Тихий застыл, потеряв к кукольной дверце интерес. Когда из номера вышел хозяин, он был готов. *** Не веря своим глазам, Глеб проследил за исчезнувшей в дверном проёме фигурой Фархатова. Когда рольставня опустилась почти до пола, маячившие в щели мокасины сместились в сторону, будто их обладателя сшибли с ног. Но детектив не был уверен в увиденном, слишком быстро всё произошло. Да и больше интересовался другим вопросом: что означало «Никого не выпускай»? Он-то приготовился к приказу: «Убей их всех». Впрочем, фраза «Сделай, что должна» оставляла пугающий простор для толкований. Да ещё эти намеки на события, что послужат почвой для новых слухов… Что бы там ни задумал Фархатов, пора шевелиться. Пёстельбергер со стоном выпрямился. Сделал шаг. Другой. Асфальт колыхался и рябил, как речная вода в ветряный день. Ему показалось, или за стеной начал подниматься неясный шум? Детектив направился к Айчилан. – Послушай меня, – он поймал блуждающий взгляд. – Ты не обязана ему подчиняться. Ты не его собственность, ты – живая! Посмотри на Эдика, он делает, что хочет! Айчилан послушно опустила глаза. «Неудачный пример» – чертыхнулся про себя Глеб. Эдик тихонько выл, подтянув к груди искалеченные ноги. – Ладно, забудь. Давай просто вернем всё, как было? Тебе ведь нравилось? Нравилось работать со мной, и наш офис, и вид из окна. – Глеб говорил всё быстрей, подмечая еле уловимый отклик в миндалевидных глазах. – Помнишь, как как мы по утрам пили кофе? Или как перед Новым Годом пригласили Бориса и тех кошатников из соседнего офиса? Помнишь? Было здорово! Глеб положил руку на прохладное лицо секретарши. Та вздрогнула, но тут же прижалась к ладони щекой. Из глаз полились слёзы, оставляя потёки поплывшей туши. Эдик был прав – кожа, нежная как крыло бабочки, как бутон чёртовой розы… Красные губы приоткрылись, но Айчилан не успела произнести ни слова: Глеба отшвырнуло в сторону. Приземлился он удачно, чудом не влетев в груду битого стекла. Перекатился и увидел, как на него движется оживший кибер-спецназовец в пятнистой форме. Первую секунду Глеб был уверен, что какой-то урод решил повторить трюк с маскарадом. Но спецназовец одним прыжком, без разбега и толчка, перемахнул через поваленный контейнер. Человек так двигаться не мог. Из-за перегородки, отделявшей номер с граффити от японского пейзажа, донёсся удар. Затрещала стена, с фальшивого щитка, где когда-то прятался детектив, стряхнуло пыль. Рольставня на выходе была далеко, но, похоже, и в неё колотились, всем телом бросаясь на металл. Обещанные Фархатовым события начались. «Они же не могли повесить на куклу настоящий автомат?» – мелькнула в сознании детектива паническая мысль. Не могли: оружие при ходьбе болталось и раскачивалось так, словно весило не больше ридикюля. Да и кибер не пытался им воспользоваться. Вместо этого он сократил дистанцию, явно желая расправиться с жертвой голыми руками. Пёстельбергер отскочил назад. Прикрылся подхваченной из мусора доской. Защита не выдержала и двух попаданий, развалившись в труху. Спрятался от метнувшегося кулака за столбом и едва успел подставить блок, встречая следующий удар… И тут грянули выстрелы, один за другим. Зазвенело в ушах. Пластиковый шлем куклы-спецназовца разлетелся на куски. Голова под ним отсутствовала – преодолев фальшивую защиту, пули раскрошили микросхемы, связки проводов и какие-то мелкие прозрачные кристаллы. Борис стоял, вытянув перед собой дрожащие руки. Несколько раз вхолостую щёлкнув спусковым крючком, он отшвырнул пистолет, а за ним и наушники со сломанной дужкой. – Надо убираться отсюда, – только и смог выдавить детектив. – Да уж надо, – с непередаваемым чувством ответил Борис. Но куда? Даже с такого расстояния было видно, как гнётся и бугрится рольставня, из последних