Большую часть пути Пёстельбергер шёл впереди, а Эдик тащился следом, держа дистанцию в несколько шагов. От развязной болтливости не осталось и следа. Глеб призадумался – была ли она частью маскировки, выработанной за годы жизни под чужим лицом? Или манерой поведения, бессознательно скопированной у Марины? А может, в программный код разумного кибера непостижимым образом просочилась хандра? Попала же туда любовь к уличному художнику. Рот Эдик-Забавный открывал только для того, чтобы указать на скрытый от посторонних лаз или неочевидный проход с одного уровня на другой. Парнишка поднаторел в прятках со службой безопасности, а потому детектив без споров менял маршрут. В начале пути Глеб надиктовал на телефон сообщение для Бориса. Через полчаса прилетел возмущённый ответ. Детектив удалил его, пробежав глазами первые строки. Похожая участь ждала и следующее письмо, и длинное голосовое сообщение, начинавшееся с неожиданного вопроса: «Да ты хоть знаешь, сколько сейчас стоит няня? Думаешь, я деньги из воздуха беру?» Тратить силы на пререкания не хотелось. Главное – не оставлять Борису лазейки для отказа, а дальше совесть заставит его сделать всё, о чём попросил друг. Эдик остановился возле автомата с газировкой. Порылся в карманах и, выудив пригоршню монет, набрал двузначный номер Байкала. Жестяная банка со стуком упала в лоток. Пёстельбергер не удержался от любопытства: – А тебе вообще надо есть, пить? – Не обязательно, но это дополнительная энергия, снижает расход блока питания. – Кибер ловко чпокнул крышкой и запрокинул голову. На голой шее дрогнул татуированный кадык. – Будешь? – Нет, спасибо. Ты говорил, пятеро – дети и подростки. А шестой? – Шестая. Её разрабатывал Олег Фархатов. Лепил свою мёртвую жену, чудила. Сначала Глеб подумал про Канью. Но потом сообразил, что речь идёт о второй жене, чей цифровой бюст стоял на столе в кабинете. Задать следующий вопрос помешала вибрация телефона. Это капитулировавший Борис сообщил, что номер снят на шесть часов, а сам он находится в пути. И очень, очень рассчитывает на объяснения и компенсацию немалых расходов. – И как? Вылепил? – Про нужные для жены органы точно не забыл. – Забавный-Эдик вытер мокрый рот. Печальное выражение его лица не соответствовало циничному смыслу фразы. – Она была самой совершенной из нас. Порежешь палец – потечёт кровь. Прикоснешься к шее – почувствуешь, как бьётся сердце. Кожу сделали такой нежной, словно в ней вообще не было пор. И знаешь, как он её назвал? Верная. Как овчарку. Старый ублюдок. «Старый ублюдок, хренов психопат, – подумал Глеб. – Ты явно сохранил не лучшие воспоминания о «РобоТехе». А Марину называешь Мариной или хозяйкой. Интересно». Кибер допил газировку и метко запустил пустой банкой в мусорный бак. – Её и поймал Оталан. Держит при себе под видом сестры. Глеб споткнулся на ровном месте и вскинул на кибера ошарашенный взгляд. – Что? Ты уверен? – Вполне. У неё другое лицо, но я не мог ошибиться. Пёстельбергер прикусил губу и тихо замычал от злости. И Эдик рассказал об этом только сейчас, между делом! Впрочем, а как ещё он мог сказать? Под барабанную дробь? Господи, Айчилан… Память услужливо нарисовала вежливую полуулыбку. Ему не раз казалось, что помощница слишком хороша, чтобы быть правдой. Она и не была… Лишённое недостатков воспоминание о счастье, вот кем она являлась. И кожа… действительно, как тёплый шёлк. Ему всегда нравилось невзначай касаться её пальцев, принимая стопку документов. – Она перешла на сторону Оталана? – Не думаю, что у неё был выбор. – Кибер придержал сунувшегося на тротуар детектива, кивнув