– Йок, – раздалось сверху. Грубый Деан услышал рев мечника во дворе – тот заметил лучника – и осклабился. «Не дурак их предводитель, язви его в душу, ох не дурак!» Копейщики в проеме опасно качнули копьями и сделали шаг назад. – Боларус! – торжествующе заорал Грен, подымая меч и подбивая своих. Болары подобрались. – А ну, цыц! – проревел Деан, подскакивая к Грену. Он дернул торопыгу за плечо, и вовремя – сразу два наконечника свистнули рядом. Умело работают, паскудники: один метил в лицо, другой – в пах. – Не замай!! – заорал Деан остальным. – Дурни, сожри вас Безносый! Старый болар сорвал пояс, привычным движением вложил камень и махнул пращей, посылая снаряд. Один из копейщиков покачнулся. Сородичи, услышав родной посвист, очнулись. Подняли головы, словно пастух кнутом щелкнул. Вскоре болары растянулись редкой цепью рядом с Грубым Деаном. Хлоп-хлоп-хлоп – заговорили пращи, и на копейщиков обрушился град камней. «И чего наскакивать? Ну дурни, честное слово», – в который раз подумал Грубый Деан. Раздалась отрывистая команда. Копейщики, покачивая копьями, слаженно отступали в глубь двора, прячась за створкой ворот от камней пращников. Мечник держал перед собой за шкирку одного из оборванцев, прячась за ним. Три неподвижных тела лежали рядом, раскинув руки. В теле оборванца, которого мечник использовал как щит, виднелись стрелы. Степняк на верхотуре шипел и ругался, пытаясь выцелить хитрого противника. «Ну, Юсси!» – восхитился Деан, вкладывая камень, и тоже метнул в вожака. Снаряд просвистел, но вояка успел почуять неладное и присел за колодцем. Болары, увидав новую цель, закрутили пращами. Копейщики добрались до дверного проема и скрылись в доме – а что им еще оставалось делать? Мечник, выскочив из-за укрытия колодца, юркнул следом. Стрела степняка скользнула по спине, отскочив от кольчуги, а камни боларов безобидно простучали рядом. – Юсси! – крикнул Деан и указал на оставшихся копейщиков. Те встали кругом, спина к спине. Болотники стоптали воров, даже не заметив, и теперь подбирались к защитникам… Тумма продолжал свой чудной танец… Свистнула стрела – и одно копье в стройном ряду дрогнуло, а наконечник уставился ввысь… Тумма торжествующе взвыл. Ожившая гора в блестящей кольчуге за плетеным щитом качнулась… Поднялись булавы. – Доррчча!!! – пророкотало со стороны горцев. – Стоять! – пронеслось над полем боя. Даже привычный ко всему Старый Деан вздрогнул. Умеет же Остах орать; сразу видно, не одно сражение за плечами. – Копья бросайте. И к ограде топайте. – Горец без опаски подошел к строю копейщиков и махнул рукой к углу стены, на котором стоял Юсси. Степняк развернулся лицом во двор, присматривая за домом. Болары занимались тем же, сгрудившись перед входной дверью и поглядывая в проемы окон, откуда торчали наконечники копий. Противники не дрогнули, оставшись недвижимыми, и Остах притопнул ногой. – Крови нет меж нами. Не тронем, – отрезал он. – С главным говорить буду. Раздался лязгнувший звук упавшего копья. Следом за ним остальные копейщики сложили оружие и двинулись к стене, усаживаясь наземь в тени и передавая меха с водой. Деан сплюнул: с наемниками завсегда так. Они негромко переговаривались, переводя взгляды с темнокожего Туммы с голым торсом на болотников с чудными щитами и обратно. Толстяки их изрядно удивляли, а Тумма откровенно пугал. Остах прошел мимо, шепнув пару слов ученикам. Молодежь качнула головами и двинулась в сторону разоруженных копейщиков, встав поодаль. Следом и главный Булогич отослал часть булавоносцев в охранение. Грубый Деан пихнул неугомонного Грена, чтобы помог сторожам, а сам двинулся к дому. Остах прошагал через двор, недовольно покосившись на Пелепа, носившегося от тела к телу и выдергивавшего стрелы. Насобирав сколько смог, пацан бросился к степняку, который зорко следил за домом, и положил стрелы у него под ногами. Горец присел на длинную лавочку, стоявшую у входа, откинулся спиной на теплую, нагревшуюся за день стену, вытянул ноги и прикрыл глаза, зажмурившись на солнышке. – Что, совсем оголодали, раз с таким отребьем вместе пошли? – крикнул Остах. Дом молчал. – Там воины ваши у стеночки сидят, – продолжил Остах. – Кажись, все живы. Сказал – не трону, покамест с главным не поговорю. В доме раздались звяканье и короткий яростный бубнеж. Вскоре в дверном проеме показался давешний мечник. Деан с удивлением поглядел на молодое лицо парня, смуглого, горбоносого и жилистого. Во время боя казалось, он старше. Болар отметил, что тот бережет левую руку, хоть и не показывает виду. «Приголубил, значит, тебя Юсси». Деан переглянулся с Булогичем, и они двинулись к скамейке, усаживаясь рядом с горцем. Командир копейщиков, недоверчиво глянув на них и мазнув взглядом по лучнику в халате, опустился на краешек сиденья, недалеко от проема. – Наемник? – спросил Остах, приоткрыв один глаз. Горбоносый кивнул. – Ты на мое пасть разинул, наемник, – ровным голосом сказал Остах. – Это мой дом. Горбоносый промолчал. – Откуда же вы взялись? – вздохнул горец. – С Арзрата, – неохотно ответил парень. – Йок! – послышалось цоканье с ограды. То-то