сил сдерживая незваных гостей. За пленниками по-прежнему наблюдала Айчилан, оставшаяся в стороне во время схватки. Глеб поспешил продолжить начатое: – Олег Фархатов всех предал! Родную дочь, жену, тебя, твоих… друзей. Давай уйдём вместе, мы сможем всё вернуть! – Детектив и сам не понимал, верил ли своим обещаниям. Пока сомнения не исказили голос, он обхватил Айчилан и прижал к себе. Забывшись, не сразу разобрал ответные слова. – … убьют тебя, будут мучать. Это не моя вина, не могу… За стеной заорал человек. Да так истошно, словно его живьём кромсали на куски. Игнорировать шум стало невозможно. «Вастум» наполнился топотом, криками и грохотом опрокидываемой мебели. – Я не хочу, чтобы ты мучился. Ты уйдёшь спокойно. А я последую за тобой. Я – Верная… Глеб почувствовал, как руки Айчилан стали нежно оглаживать плечи и затылок, зарываясь в пряди волос. Он похолодел от ужаса, представив, что в следующее мгновение ласковые пальцы сломают и его шею. Но девушка-кибер опустила ладони, устроив большие пальцы в ложбинке над ключицами. Слегка отстранилась. И принялась нажимать. Это не было похоже на удушение полотенцем, какое ему довелось пережить. Это было скорее погружение в сон. В мягкую успокоительную дремоту, от которой не суждено очнуться. Да и не хочется. Звуки борьбы, приближающиеся выстрелы, скрежет вывернутой рольставни, крики Бориса – всё растворялось и затихало. Придерживаемый кибером, он медленно опустился на колени. Угасло боковое зрение, фасады домов обволокла темнота. Теперь Глеб видел только белое, как луна, печальное лицо Айчилан. Ощущал запах духов – свежесть и чистота… Стальные штыри с чавкающим звуком пробили синтетическую плоть. Красивое лицо перестало существовать. Из разорванной шеи толчками хлестала кровь, вмиг залив Глеба по самую грудь. Задыхаясь, он рухнул на пол и попытался вытереть рукавом хотя бы рот. Но терпкая сладость с привкусом металла успела просочиться внутрь. Глеб поймал себя на отвратительной мысли: «Даже кровь Айчилан лучше, чем у людей». К нему подбежали двое, рывком поставили на ноги и тут же прыснули по сторонам. Где-то справа раздался скулящий звук автоматической перезарядки. Декоративное гетто наполнилось выстрелами и разноголосым воем. Чёрно-белое граффити взорвалось фонтанами пыли и отколовшейся штукатурки. На месте ломбарда осталась дыра в стене, за которой прятались какие-то вентили и трубы. Из самой толстой под напором била вода. Судя по облаку пара, горячая. Оглушённый и шатающийся Глеб с трудом сообразил, что надо пригнуться. Краем глаза он различил приметную фигуру Фуры, а затем и угловатого Дамира, укрывшегося за выступом дома. Повсюду кипел бой. Но детектив никак не мог сообразить, кто, с кем и почему сражался, и лишь как заведённый автомат переползал от укрытия к укрытию. Киберу Бэну разворотило плечо и снесло кусок головы, тело рухнуло рядом с Эдиком. Парнишка, до того лежавший скрючившись, немедленно перевернулся на живот и вытащил из кармана складной ножик. Новые снаряды пронеслись совсем близко, и Глеб поспешил нырнуть за мусорный бак. Фура и Дамир, попеременно высовываясь из-за угла, вели ответный огонь. Воспользовавшись коротким затишьем, детектив полуприседом перебрался к непонятно откуда взявшейся подмоге. – Что происходит? – Говорить спокойно не получалось, приходилось кричать. Не только из-за пальбы: сбой докатился до компьютера, включив замаскированные под потолком колонки. Плейлист, увы, остался прежним, комната наполнилась барабанным грохотом и рёвом гитар. – В «Вастуме» рвут посетителей. Еле пробились, перед самой герметизацией. – Очередной выстрел угодил в заколоченный деревянными досками проём. Отлетевшая щепка попала в Дамира, застряв между титановых пластин. Мужчина выдернул осколок и раздражённо