на маячивший неподалёку дрон. – Мы разные. Айчилан совершенна физически, но ментальное устройство у неё самое простое. Подчинение хозяину в приоритете. Вот такие у великого Олега Фархатова представления о безупречной жене. Не было выбора… Интересно, как это работает. Ты хочешь одного, но упрямое тело заставляет делать другое? Или ты вообще ничего не хочешь, кроме того, что приказал хозяин? Его воля – твоя воля? А как же то сообщение, «не моя вина»? Было ли оно продиктовано Оталаном, замыслившим новую интригу, или отчаянной попыткой Айчилан вырваться из идеальной клетки? Или, или, или… Вопросы, порождающие вопросы. Пёстельбергер почувствовал себя сказочным героем, отсекающим голову дракона только для того, чтобы на её месте выросли две других. Погрузившись в невесёлые мысли, Глеб не успел заметить, как впереди выросла знакомая шестигранная пирамида. На этот раз вокруг шпиля танцевала девушка с лисьими ушами и пышным рыжим хвостом, тусклым при свете дня. – Надо подумать, как пройти. Там камеры и полным-полно охраны. – Выжди пять минут, а потом заходи. – Эдик сунул руки в карманы и разболтанной походкой направился к подножью пирамиды. Глеб проводил худую фигуру полным недоверия взглядом. На пороге Эдик махнул пятернёй и исчез в раздвижных дверях. Детектив прошёлся по улице взад-вперёд, поглядывая на изукрашенное светодиодными лентами крыльцо. Прочитал два рекламных плаката («Счастливые часы» по будням с десяти до четырёх, «Фирменный коктейль «Вастум», закажи два – третий в подарок») и, не выдержав, двинулся следом. В вестибюле было пусто. Со стороны бара доносились отголоски музыки, пахло кальянным дымом и чьим-то одеколоном. Для посетителей рановато, но куда подевалась охрана и новый администратор? Одинокий Эдик взмахом руки сообщил, что путь свободен. Сделав несколько шагов, Глеб заметил красный ручеёк, вытекавший из-за полукруглой стойки. Вопрос с охраной отпал. Пёстельбергер не стал останавливаться и заглядывать за перегородку, чтобы увидеть воочию, насколько щуплый кибер оказался сильнее крепких и подготовленных к неприятностям мужиков. Он поднялся вместе с Эдиком к лифту и нажал на кнопку второго этажа. – Помнишь, на рельсах, когда ты меня спас… Ты сказал, что никого не заметил. Ты же на самом деле их видел? – Видел, – коротко ответил парнишка, глядя прямо перед собой. – Одного убил, второй успел добежать до машины и уехать. Но он был ранен, вряд ли дожил до утра. Значит, Глеб оказался прав. Искать дредастого и сального бесполезно. Двое наёмников встретили свой конец в ту же ночь, когда пытали детектива. Как это произошло? Темно, лил дождь. Распластанное тело Глеба лежало поперёк рельс. Дредастый, наверное, шутил, а сальный таращился в сторону депо, ожидая, когда приедет поезд и можно будет вернуться в тепло. Из-за водяного полога выскользнула размытая фигура, слишком быстрая, чтобы за ней уследить… – Ты мне помог, чтобы помешать Оталану? – Лифт остановился, Глеб шагнул в знакомый коридор с эксклюзивными номерами. В прошлый раз он двигался иным маршрутом, со стороны служебного входа. С этого конца двери были другими. Одну, оформленную под каменную стену, покрывали примитивные изображения охотников с луками и бегущих антилоп. Видимо, для любителей первобытных страстей. Создатели следующего декора попытались переплюнуть по количеству позолоты Эрмитаж. Среди цветов и завитков порхали голозадые купидоны. – Вроде того. Я давно за ним наблюдал… Но что я мог сделать? Подумал, если ты выпутаешься и начнёшь копать в нужную сторону, то… – …то и тебе что-нибудь перепадёт, – со вздохом