Грубому Деану показалось, что больно охотно Юсси стрелы мечет! Аж пританцовывал на ограде! Степняки с арзратцами издавна резали друг дружку почем зря. Горбоносый с опаской глянул на старика, но остался на месте. – Что здесь забыли? – Остах шлепнул по лавке ладонью. Горбоносый вздрогнул и перевел взгляд от наконечника стрелы, направленного на него, к собеседнику. – На войну шли, – буркнул мечник. – О как? – не утерпел Грубый Деан. – В какую хрень имперцы опять влезли? – На толгувов звали идти, – нехотя пояснил арзратец. – Отож, на толгувов! – хлопнул себя по ляжке Грубый Деан. – Мало имперцам! Опять лесовики им задницу на голову наденут и в леса удерут! – Сбор на границе, – вмешался потный Булогич, откидывая кольчужный капюшон. Все уже поняли, что драка кончилась. – Здесь, в Атриане, чего забыли? – На пропой встали, город посмотреть, – пожал плечами парень. – Вот и поднанялись… заказчик сам подошел, сказал – плевое дельце. – Командир копейщиков посмотрел на двор с валяющимися телами вокруг, на руины старой крепости на холме – и вновь прилип глазами к лучнику в халате. – На войну, значит, шли, – задумчиво сказал Остах, открывая глаза. Он развернулся к собеседнику. – А нанялись к юбочнику; с ворами и душегубами по ночным улицам шастать?! Задаток-то взяли? Горбоносый кивнул. – Ну, значит, и от меня примете, – хлопнул в ладоши Остах. – Возьмешь от меня заказ? На одно дельце? Арзратец задумался. Из-за ограды донеслась тихая песнь Туммы… – Йок! – раздалось сверху… Толстый Булогич повел могучими плечами. А Грубый Деан сказал, встретившись глазами с молодым арзратцем: – Чего тут думать, малахольный? Два раза монет отсыплют! – Что за дельце-то? – обреченно спросил командир арзратцев. – Нанимателю твоему башку свернуть, – ответил Остах. – Хорош срамиться, сколько ж можно: глава ночных Атриана – юбочник! Когда это видано?! Еще и имечко! Любимчик, раздери акула его потроха!.. – Горец сплюнул наземь. – Башку-то я ему сам сверну, так оно верней будет! А вы рядышком постоите. Мечник решился и встал. Подойдя к Остаху, он протянул раскрытую ладонь. Остах ударил сверху. – Серебром возьмешь? – совсем другим тоном спросил горец. Арзратец повеселел. – Йок! – донесся раздосадованный голос Юсси. Согнувшись, степняк снимал тетиву со своего верного лука. Довольный Остах подошел к колодцу и поймал пробегавшего мимо Пелепа, схватив за ухо. – Тебе что велено? – прикрикнул дядька. – Проводить воинов и в сторонке сидеть! Какого пьяного кальмара шляешься? Остах отвесил пареньку подзатыльник, усадил на край колодца и спросил что-то вполголоса. Пелеп, с виноватым видом потирающий затылок, повеселел и вскочил. Остах поднес к его носу кулак, но Грубый Деан увидел, что сосед доволен. – Деан, Булогич, – подозвал Остах. – Тут такое дело… – для вида помялся горец. – Надо бы еще потрудиться. – Надо так надо, – пожал плечами Деан. – Славный денек, – согласился Булогич, оглаживая пузо. – Йок, – согласился подошедший степняк. – Хватайте арзратцев и дуйте к «Четырем палкам». Это харчевня в одном темном месте, – увидев недоумевающие взгляды, пояснил Остах. – Пелеп сказал, сможет по-хитрому провести, чтоб страже глаза не мозолить. Но, если наткнетесь, – Остах кинул Деану кошель, – договоритесь. Деан кивнул. – Народец там шальной, вас увидит, шуметь начнет. Вы попусту не базлайте, к харчевне топайте. Я уж там вас встречу. – Там встретишь? Но как? – Деан с Булогичем недоуменно переглянулись. Остах зачем-то заглянул в колодец, забитый камнями, и плюнул в него. – Отец Глубин… То не мои тайны, не могу все сказать, – ударил кулаком по раскрытой ладони Остах. – Понятно, – пробасил здоровяк Булогич. – Дальше. – Дальше… Как сладится, так и посмотрим… Людишки подтянутся, я говорить буду. – А мы рядышком встанем и народ стращать будем, – догадался Деан. – Сделаем. Чего проще-то? Остах Они выскользнули из-под земли за двором кожевника. Вонь стояла такая, что непривычные Барат с Йолташем сунули носы под плащи. Ночная тропа «добрых» так долго и осталась нераскрытой из-за вонючих баков кожевника, находящихся неподалеку: кому охота рыскать по округе, где смрад стоит такой, что глаза слезятся?! Хоронясь, они прокрались вдоль ветхой ограды и вывернули к переулку. До «Четырех палок» осталось рукой подать. – Ох ты, теткина норка! Вы кто, сволота? – раздался пьяный вопль из подворотни – и захлебнулся от ножа в горле. Незачем поднимать переполох раньше времени; Тумму, мастера хождения в темноте, пришлось оставить: незачем личному рабу четы наместников светиться в таком месте. Но с местным сбродом Рыбак и сам справится. Остах на это надеялся. Покосившиеся, распахнутые настежь створки ворот во дворе «Четырех палок» вросли в землю. В сторонке двое обрыганных пьянчуг мутузили друг друга по голове. Остах поскреб щеку. Когда Хриплый был в силе, такого непотребства он бы не потерпел. Вспомнив о Хриплом, Рыбак покосился на заостренные, почерневшие колья, торчащие над оградой, и представил голову давнего приятеля, бывшего главы ночных, насаженную на один из них. Остах повел плечами и решительно двинулся к двери.