– У них странное отношение к преградам, – сказала Пиппа, когда я закрыл дверь. – Им нравится блуждать туда-сюда. Думаю, поэтому они считают противокроличьи сетки ужасной несправедливостью. Ты знал, что бетонный фундамент Мегакрольчатника уходит под землю на семьдесят футов? – Кто тебе это сказал? – Харви. – Ах, да, – сказал я, довольный, что она сама завела о нем разговор. – Расскажи мне о нем. – Харви вроде как милый и очень умный, – сказала она. Я заметил блеск в ее глазах, и передо мной вдруг словно замельтешили предупреждающие флажки. – Внешне он Лабораторный, но фамилия у него Мак-Лютиковый, так что на самом деле он Домашний. Я мысленно хлопнул себя по лбу. Неудивительно, что у меня не получалось его найти. Он вообще не был Лабораторным кроликом. Впрочем, Безухий тоже не догадался, так что я чувствовал себя не таким дураком. – Что самое классное, – продолжала Пиппа, – он не пытался ко мне подкатить и очень здорово танцевал. Мне это совсем не понравилось. Харви Мак-Лютиковый скорее всего был связан с Подпольем, и, если так, Пиппа могла оказаться в серьезной опасности. – Слушай, тебе не стоит… Я затих. Я никогда не говорил Пиппе, что ей нельзя как-то поступать и кем-то быть, и я думал, что сейчас вовсе не время начинать это делать. Если ей нравился кто-то, подозреваемый в участии в запрещенной кроличьей группировке, то я не мог ей мешать… как бы глупо это ни казалось. – Что не стоит? – спросила она. – Тебе… стоит быть осторожнее. К межвидовым отношениям[49] все еще относятся с неодобрением. В лучшем случае пары кролик/человек встречали с удивлением, в худшем – с отвращением. И хотя формально это оставалось незаконным, такие пары привлекали к ответственности все реже, вероятно, благодаря пламенной речи лорда Джефферсона в защиту его отношений с Софи Кролик, произнесенной во время ухода лорда с должности Генерального прокурора. – Нет у нас никаких отношений, – сказала Пиппа таким тоном, что стало ясно – у них точно завязались отношения. – И потом, – сказала она, вздергивая подбородок, – не тебе мне об этом говорить. Ты будто не втюрился в Конни. – Вовсе нет. И потом, мы давно друг друга знаем. Мы с ней еще в универе вместе учились. Она уставилась на меня. – Ты мне об этом не рассказывал. – Разве? – Нет, ты точно упустил эту крохотную деталь. Ну да неважно, ты же просто млеешь, когда она рядом, и в последнее время стал сильно топить за кроликов. Она какое-то время помолчала, а затем спросила: – А насколько хорошо вы друг друга знали в университете? – Мы были просто хорошими друзьями. – Хм. Как я и Харви? Я вздохнул. – Ладно, я тебя понял. Повисла пауза. – Так ты хочешь снова с ним увидеться? – спросил я. – Да, – сказала она. – Да, хочу. Гнев и ярость во «Всех Святых» Еженедельник «Лис и друзья» предназначается для умных, образованных и состоятельных лисов. Там публикуются новости, обзоры, заметки о моде… и советы о том, как эффективнее убивать кроликов. Журнал похож на смесь журналов «Охотник», «GQ» и «Солдат удачи». Следующим утром Тоби меня не ждал. По нашей давней договоренности, если он не появлялся ровно к 9:05, ему приходилось добираться до работы самостоятельно. Когда я пришел в офис, Флемминг и Куницына на месте не оказалось, но Безухий уже был там. Когда я пожелал ему доброго утра, он проигнорировал меня. Я был обязан сообщить ему о Харви, но решил, что не стану этого делать. Для меня Харви был всего лишь кроликом-таксистом. Ничего необычного в этом не было. Я заварил себе чай и сел опознавать кроликов. Через час я уже поймал первого Миффи. Я подумал о том, чтобы сказать, что это один и тот же кролик – просто ради того, чтобы повставлять палки в колеса, – но способности опознавателей всегда тщательно проверялись. Не я один просматривал эти фотографии. И если другой опознаватель укажет на Миффи, которого я не заметил, кто-нибудь заподозрит, что во мне проснулась совесть, и я останусь без работы. Я вдруг подумал, что опознаватели, заявлявшие о том, что потеряли свои способности, скорее всего, ничего не теряли – просто у них была дочь вроде Пиппы или они повстречали кроликов вроде Дока и Конни. Я посмотрел на Безухого. Тот молча что-то читал. Я не очень-то любил Тоби, но с ним хотя бы можно было поговорить, чтобы разбавить скуку трудовых будней. Тишина висела еще полчаса. Безухий делал какие-то пометки, перекладывал бумаги и сопел. Наконец я произнес: – Где Куницын? – Нет его, – сказал он, не поднимая глаз. – Да, я вижу. А Флемминг? – Флемминг – это кто? – Женщина с повязкой на глазу. Ваша начальница. – Ах, она. Нет, ее тоже нет. – Вы знаете, куда они пошли? Он наконец остановился, бросил пухлую папку, которую читал, на стол и, повернувшись, уставился на меня. Одно его веко задергалось. – Ты зачем сюда пришел? – спросил он. – Чтобы болтать? – Разговоры делают день менее утомительным, – сказал я, – и позволяют наладить взаимопонимание между сотрудниками. – Мне больше нравится, когда ты просто делаешь то, что я говорю, – сказал он. – Команда работает эффективнее, когда у нее есть сильный лидер. И он продолжил заниматься своей бумажной волокитой. После того как я просмотрел еще двадцать кроликов, которые были ровно теми, за кого себя выдавали, Безухий вдруг заговорил: – Заведующая Флемминг, Куницын и все остальное руководство проводят встречу на стройке Мегакрольчатника. Я бы тоже поехал, но вход туда запрещен всем кроликам, вне зависимости от уровня доступа. Он был прав. Кроликам