закончил мысль детектив. Он успел примириться с ролью переходящего знамени, что норовили использовать в своих интересах все, кому не лень. Золотые дверцы распахнулись, заиграла простенькая мелодия, похожая на ту, что исполняют музыкальные шкатулки. Из комнаты донеслось: – Эй, Помпадуриха! Лёд не забудь! Возникший на пороге кибер подобрал шелестящие юбки. Суставы его были подчёркнуто кукольными, с круглыми шарнирными сочленениями, пропорции тела сильно удлинены. Плоскую грудь стягивал корсет, на голове возвышалась огромная башня из припудренных локонов, стразов и бантов. У настоящей женщины, пожалуй, от такого груза сломалась бы шея. Куполообразное платье заняло весь коридор, пришлось вытянуться вдоль стенки, пропуская диковинное создание. Отделка следующей двери выглядела поскучней – фарфор и скромная атласная лента. Эдик-Забавный и детектив проследовали мимо и остановились напротив опущенной рольставни. Глеб усмехнулся, заметив следы фомки и чёрные подпалины от газового резака. – А глаза у тебя ночью светятся? – Иди ты… – Эдик первым постучал в дверь. Громыхающую рольставню поднял Борис, ещё более бледный и осунувшийся, чем накануне. Тощую шею обхватывала дужка наушников, короткие волосы стояли торчком, несвежая футболка болталась на костлявых плечах. Вместо приветствия раздалось: – С тебя десять, мать его, тысяч! Это кто? – Эдик. – Пёстельбергер решил пока не раскрывать особенностей происхождения нового знакомого. Вместо этого прошёл в комнату и с интересом осмотрелся. – Вот пусть Эдик в следующий раз и платит. А у меня взнос по ипотеке через пять дней! – Это особый номер. Его сдают только проверенным клиентам. Эдик понятливо ухмыльнулся. Осипов захлопнул рот и уселся на перевёрнутую бочку. Скрестил на груди покрытые татуировками руки, намекая, что ждёт объяснений. Но детектив принялся бродить по номеру, поддевая ногой случайный мусор. «Марина, Марина… Где искать твой секрет?». Он представил, как молодая женщина, полная энергии и злости на отца, врывалась в «Вастум». Врубала свою ужасную музыку и долго колдовала над непонятными чертежами. Целовалась с машинами, прописывая извилистый путь неживых, прохладных пальцев, чтобы после ещё отчаяннее набрасываться на работу. «Где, Марина? Скажи мне, где?» На первый взгляд, в фальшивом гетто ничего не изменилось. Из бутафорских окон по-прежнему торчали обломки фанеры, ветер трепал отклеившийся плакат, неоновые ленты отбрасывали на асфальт цветные круги. Воняло энергетиками и мочой. Со второго этажа долетала соседская перепалка под монотонный радио-бубнёж. Погода напоминала о середине лета. О душных июльских ночах, когда хочется шататься по улицам до рассвета, если ты молод, здоров и веришь в будущее. Присмотревшись, Глеб заметил следы плохо затёртой крови на крыльце магазина, за чьим фасадом скрывалась ванная комната. Вряд ли парамедики волокли тело Марины, как попало ухватив его за ноги. А значит, фальшивую кровь размазали по ступеням в маркетинговых целях. Для этого же у крыльца рассыпали с десяток стреляных гильз. Почему-то автоматных, но вряд ли завсегдатаи «Вастума» могли заметить подлог. «Интересно, – подумал Глеб, заглядывая в приоткрытую дверь, – насколько подскочил ценник на номер после убийства?» По ту сторону фасада изменений накопилось побольше – над новой раковиной повесили овальное зеркало, взамен разбитого, прямоугольного. Переложили плитку на полу, расставили постаменты с чёрными орхидеями в горшках. Хорошо хоть памятную табличку не приколотили. Внутрь детектив заходить не стал: какие могут быть тайники в ванной? А ну как понадобится