Сбежала, бросила все, что у нее есть – ради призрачной надежды вновь увидеть Сигурда. Ну и пусть! Оставаться там, видеть маму и брата было нестерпимо больно и стыдно. И тем более быть их покорным орудием! Наверняка она сейчас с Трейвом… Глаза предательски зажгло, и Травинка лишь героическим усилием воли сдержала поступающие злые слезы. Напротив нее, опустив веки, сидел абсолютно спокойный Лэндо, – и девушка постаралась взять пример с юного Восходящего. Толя Грохот приложился к фляжке и залихватски подмигнул со своего сидения – единственный из всех, он как-то успел раздобыть свой гаусс-пулемет и теперь нежно обнимал его здоровенной ручищей. А потом все пошло наперекосяк. Полет вышел недолгим, вскоре внизу мелькнули сигнальные огни Южного Поста, а затем – прожекторы на сторожевых башнях фермы Эйрика. Включив передатчик, Динамит начал вызывать спящее поселение, и вскоре получил ответ. Винтокрыл развернулся, начиная снижаться, и по неуверенной тряске корпуса Травинка поняла, что Фьюри вновь взяла управление на себя. Сигурд рассказывал ей о своей работе, и девушка знала, что эти модели, как большинство гражданской и военной техники Утопии, оборудованы системами автоматической посадки и приземления, но они работают исключительно на подготовленных аэродромных площадках со специальной вокс-разметкой. Без нее навык живого пилота гораздо эффективнее самого умного бортового когитора, что доказано тысячью проведенных экспериментов. И еще он говорил, что посадка гораздо сложнее взлета… Они свалились Эйрику как снег на голову, а на ферме не было никакой специальной посадочной площадки, должным образом расчищенной и подготовленной. Сигурду это не мешало, он спокойно приземлялся на любом свободном пятачке, а вот Фьюри подобным мастерством не обладала. Она впервые садилась, тем более делала это в очень сложных условиях – ночью, на плохо освещенное злаковое поле. Люди Эйрика подсвечивали прожекторами место посадки, в иллюминаторе мелькали световые блики, однако Травинка все равно тихо молилась про себя, всем телом ощущая неуверенные маневры винтокрыла. Он то зависал в воздухе, то по чуть-чуть опускался вниз, с каждым мгновением приближаясь к земле. Фьюри старалась снижаться медленно, но все равно села слишком резко. «Грифон» как будто с размаха грянулся о твердь, у Травинки лязгнули зубы, а резкий толчок наверняка размазал бы экипаж по салону, не будь ремней безопасности. Завизжал, заскрежетал металл, с хрустом подломился один из псевдоупоров, и летательный аппарат круто накренило в сторону, почти опрокидывая на бок. Импеллер хватанул земли, темный вихрь мгновенно залепил иллюминаторы. Винтокрыл развернуло вокруг своей оси, а затем рокот тилтротора оборвался резким хлопком, а ноздри обжег запах горящего пластика. Крики, визг, хруст металла, мерцание аварийной сигнализации, шипение систем пожаротушения ясно говорили, что посадка прошла внештатно. Травинка сама не поняла, как отстегнулась, как выбралась наружу – через пилотское отделение, потому что задняя аппарель не открывалась. К счастью, никто не пострадал, легкие ушибы и истерики не в счет. – Великолепно, – произнес Динамит, мрачно глядя на развороченную площадку и заваленный на бок «Грифон». Над аппаратом поднимался легкий, почти незаметный дымок, однако автоматические системы мгновенно ликвидировали очаг пожара. Только и без этого было ясно – винтокрылу потребуется длительный ремонт, чтобы взлететь… – Просто великолепно, – повторил Динамит. Фьюри тяжело дышала, вытирая вспотевший лоб. – Я не полноценный пилот, – наконец произнесла она, – Мне… очень жаль. Грохот отечески обнял ее – одной рукой, потому что вторая была занята пулеметом. – Все путем, копать-колотить! – пробасил он, – Мягкая посадка, на! – Ничего себе мягкая, – всхлипнула жена