не давали посмотреть на их новый дом на том основании, что это может «испортить сюрприз». – Официальная делегация, в которую вхожу и я, отправится туда завтра, – сказал Безухий. – Ты поедешь? – Наверное. – А я, в общем-то, гнилую морковку клал на то, поедешь ты или нет, – сказал Безухий. – Ну что, достаточно с тебя взаимопонимания и товарищества? – Да, спасибо. И он вернулся к работе. Через десять минут зазвонил телефон. Он подождал, пока тот прозвенит шесть раз – я заметил, что он всегда так делал, – и, несколько минут послушав звонившего, сказал: – Вот же мохнатый жирный ублюдок. Не давайте ему ни с кем говорить, пока я не приду. Он положил трубку, неторопливо выбрал один из лежавших в его столе молотков и ушел – несомненно, чтобы «переубедить» очередного кролика. Я быстро подошел к его столу. Шансов на успех было мало, но кролики очень небрежно относились к компьютерной безопасности, и, возможно, Безухому выдали обычный пароль по умолчанию, который он еще не сменил. Мне повезло, и я быстро вошел в базу данных работающих кроликов. Причина тому была проста – я хотел побольше узнать о Харви, но не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что его ищу я. Безухий постоянно искал кроликов, так что это будет всего лишь один запрос из многих. И поскольку Харви был Домашним, с фамилией Мак-Лютиковый, да еще и водителем «Кроличьего такси», мне понадобилось меньше минуты, чтобы найти его. Его полное имя было Харви Август Мак-Лютиковый, возраст – 26 лет, место жительства – Колония № 1, стаж водителя такси – шесть лет. Я пробежался по его досье, в котором не обнаружилось ничего интересного, если не считать ряда мелких нарушений ПДД по всей стране – в основном вблизи колоний или по пути из одной в другую. Если Подполью был нужен курьер, способный передвигаться безо всяких ограничений, то они выбрали бы таксиста. Улика, конечно, не железобетонная, но, если учесть его взгляды и работу курьером в Россе, становилось понятно, что он из Подполья. Я вышел из системы на компьютере Безухого, вернулся за свой стол и без остановки проработал до самого перерыва на ланч. Ради разнообразия я решил попробовать сходить в кафе в церкви Всех Святых. Зайдя туда, я заказал кофе с панини и сел за столик. Затем я достал газету «Ехидный левак». Большинство газет размещали новости о кроликах на пятой или шестой странице, если вообще о них писали, и в тот день я сразу пролистал туда. В основном статьи были посвящены перенаселенности колоний, раздувшейся стоимости строительства Мегакрольчатника и тревожно обширной сфере применения законов о Переселении. – Панини и кофе? – сказала официантка, ставя заказ мне на стол. Я поблагодарил ее, и она поскакала обратно в кухню. Я продолжил читать и узнал, что Сметвик уже на шесть месяцев опередил план по строительству Мегакрольчатника и по Переселению кроликов. После затяжных осторожных переговоров с Национальной ассамблеей Уэльса строительство развернули к югу от долины Элан, прямиком между искусственными озерами и самим Рейадером. Место было идеальным, поскольку заброшенную железную дорогу из Булита можно было с легкостью восстановить, что позволило бы переместить туда около миллиона будущих жильцов-кроликов. Почти десять тысяч акров земли, окруженные по периметру сеткой длиной в семнадцать миль – или стеной, если они смогут заставить самих кроликов заплатить за нее. Сметвик говорил, что Мегакрольчатник будет «достаточно большим, чтобы раз и навсегда предоставить работоспособное и экономичное решение острому кроличьему вопросу, но не таким большим, чтобы поощрить безответственные темпы размножения». От чтения газеты меня отвлек заливистый смех, который я сразу же узнал. Конни Кролик только что вошла в кафе с подругой. Они обе несли в руках пакеты из магазинов и были одеты в дорогие резиновые сапожки фирмы «Хантер», твидовые охотничьи куртки и беретики, надетые набекрень промеж ушей. Когда они вошли, разговоры в кафе на несколько секунд притихли, а затем возобновились, но шепотом – скорее всего посетители обсуждали их внешний вид, громкую речь и несдержанное поведение. Конни и ее подруга, похоже, ничего не заметили и заказали себе по обезжиренному чаю латте и салату из зелени, а затем сели за только что освободившийся стол. Я ссутулился и приподнял газету. Мне очень не хотелось, чтобы она меня узнала, тем более здесь, во «Всех Святых». Конни и ее подружка разговаривали громко, не стесняясь, и в какой-то момент стали описывать свои недавние любовные похождения. Причем делали они это, как, видимо, показалось другим посетителям, чересчур детально. Несколько сидевших рядом парочек пересели, а через пару минут вышел менеджер и что-то негромко им сказал. К их чести, Конни и ее спутница послушались, но стоило всем привыкнуть к их присутствию, как она заметила меня. – Эй, Питер! – громко позвала она. – Иди сюда! Все повернулись посмотреть, к кому это она обращается. Я попытался спрятаться за своей копией «Ехидного левака», но недавно газета перешла из широкого формата в таблоидный, и прятаться за ней стало трудно. Такими превратностями судьбы и орудует Провидение. Осознав, что прятаться бесполезно, я поднял голову, притворился, что только что узнал ее, и подошел. Конни быстро вскочила, тепло обняла меня, а затем поцеловала в обе щеки, прямо на виду у всех. И хотя я признаю, что объятия и поцелуи Конни Кролик не были мне неприятны, мне все же хотелось, чтобы никто на нас не смотрел.