– Ну так и пошел прочь! – вспылил Сивен. Хламида вновь сложилась в поклоне и попятилась задом к дверному проему. Сквозь повязку Тумма наблюдал за Сплетником. Вдруг угли внутри хламиды зардели, вспыхнули, взметнулось пламя… Сплетник подскочил к Тумме. Он отшатнулся от неожиданности, когда Сплетник протянул руку и сорвал повязку. Великан успел зажмуриться, выставляя напоказ страшный шрам, но противник вдруг топнул по большому пальцу босой ноги, и Тумма от боли и неожиданности распахнул уцелевший глаз. Элса охнула. – Он не слепой! – торжествующе закричал Сплетник, потрясая в руке сорванной повязкой. – Я чуял! Сиятельнейшие… – Тумма отшвырнул крикуна и тот отлетел к стене, ударившись спиной и сползая вниз. Капюшон слетел с головы, открыв лицо, и Тумма тотчас его узнал. – Стража! – проревел Крент, хватаясь за меч. Тумма кинулся к двери и снес сунувшегося под ноги раба. «Не убивать. Никого не убивать…» Тумма кинулся прочь по широкому коридору. Из распахнутых дверей то и дело выглядывали испуганные рабы, позади раздавались вопли Крента и слышался топот. При виде горящего ярким сапфиром глаза великана слуги тут же прятались обратно. Путь беглецу преградили два стражника из охраны покоев, выставив вперед копья. Не сбавляя шага, Тумма вжался в стену, ребром ладони отводя копье, и толкнул одного медлительного стражника на другого. «Быстрее, быстрее». Спасительный выход из коридора был совсем близко, когда из проема показалась гибкая девичья фигурка. Наула! Девчонка откинула со лба непослушную челку, уставившись на стремительно приближающегося великана. Наула прижала ладонь к губам. – Тумма! – прошептала она. – Ты… От испуга Наула застыла посреди коридора. Разогнавшийся гигант понял, что врежется в девчонку и покалечит. Он невольно сбавил ход, и его тут же умело ткнули сзади под колено тупым концом копья. Тумма взмахнул руками, и голова взорвалась болью от сильного удара по затылку. Тумма рухнул перед Наулой, которая так и стояла посреди коридора, круглыми глазами глядя перед собой. На великана навалились сразу трое, заломив руки за спину. – Что, паскуда?! – сзади послышалось сопение. К плененному беглецу подбежал Сивен Грис, которого трясло от ярости. Губы наместника дрожали, на лбу выступили капли пота. Следом за ним торопились Элса, Крент и Сплетник, вновь накинувший капюшон. – Что, паскуда?! Тварь, червь, скотина! – Наместник пнул Тумму в лицо. А потом еще и еще. – Нравится подсматривать за госпожой? Нравится? Тумма только и сумел, что вжаться в камень пола, подставляя под удары затылок. – Не отворачивайся, тварь! – Наместник схватил Тумму и вздернул лицо кверху. Сивен двумя пальцами раздвинул веки Туммы и смачно харкнул в раскрытый глаз. Великан дернулся, и на него тотчас навалились еще двое, прижимая локти к полу. – Кинжал! – заорал Сивен и заторопился. – Сейчас, сейчас… Слепой должен окончательно ослепнуть. Насовсем… – Капли пота текли по красному лицу, повисая на верхней губе, и наместник шумно отдувался и пыхтел. – Кинжал! – вновь проревел он, протягивая руку. Крент, присев на колено, вложил в ладонь брата клинок. – Я вырежу твой глаз и заставлю проглотить… – Острие кинжала заплясало у зрачка Туммы. – Отец! Отец! – Наула пришла в себя и завизжала так громко и неожиданно, что неумолимо приближающееся лезвие замерло у самой роговицы. – Не смей, отец! Тумма спас меня, когда я была маленькой! Не смей! Наула с рыданием кинулась к отцу, и испуганный Сивен спрятал кинжал, боясь поранить дочь. – Уйди к себе, Наула! – строго прикрикнул он. – Нет! Нет! Нет! – затопала ногами девочка. Заплетенные косички взметнулись вверх. Элса подошла, обняв дочь за плечи, и попыталась отвести Наулу прочь. Но та вырвалась и вновь закричала: – Когда я была маленькой! У меня была горячка! А Тумма