Динамита, – Нас едва не угробили! – Любая посадка мягкая, на, если мы живы и на своих двоих… А затем подошел Эйрик. На этот раз благодушным он не казался. Коротко осмотрев место происшествия и перекинувшись парой фраз с Динамитом, он велел заходить внутрь. Почти все обитатели фермы проснулись, встревоженные внезапным ночным визитом, однако Эйрик грозным рыком снова разогнал их по спальням, а сам привел гостей в большой каминный зал и закрыл двери. Кроме него, больше никого тут не было – Травинка знала, что несмотря на обилие жен, все решения хозяин ранчо принимает в одиночку. Выслушав их рассказ, Эйрик грозно свел мохнатые брови: – Значит, вы сбежали из фригольда? И прихватили с собой винтокрыл? Хотите меня с Небом лбами столкнуть, что ли? – Это не имущество фригольда! – выпалила Травинка, – Винтокрыл пригнал Сигурд, он принадлежит Сигурду! А мы обменялись с ним дарами, значит… – Сядь и помолчи! – под властным взглядом Эйрика Травинка сжалась, но не умолкла, а гордо задрала подбородок. – По винтокрылу решишь сам, – сказал Динамит, – Можно и вернуть, пусть забирают. Только не заберут. У них на нем летать больше некому. Фьюри здесь, а Сигурд пропал. – А с чего вы решили, что он вообще жив? – мрачно поинтересовался Эйрик, – Ну, тела не нашли, смерти никто не видел, так и что? В Шторме, я-то знаю, мясорубка та еще была. Травинка вновь повторила про рунную метку на зверьке, которая была ее последней надеждой. А Фьюри неохотно проронила, что Вероника тоже может быть жива. Травинка не понимала, на чем основана ее уверенность, однако рикс фермы, возможно, знал больше, поэтому лишь пожал плечами: – Йурр, говорите… Ну, Сигурд парень непростой, есть у него двойное дно, я-то знаю. И если есть шанс, что Вероника жива… Значит, хотите поискать? – Типа того, на! – за всех ответил Грохот. – Только учтите, что если кто-то и выжил в Шторме, они скорее всего у изгоев, – жестко сказал Эйрик, – Придется искать и отбивать. А у Ларссона – судя по всему, золотая Руна. Я бы не рискнул туда соваться. Вы припасы, снаряжение, оружие и боекомплект захватили? – Только то, что было своего, – признался Динамит, – Немного. Собирались в спешке. – Понятно. Ладно, – сказал Эйрик, глядя на Динамита и Грохота, – Скажу как есть: до вас мне большого дела нет: свободные люди, можете идти куда угодно. Хотите искать своих? Ради бога. За вашими домочадцами я присмотрю, не вопрос. Снаряги тоже подкину, отработаете потом. Если вернетесь, конечно… Травинка вспыхнула надеждой, но в следующую секунду палец рыжебородого великана указал на нее и Лэндо. – А вот с ними совсем другая история! Я не стану портить отношение с риксами двух соседних Народов из-за капризов их детей. Они остануться здесь. – Разрешить говорить, рикс, – попросил Лэндо, и когда Эйрик кивнул, встал и произнес: – Мой рикс-отец ничего не обещать новый рикс Народа Земли. За мной ехать и забирать воины мой Народ. Они скоро быть тут. Ты отпускать Эйно вместе со мной? До тинга недолго быть. – А воины твоего отца привезут моих детей? Если ты помнишь, ювейн, – Эйрик намеренно подчеркнул титул Лэндо, – На прошлом большом тинге с твоим отцом говорили я и Вероника. Наши общие дети уехали жить к вам, а ты и Эйно – в поселения нашего Народа. Мы несем ответственность за детей Народа Трав, как Ветер Равнин отвечает за наших детей. Когда появится новый небесный знак и наступит время большого тинга, мы вернем друг другу детей и обменяемся новыми Клятвами. Но не раньше. А до того ты останешься здесь! – Справедливо быть, – пробормотал Лэндо. Он повернулся к остальным, – Мы быть друзья. Но слово рикса быть сильней. Я не могу пойти с вами в Шторм. – Теперь ты, Травинка, – продолжил Эйрик еще более суровым тоном, – Неужели ты не понимаешь, что твоя мать пойдет на все, чтобы вернуть