремень и повернулась к окну. По обе стороны от трассы простирались заснеженные поля с обтаявшей грязной кромкой. Вдоль линии горизонта тянулись вереницей, подобно бурлакам, ощетинившиеся смурные перелески. Наконец полыхнул огнями сибирский мегаполис: широкие проспекты, монолиты торговых центров, ряды неразличимых между собой новостроек, среди которых робко проглядывали припорошенные куполки церквей. Город-великан смущал своими габаритами, ревом снегоуборочных машин, скрежетом высотных кранов и размахом промышленных зон. Потолкавшись по пробкам, они въехали в центр. На празднично убранных улицах чувствовалось оживление: до Старого Нового года оставался всего один день… Ровно в десять она ждала Вадима во дворе гостиницы, в которой провела предыдущую ночь. Земля была студеной, и Оливия принялась приплясывать на месте, пытаясь хоть немного согреться. В желудке ворочался плотный сибирский завтрак, который она запила двумя чашками горячего чая. Но и это не помогло… После снегопада ударил мороз, сугробы немного осели, покрылись зернистой коркой. Лицо болезненно горело. Оливия пыталась спрятать его в мохнатый шарф, который купила в Москве еще в прошлом году. Наконец, не выдержав, она достала телефон и набрала негнущимся побелевшим пальцем: «Вадим, ну ты где? Замерзаю!» Ответа не последовало. Тут послышался нарастающий звук мотора. Оливия схватила чемодан и в нетерпении сделала несколько шагов навстречу, ожидая, что из-за угла вот-вот покажется серебристый нос «Тойоты». Однако вместо нее во двор гостиницы на циклопических колесах вкатился военно-полевой грузовик. Вздымая столпы развороченного снега, многотонный ковчег подлетел к зданию и, устрашающе взвыв, затормозил. Дверца кабины распахнулась. – Подвела меня «япона-мама», – простодушно сообщил Вадим, спрыгивая с приступки вниз, – не завелся с утра космолет. Но я по-быстрому в институтский гараж метнулся, «шишка» выдернул и вжарил за тобой. Почти не опоздал… Забросив ее чемодан в крытый кузов, добавил: – Не очкуй, француженка! ГАЗ-66 – это русский «Хаммер». Докатим на нем до Зиминска за несколько часов. На всю жизнь впечатления останутся!