вылечил! Вылечил! Оставь ему глаз! Сивен зло сплюнул на пол и тяжело поднялся, напоследок пнув Тумму под ребра. – Пусть, – проворчал он и велел стражникам: – Тащите ублюдка к столбу, пусть подохнет зрячим. Полюбуется на солнышко напоследок… Он подохнет от жажды! – проревел Сивен, и испуганные птицы вспорхнули с дерева неподалеку. – Любой, кто даст ему воды, повиснет рядом! В ярости наместник вновь пнул Тумму по голове, и сознание пленника померкло. Олтер Осенние празднества Пагота благополучно начались, и вчера на площади под вожделеющие выкрики толпы Сивен Грис собственноручно распечатал бочку молодого вина. А еще вчера объявился новый желающий побороться на соревнованиях. Я посмотрел на кружащего по песку арены хмурого брюнета. Одноклассник Тьор, считающий меня своим кровным врагом, зло зыркнул в ответ. Его борцовские приемы выдавали неплохую подготовку и легко читались: недаром я пролил столько пота, тренируясь с трудягой Фиддалом, который знакомил меня именно с имперским рисунком боя (в отличие от остальных друзей, которые норовили показать пару-тройку ухваток из своей национальной борьбы). Я уже успел повалить противника, и потому Тьор осторожничал. Все знали, что поединок между мной и Милиаром непростой и что его затеял лично Фракс Хмутр. Ко всеобщему удивлению, тихоня Тьор не испугался возможного гнева тысячника. Судя по горящему взгляду мальчишки, он наконец-то дождался возможности отомстить, как он считал, и остановить его не смог бы сам Пагот. Вот только месть не задалась. Тьор сблизился, взял меня за запястье и плечо, делая переднюю подножку. Я послушно упал, прихватив противника и увлекая следом. Извернулся, оказавшись сверху, и незаметно для судьи двинул локтем в живот темноволосому. Пока тот хватал воздух, перевел на болевой прием, выворачивая руку в локте. Упрямец прикусил губу, чтобы не заорать от боли, и с ненавистью посмотрел. – Брось, – прошептал я и надавил сильнее. – Брось. Вражда – не нажитое добро, по наследству не передается. Я не враг тебе. «Хоть ты и стучишь на меня Сплетнику». Судья приблизился, уставившись на захват, ожидая, когда противник сдастся. У Тьора выступили слезы, но он все еще пытался вывернуться. – Пусть мой дед и был врагом Вексу Кнею, но я… Услышав имя Векса, паренек всхлипнул, зачерпнул горсть песка, швырнул мне в лицо и ударил кулаком в висок. Удар из неудобного положения вышел слабым и смазанным. Трибуны негодующе зашумели, а судейский мигом раскидал нас в разные стороны, как котят. – Победил Олтер, сын Рокона! – зычным голосом крикнул Кейлокк, глашатай и распорядитель всего этого безобразия. В яркости нарядов он перещеголял сам себя, и его цветастая туника переливалась на свету так, что глядеть больно. Метко его прозвал Йолташ – Петух: и обликом ярок, и поорать горазд. Желающих посмотреть на возню первоклашек оказалось не так уж и много: зрители прибывали, ходили между рядами, судачили о том о сем, угощая друг друга вином. Мы развлекали народ, разогревая перед выступлением старшеклассников. Настоящие борцы начнут выступать с завтрашнего дня. Чета наместников не могла игнорировать соревнования в честь Пагота, вынужденно скучая в ложе с самого открытия. Я встал напротив и сдержанно поклонился. Сивен улыбнулся и что-то сказал жене. Та кивнула в ответ. Я встретился глазами с Наулой. Милая амазонка выглядела потерянной, сидя рядом с матерью с припухшим лицом и красными глазами. Плакала недавно? О чем может плакать дочь могущественного вельможи? Небось не подарили приглянувшуюся цацку… Я несмело улыбнулся ей и Наула с надеждой посмотрела на меня. В ее глазах сверкнули слезы. Перепрыгнув через невысокий парапет арены, я подсел к друзьям. Те встретили мое появление радостным гомоном, хлопая по спине. – Тихо! – одернул Бареан. – Не зашибите