отбросил в сторону. – Герметизацией? – Один из аварийных протоколов «Вастума» – выходы заблокированы, на окнах щиты. Фархатов активировал, обманув систему безопасности. – А вы здесь откуда? – Давай потом. – А кто стреляет? Полиция? – Киберы разоружили охрану. Сначала детектив не поверил услышанному. Если противник и показывался из-за мусорных баррикад, то слишком быстро, чтобы что-то понять. Но вот мелькнула женская нога в сетчатом чулке, с другой стороны – кожистое крыло летучей мыши с перебитым хрящом. За выломанной рольставней и вовсе творилось что-то невообразимое: по коридору проволокли голого мужика, визжащего и отчаянно цеплявшегося за ковер. Следом пронеслось что-то яркое, переливающееся, в разноцветных перьях. Детектив посмотрел туда, где раньше находилось граффити с обезьяной. Можно попробовать уйти через соседний номер, как в прошлый раз, если перегородку не укрепили… Не укрепили. Отлетела передняя панель фальшивого щитка. Зазвенел чистый, как фарфоровый колокольчик, смех, непонятным образом пробившийся сквозь адскую какофонию. В разломе показалась кибер-гейша. С высокой прической, украшенной цветами, и оскаленной металлической пастью. Между острых зубов стекала кровь, контрастируя с белизной шеи. Гейша обвела комнату долгим взглядом и остановилась на Глебе. В раскосых глазах мелькнуло узнавание. «Марина, больная ты…» – додумать мысль Пёстельбергер не успел. Гейша бросилась вперёд, распахнув объятия. Затрепыхались широкие, похожие на крылья бабочки, рукава кимоно. На бегу гейша закружилась пёстрой мельницей. Глеб не успел ничего сообразить, как его утянуло в водоворот из яркого шёлка, острых локтей и щёлкающих стальных зубов. Плечо обожгло болью – кибер наотмашь полоснула ногтями. Глеб защищался – лягался, бил коленом куда попало, несколько раз достал кулаком по виску. Но гейша словно не замечала ударов, и только смеялась громче и веселей. Острая боль пронзила предплечье. Детектив с ужасом увидел клочки ткани и собственной кожи у кибера во рту. Заорав от страха, он зажал рану здоровой рукой, отпрянул назад и упёрся в стену. Гейша, распахнув по-змеиному раздавшиеся челюсти, сделала финальный бросок. Долететь до Глеба ей помешал пояс, зацепившийся длинным концом за какой-то обломок. Рывок – и существо освободилось. Но Глеб, вовремя прикрыв от укуса горло, успел выдернуть из замысловатой причёски костяную заколку с цветком на конце. Замахнулся и вонзил острый конец в основание подбородка. Гейша снова засмеялась, но звук изменил тональность. Нарисованные брови приподнялись, тонкие белые пальцы потянулась к ране. Пользуясь моментом, Глеб бросился к луже, натёкшей из пробитой трубы, в центре которой плавал мусор и валялись обломки арматуры. Подхватил витой прут, обжёгшись о кипяток, всадил киберу в живот. Из раны полилась красная жидкость, более густая и вязкая, чем у людей. Запахло бензином. Выдернул, ударил по голове, со второй попытки проломив череп. Существо упало на асфальт, а детектив привалился спиной к стене, с трудом удерживаясь от желания улечься рядом. Крикнул Дамиру: – Нам надо спуститься на первый этаж! Владелец «Алхимии» проигнорировал шедевр полководческой мысли. Пластины брони на его теле светились от многочисленных попаданий. Когда индикатор заряда на оружейной руке замигал красным, Дамир открыл отсек в бедре и вытащил одну из трёх гранат. – Бойся! Глеб едва успел спрятаться, разинуть рот и зажать ладонями уши. Прогремел взрыв. В затылок дохнуло жаром, подпрыгнул залитый водою и кровью пол. Сверху посыпались обломки вывесок и оконных рам, по хребту вдарило шрапнелью из бетонного крошева. Остатки покорёженных декораций занялись огнем. Зато поток киберов наконец-то иссяк. Последнего, обнажённую чернокожую женщину с крыльями летучей мыши, сняла