тебя? До твоих друзей ей дела нет… ну, почти нет, беглецы, лишние люди, а вот из-за тебя она пойдет по вашему следу и не успокоится, пока не перегрызет всем глотки! Нужен вам такой хвост в Шторме? Ты тоже останешься здесь! – Клянусь, дядя, я не вернусь во фригольд! – прошипела Травинка. Ее захлестнул упрямый злой гнев, она выпрямилась и не опустила взгляд перед Эйриком, – Лучше умру, чем стану ее инструментом! Мать предала меня, уничтожила все, во что я верила! Если тебе дорога память о моем отце и вашей дружбе – отпусти меня, дядя! Или я… – Отпустить тебя я не могу, дочка, – покачал кудлатой головой Эйрик, – Это слишком опасно. Но, обещаю, Говорящей тоже не выдам. Я кое-что обещал твоему Сигурду… так что побудешь пока у меня, так всем будет спокойнее. День проживешь, ночь проспишь, успокоишься, подумаем вместе, как жить дальше. Скоро тинг, после него, я-то знаю, многое изменится… – Травинка, он прав, – сказал Динамит, касаясь напряженного плеча девушки, – Тебе лучше остаться здесь. Если Говорящая или Мрак погонятся за нами, чтобы вернуть тебя, ничего не выйдет. А так… мы постараемся найти тех, кто выжил. И вернуться с ними… – Мрак здесь будет еще до рассвета, – предупредил Эйрик, – Так что вам стоит поторопиться. – Тауро дашь? – мрачно спросил Динамит. Перспектива выходить в ночь, почти без передышки, явно мало вдохновляла его. Впрочем, и он, и его люди – Травинка знала, были привычными к походной жизни, боевые копья много времени проводили вне фригольда… – Дам, – качнул головой Эйрик, – И провожатых дам. До Стрелы доберетесь быстро, а дальше – как повезет. – Теперь главное. Чтобы не осталось в могиле, если мы… – не договорил Динамит, но тут же закончил, трижды сплюнув через левое плечо, – не вернемся. Только для твоих ушей, рикс. В общем, Сигурд считал, что… Травинка не верила своим ушам. Каждое слово командира загоняло ледяной гвоздь в ее сердце глубже и глубже. Она не хотела верить в коварство своих родичей, но картина становилась все более яркой и четкой – и полностью соответствовала тому, что она видела и чувствовала. Ее брат предательски убил Гая Флоу, чтобы развязать себе руки и возглавить копье, его действия вызвали большой ваал, он несколько раз пытался прикончить Сигурда (почему он сразу не рассказал ей?!), а затем они устроили это представление в Шторме, погубив цвет земного фригольда. И все – ради власти над колонией. Эйрик оставался внешне невозмутим, только в глазах зажглись мрачные огоньки, а вот Лэндо стиснул кулаки и гневно высказался: – Я верить, что моему кано ударить в спину! Народ Теней всегда делать так! Я вызвать Мрак-подобный-Пламени на фионтар, если среди Народ Земли никто не вызвать его! – Это все слова, слова против слов, – произнес Эйрик, когда Динамит закончил, – А доказательств, кроме болтовни с девчонкой, никаких нет. Потому Вероника и велела вам заткнуться. – Но… – Правда стоит чего-то, когда говорящий ее силен, – продолжил рикс, – Сейчас сделанного уже не повернуть. И старого Флоу не воскресить, а он когда-то был моим другом… Да и Веронику жаль. Он помолчал, а потом сказал непонятное: – Раз дракон стал жрать людей, он вряд ли остановится. – Что? – Ничего. Мое решение остается прежним. Собирайтесь… Так и произошло. Поредевшее копье – Динамит, Фьюри, Грохот, Инь и уже не новичок Грай ушли в ночь, оседлав навьюченных всяким добром тауро, а Янь, жена Динамита, Травинка и Лэндо остались на ферме. Всего пятеро бойцов и всего двое Восходящих осталось в старом «Одиссее» и девушка глотала слезы, прекрасно понимая, что она и Лэндо серьезно увеличили бы шансы на успех экспедиции. Утешало лишь то, что Эйрик дал в провожатые Динамиту двух сильных бронзовых Восходящих – своего сына Ярослава и аборигена Победителя Варгов, известного охотника и следопыта. Они