победителя, ему еще сегодня бороться. – Это верно, – пробурчал я. – А теперь, любезные столичные жители, внимание! – раздался голос Кейлокка. Вот у кого глотка луженая! На арене и без того каждый звук снизу доносился до самых дальних уголков трибун, но и распорядитель расстарался, мастер своего дела. Говорил он убедительно, четко и напористо, так что шумные зеваки примолкли, разглядывая появившихся борцов. – Перед вами Милиар из рода Хмутров! Младший сын доблестного тысячника Пограничной стражи Фракса Хмутра! – На арене под легкий одобрительный гул появился сосредоточенный Милиар. Играя мышцами, он помахал трибунам. – А против него будет биться Булгуня, сын Булгара, ксена Конутопа… Раздались дружные смешки. Как и противник, Булгуня вышел в одной набедренной повязке. Рядом с атлетически сложенным противником пухлый болотник и вправду выглядел забавно. После того как Тьор своим неожиданным появлением спутал все карты и борцов оказалось трое, срочно понадобился еще один выступающий. Хак Стурр обратился к сыну ксена, и стало понятно, зачем комендант норовил столкнуть Булгуню и Милиара лбами. Видимо, появление нового участника не стало для опытного учителя неожиданностью, вот он и готовил противостояние заранее, разглядев в болотнике достойного соперника для сына тысячника. – Давай, Булгуня! Давай! – закричал Юркхи, и приятель помахал нам. Чуть позади я увидел Хака Стурра, наставлявшего нового бойца. – Неужели комендант за нашего Булгуню болеет? – удивился Кольша. – Верно, – кивнул Фиддал. – Если выиграет Милиар, то все скажут – немудрено, мол, папаша-то у него командующий, выучил сыночка… А вот если Булгуня… – задумался Фиддал. – А может, комендант хочет, чтобы Булгуня победил и дальше выступал? Мы с недоумением посмотрели на Федю. Увидев наши удивленные лица, одноклассник пояснил: – Если победитель первого круга согласится, он сможет и дальше бороться. Пока не проиграет. – А Стурру что с того? – с неприязнью покосился на коменданта Бареан. – Булгуню никто не знает, – пожал плечами Фиддал. – Так что почет и учителю перепадет… Схватка началась. Милиар поднял руки на уровень плеч, слегка растопырив пальцы и немного сутулясь. Обычная имперская борцовская стойка. Булгуня свесил руки вдоль туловища и не двигался с места, с улыбкой наблюдая за противником. Трибуны разочарованно зашумели. Выглядел болотник растерянным, но я-то знал, насколько обманчивы опущенные руки. Милиар резко сблизился вплотную, пытаясь обхватить противника, зацепить опорную ногу и повалить. Однако не рассчитал размер талии неприятеля – крепкого захвата не получилось, а болотник, вместо того чтобы вырываться, прижал руки противника плотнее к себе, поднялся на цыпочки, скрутился по-особому – и рухнул вместе с Милиаром на арену, оказавшись сверху. – О-о-ох… – жалобно выдохнули зрители. Я невольно охнул вместе со всеми, представив, как на меня сверху свалился Булгуня. Я потер ребра: мне, между прочим, бороться с победителем! Милиар успел в последний миг извернуться, так что болотник не выбил из него дух, а лишь слегка помял. Хмутр ухватился за ногу противника, пытаясь вывернуть стопу. Месяц назад Милиар мог бы праздновать победу: в Конутопе боролись только в стойке и в партере болотник выглядел беспомощным. Но так было раньше: после совместной подготовки приятель многому успел научиться. Сейчас посмотрим, кто кого! Булгуня сам схватил стопу противника, зафиксировал ее под мышкой и провел защемление ахиллесова сухожилия. Перестарался от волнения, а судья проморгал опасный момент! Милиар заорал от боли и забился в песке. После победы болотника пришел мой черед. Мы заранее договорились с другом, что не будем поддаваться. Бороться так бороться, по-честному! Победит сильнейший! Так и вышло, а иллюзии оказались напрасными. Булгуня