Фура. Она же приказала бежать, первой устремившись в затянутый дымом проход. Глеб сначала бросился за ней, боясь отстать и попасться какому-нибудь недобитому монстру. Но, сделав несколько шагов, чертыхнулся и метнулся обратно, чтобы взвалить на плечо беспомощного Эдика. Руки мальчишки были по локоть перепачканы непонятным тёмно-синим желе, ладонь продолжала сжимать грязный ножик. Последним из номера вылетел Борис, на бегу подобрав валявшийся возле гейши железный прут. От едкого чада и запаха горелого пластика слезились глаза. Не сделав и трёх шагов, Глеб понял, что поспешил с выводами: киберов в «Вастуме» оставалось очень и очень много. Их отряд уцелел только потому, что интеллект неживых стриптизёрш был ограничен, а навыки заточены под иной круг задач. Монстры, дети, красавицы и субтильные подростки бросались без разбору на всякое дышащее существо. Стоял нескончаемый ор. Чёрная, как нефть, женщина с рогами буйвола, когда-то танцевавшая в клетке, пригнула голову и с рёвом устремилась на забившегося в угол толстяка. Острые золотые наконечники проткнули рыхлый живот. Кибер-буйвол мотнула головой, из разорванной раны на ковер вывалились потроха. – Нет, нет, пожалуйста, не надо! Женщина лет пятидесяти в кружевном пеньюаре пыталась на карачках убежать от мускулистого красного дьявола в шипастой портупее. Тот настиг жертву одним скачком и с размаху опустил зазубренные вилы. Выдернул, уперевшись в поясницу сапогом, вонзил снова. Из соседних дверей выполз обнажённый по пояс воющий человек. – Пом… помогите! На помо… А-а-а-а! – что-то стремительное и переливающееся утянуло его обратно в номер. Солидного вида старик в хорошем пиджаке выкрикнул дребезжащим голосом: – Граждане киберы, соблюдайте порядок! Не помогло. Глеб почувствовал, что сходит с ума. Или уже сошел. Его мутило и шатало, в укушенном предплечье пульсировала боль. Но он продолжал пробираться по коридору, следуя за Фурой и Дамиром. Казалось, если остановиться хотя бы на секунду, рассудок покинет его навсегда. Руки были заняты, а потому детектив пинками откидывал с дороги куски изувеченных тел или приседал, когда над головой пролетали обломки мебели. Очнувшийся Эдик как мог прикрывал ему спину, орудуя складным ножом. Происходящее в «Вастуме» походило на Страшный суд. Вот только в борделе не нашлось ни одного праведника, мучения обрушились на всех подряд, без дележа на агнцев и козлищ. Дышать становилось всё трудней – из открытых номеров валил дым, смешиваясь с вонью скотобойни, водки из битых бутылок и ужаса. На потолке включилась и тут же выключилась противопожарная установка, припорошив чавкающий от впитавшейся крови ковёр. Глеб оглянулся. Борис избивал железным прутом голубоглазую девочку лет десяти, высунувшуюся из распахнутых розовых створок. Огромный белый бант съехал набок, подол пышного платья обгорел. Девочка наскакивала, стремясь ухватить за горло, пока Борис не вмял веснушчатый нос чуть ли не в самый затылок. Приятель вытер вспотевшее лицо плечом и тряхнул ногой, сбрасывая кукольную ручку, продолжавшую цепляться за ботинок. Поднял взгляд на оставшийся отрезок пути и перекрестился, не выпуская из рук окровавленного прута. И было от чего: посреди коридора танцевала кибер в роскошном платье с кринолином и напудренном парике. «Помпадуриха» – вспомнил Глеб. Вместо партнёра Помпадуриха прижимала к груди обглоданный мужской торс без головы. Лопатки разорванного трупа украшала татуировка, на единственном уцелевшем запястье болтались дорогие часы. Пробиравшийся по кошмарному коридору отряд её не интересовал, и Дамир попросту оттеснил кибера с дороги, в спрятанный за портьерой закуток. Внезапно Глебу захотелось услышать звук своего голоса, просто убедиться, что он ещё помнит слова и способен их произносить. – Ты