должны были провести отряд через Стрелу и сопровождать почти до границ Шторма. Эйрик явно был заинтересован в успехе мероприятия, хотя и не собирался платить за него кровью своих людей. А на утро, как и предсказывал хозяин фермы, со стороны фригольда пришел Мрак со своим копьем. Травинка многое хотела ему сказать, но ей довелось лишь мельком увидеть брата – девушку показали и увели, не дав даже перемолвится словом. Она заперлась в отведенном ей покое, и ждала, со страхом ожидая, что дверь распахнется и Марк заберет ее домой. Однако Эйрик сдержал слово – новый знаменосец фригольда получил весьма холодный прием. Девушка не знала, да и не очень хотела знать, что они решили насчет разбитого винтокрыла и насчет беглецов, однако по следам группы Динамита люди брата не пошли. Как и предсказывал дядя, отправились назад – видимо, в колонии было много дел после установления новой власти. То же самое произошло с группой всадников Народа Трав, на исходе дня приехавших за Лэндо. Эйрик не отдал и его. Впрочем, прибывшие воины успели пообщаться с принцем и с удовольствием остались на ночь, разделив вечернюю трапезу с землянами, а уехали не с не пустыми руками. На ферме разводили ездовых цезарей и дрессировали кархов, так что Народ Трав всегда с удовольствием торговал с землянами. Посланники обзавелись несколькими новыми скакунами и кипой ярких тканей, добываемых с шелковых птиц, после чего отправились восвояси. Травинка ждала, что на ферме вот-вот появится мама, раз забрать ее не получилось у Марка. Но она не приходила, и Эйрик успокоил девушку: – Мы говорили с ней. Пока поживешь у меня. Тебе нужно успокоиться и принять… Принять! Ясное дело, что они хотели, чтобы она смирилась и поняла, что у нет другого выбора, как вернуться домой и подчиниться воле матери. Поверить, что Сигурд мертв и больше не придет за ней. Травинка не собиралась ничего принимать – даже при мысли сердце начинало яростно стучать, кровь приливала к щекам, а на языке вертелись плохие слова. Эйрик улыбался, говорил про кровь отца и уходил, предпочитая не спорить с взбалмошной девчонкой, а Венди и Сюгретта вскоре завалили ее работой, чтобы отвлечь от дурных мыслей. А на исходе третьего дня вернулись провожатые Динамита. – Отец, в Шторме что-то неладное творится, – сообщил Ярослав, рассказывая о путешествии, – Очень странное. – Там всегда неладно, – проворчал Эйрик, – Лучше не соваться вообще. – Да, но в этот раз… Мы заночевали на старой лежке, на холме, вместе с копьем Динамита. Всю ночь в руинах мигал свет, очень странный. И доносились странные звуки. – Что странного? – Я такого не видел и не слышал прежде, – признался юноша, уже рожденный в Единстве, – Помнишь, мы ездили к Пылающему Рогу? Так вот, свет такой, как будто Малое Древо пробуждается на рассвете… Я даже сделал запись на вокс. Травинка видела эту запись. Среди мрачных клыков разрушенных зданий Шторма в ночи мягко мерцал золотой огонек. Зонтик, зарница игг-света на бесконечном горизонте, прекрасно видимая на огромном расстоянии. Огонек, кажется, медленно перемещался, то вспыхивал, то гас, и продолжалось это, по наблюдениями Восходящих, как минимум несколько часов. Кроме этого, из развалин доносилось эхо пронзительного, пробирающего до костей воя. Такой звук не могла издать живая глотка, в нем чувствовалась какая-то нечеловеческая, мертвенная жуть. Даже запись отголоска не внушала желания приближаться к его источнику. – Любопытно, – пробормотал Эйрик, – Я слышал, в Небе видели нечто подобное на Расколотых Равнинах, не так давно. Как раз перед возвращением Сигурда из теневых земель. Не слышала, Травинка? Девушка помотала головой и дядя задумчиво продолжил: – Серена рассказала, когда последний раз заходила. А что Динамит? – Сказал, что проверит, что там такое светится.