вошел во вкус, прекрасно зная мои сильные и слабые стороны. А как борец болотник превосходил меня на голову, если честно. Он так ни разу и не позволил провести приемы, которые могли хоть как-то ему угрожать. Пару раз приятель просто отшвыривал меня, а потом подловил, закрутил и повалил, рухнув сверху и вышибая дух. Когда я очнулся, судья объявлял победу смущенного Булгуни. На трибунах друг принялся извиняться, но я тотчас его оборвал. – Ну все, сын ксена из рода великих Булогов! – шутливо сказал я. Зайдя за спину, я разминал плечи приятелю. – Раз меня победил, должен и над остальными верх одержать. Нужно показать спесивым имперцам, кто есть кто! – Верно, – поддержал Бареан. – Правильно! Точно! – согласились приятели. – Я постараюсь, – пробурчал Булгуня. – Никаких «постараюсь», – тряхнул я друга. – Выйдешь и порвешь их как тряпку! – Как тряпку! Ты сможешь, Булгуня. Как тряпку! – развеселился степняк. Булгуня поверил в себя – и смог. Что он творил в этот вечер!.. Старшеклассники выходили позубоскалить над пухляком, но вскоре жрали песок и кусали локти. Теперь-то я понял, что Булгуня вовсе не рисовался, рассказывая, как не проигрывал никому в Конутопе. Он бросал, бросал и бросал противников. Оказываясь в партере, болотник норовил провести болевой на полюбившийся ахилл. Но не всегда: когда получалось, выполнял удушение, заламывал локоть… В финальном поединке вечера, когда пьяные трибуны уже влюбились в милого толстяка, Булгуня сошелся с прошлогодним чемпионом: серьезным поджарым парнем с длинными руками, мощными плечами и шеей. Булгуня заметно устал и едва держался на ногах. Противник, напротив, выглядел свежим. Протянув руку, он положил ладонь на шею болотника, пытаясь пригнуть к земле. Булгуня стряхнул руку неприятеля, схватив за запястье, прихватил вторую руку борца… И стал заваливаться на спину, уперев стопу в пах противника. Да! Да! Решился-таки, приберег до конца незнакомый для всех прием! Мягко упав, Булгуня перекинул противника через себя, продолжая удерживать. Перекатился следом, нечаянно угодив коленом в грудную клетку соперника, оказываясь сверху. Прихватив руку ошеломленного борца, зафиксировал меж коленей и вывернул в локтевом суставе, выгнувшись на песке. Противник вскрикнул и замолотил свободной ладонью по песку, признавая поражение. Быстрая победа! Что тут началось! Трибуны ликовали, свистели, улюлюкали. Никто уже не вспоминал, как встречали неуклюжего болотника в начале дня. Булгуня слегка покачивался от усталости, его поддерживал сзади Хак Стурр, будто разом помолодевший. – Славная шутка, веселейший Пагот! – Луженая глотка Кейлокка мигом навела порядок. Трибуны слегка притихли. Распорядитель в разноцветной тунике поднял перед собой немаленькую чашу, наполненную до краев. – Сию чашу превосходного арнского вина из личных запасов наместника должен был осушить до дна победитель после трудного поединка… – Раздались смешки. – Но наш победитель слишком мал для вина… – Кейлокк, дурачась, озирался кругом и уставился в ложу наместника. Сивен Грис, уже изрядно навеселе, погрозил пальцем Кейлокку. Трибуны замерли. – Неужели вылить такое чудесное вино? – трагически воскликнул Кейлокк, отвернулся от наместника, пряча чашу за собой, и, давясь, торопливо выхлебал. Зрители хохотали и хлопали друг друга по плечам. Сивен показал Кейлокку кулак и подозвал Булгуню, усадив рядом с собой в ложе. – А сейчас!.. – Голос Кейлокка вдруг стал торжественным, трезвым и напряженным. – Не всегда добронравно веселье Пагота для смертных! Весть пришла к нам от горных соседей! – нараспев произнес Кейлокк, добавив в голос пронзительности. – Скинули горцы кротость овечью как шкуру, волчьи изъявив клыки! – Опять! Опять! Напали! Напали! – зашептались вокруг. – Горцы напали на виллы в предгорьях!