как? – спросил он у Эдика, не придумав ничего умней. Эдик матюгнулся в ответ. За следующим поворотом отстреливались два мужика в деловых костюмах. Один постарше, с залысинами на лбу, другой совсем молодой, со свесившейся с расплющенного уха гарнитурой. Молодой перевёл ствол на Фуру, приняв майора за очередную спятившую куклу. – Я человек! Из полиции! Но мужики уже ничего не понимали и никого не слышали. Лица их шли красными пятнами, губы дрожали, глаза пучились от ужаса. Молодой выстрелил, попав вместо Фуры в стену за её спиной. Новый выстрел опередила система пожаротушения: из раструба повалил похожий на снежную крупу порошок, словно открылся портал, ведущий куда-нибудь в Гренландию. Молодой согнулся, надрываясь в надсадном кашле, и тут же был схвачен кибером в костюме балерины. Его напарник успел всадить в противника снаряд, но сам стал жертвой подобравшейся понизу русалки с длинным хвостом и выраставшими из лопаток изумрудными плавниками. Мелкие треугольные зубки впились в щиколотку над ботинком, мужик заорал и рухнул в скопище живых и искусственных тел. – Быстрее! – скомандовала Фура, застрелив русалку и с мощью тарана проломившись сквозь нагромождение трупов. Глеб полез следом, поскользнувшись на мокром, извивающимся под ногами рыбьем хвосте, покрытом мерцающей чешуей. Возле выхода валялся одинокий мокасин песочного цвета. Но тот ли это мокасин, или похожий, Глеб не разглядел: отряд наконец-то преодолел адский коридор и выбрался в следующее помещение. Дым пожара остался по ту сторону герметичной двери. В баре играла музыка, что-то беззаботно-заводное. По танцполу гуляли цветные прожектора, сходились и расходились веером лазерные лучи. Из посетителей никто не уцелел. Куда ни глянь – повсюду лежали трупы. Они валялись на полу, на обитых ковролином ступенях и на розовых велюровых диванах, свешивались в нелепых позах со стульев и столов. Женщину в расшитом блёстками платье привязали к пилону её же чулками и истыкали ножом. Ярко-алая кровь стекала на подиум, смешиваясь с кровью девчонки в очень короткой юбке, забитой насмерть барным табуретом. По телам скользили пятнышки света от зеркальных шаров, подвешенных в честь недавно вернувшейся моды на диско. – А популярное было место… – пробормотал Борис, к большому удивлению детектива. Глеб не ожидал, что фрик-интроверт сохранит в этой преисподней самообладание, тогда как сам он держался из последних сил. На усыпанной битым стеклом стойке лежал длинноволосый парень в полосатом джемпере. Рот его был разорван, из пустых глазниц вытекала багровая жижа. Кибер-бармен, выполненный в виде глазастого мальчика с кошачьими ушами, откупорил над телом бутылку, щёлкнул зажигалкой… Огненный ручеек охотно перебежал с трупа на стойку, со стойки – на мягкое сиденье высокого табурета. Кибер зажмурился, склонил голову на бок и высунул кончик розового язычка. Он продолжал улыбаться даже тогда, когда лицо его скрыла стена из пламени и дыма. Уцелевший отряд сбился в кучу, присев за круглой сценой с металлическим шестом. Устроенный Фархатовым сбой оборвал какой-то танцевальный номер – с потолка на подиум продолжали сыпаться блёстки и звездочки из фольги, вокруг пилона крутилась фривольная голограмма. – В той стороне выход на парковку. Может, сумеем снять блокировку вручную? – Пёстельбергер опустил Эдика на пол, расстегнул куртку, отодрал от подола рубахи лоскут и попытался перемотать укус. Ткань мгновенно пропиталась кровью, рука онемела и слушалась плохо. Подбежал Борис, взялся помогать, зажав железный прут между коленей. – Не получится. – Дамир стянул изодранную олимпийку. С живых участков кожи на металлические пластины стекал пот. Цепочка на шее переливалась отсветами пожара. Фура сделала одиночный выстрел. Выругалась, выстрелила снова.