трубы заменить или забитый стояк? Придут сантехники, снимут плитку и унитаз, расковыряют всё вокруг… Нет, искать надо было в основном помещении, словно созданном для шпионских игр: огромном, нелепом, под завязку набитом бутафорским барахлом и ложными перегородками. Пёстельбергер закрыл глаза и попытался восстановить в памяти действия Марины с момента прихода в номер, шаг за шагом. Скрипучий звук поднимающейся рольставни. Лёгкая поступь. Девушка с ярко-розовыми волосами закидывает лямку рюкзака на торчащий из стены крюк. Глушит жёлтый свет фонарей. Включает гитарно-барабанный кошмар. И целует искусственного Бэнкси, чье чёрное худи Глеб позаимствовал во время побега. Это не было прелюдией, только поцелуй. Мог ли человек с характером Марины соскучиться по кукле? Детектив наморщил лоб и обернулся. Кибер-Бэнкси по-прежнему сидел на ведре из-под краски, опустив голову и сложив домиком гладкие и белые, как музейный мрамор, пальцы. За его спиной нёс вечное дежурство спецотряд. Поцелуй. Запуск основной программы. – Эй, компьютерщики. Можете определить, есть ли у него в голове сканер биоидентификации? Глеб стянул с головы кибера капюшон и присел на корточки, уставившись в безразличное лицо. Интересно, с кого Марина списывала портрет, если личность уличного художника так и не установили? Пёстельбергер постучал пальцем по высокому покатому лбу, вглядываясь в стекляшки-глаза. Взялся за выступающий вперёд подбородок и аккуратно раскрыл киберу рот. Рот как рот. Неровные зубы, влажный розовый язык. – Компьютерщики? – похоже, Борис всерьёз настроился компенсировать утраченные десять тысяч брюзжанием. – Это, блин, кто такие? Я – аналитик отдела по расследованию экономических преступлений. Разницу пояснить? – Дай я. – Эдик отодвинул детектива в сторону. Достал из рюкзака планшет, складной нож, какие-то скрученные проводки. Один, с острым золотистым штекером на конце, уверенно вставил киберу в зрачок. Радужка вокруг порта полыхнула жёлтым. Закружились, быстро сменяя друг друга, крошечные цифры. – Не смотри так. Это еще ни о чём не говорит, – не оборачиваясь, бросил пацан взявшему стойку детективу. – Стандартный дублирующий вход, как у всех моделей, работающих с людьми. Пёстельбергер разочарованно отступил. Пальцы Эдика продолжали порхать над цифровой клавиатурой. – А вообще… ты прав. Есть, во рту. Работает по пробе слюны. Восхищённо цокнув, Борис слез с бочки и подошёл к остальным. Пихнул торжествующего Глеба под ребро разукрашенным локтем. – Ну, чего ждёшь? Целуй. – Ты заплатил – ты и целуй. Твоё святое право, – парировал детектив, после чего вернул лицу серьёзное выражение. – Сможешь взломать? Эдик покачал головой, одной рукой быстро-быстро вводя команды через планшет. Пожевал губу, выпрямился, недовольно сведя к переносице тёмные брови. – Без ДНК Марины не смогу. Где тут кровать? Пёстельбергер вспомнил матрас возле помойки. Перед глазами предстала грязная ткань в полоску, рядом – рваная газета с обглоданными костями и присохший к асфальту презерватив. Тоже часть антуража – при сексе с киберами не было нужды предохраняться, все задействованные органы имели одноразовые накладки. – Кровати, как таковой, нет. А тебе зачем? – А что есть? – Эдик нетерпеливо огляделся. – Хочу проверить одну идейку. Глеб провёл спутников через декоративное гетто и указал на матрас. Эдик безо всякой брезгливости ухватил ближний край, приподнял и заглянул под низ. – У Марины была привычка жевать жвачку и лепить её куда попало. Пошарьте кругом. – А ты отк… – заикнулся Борис, но теперь наступил черёд Глеба тыкать приятеля локтем. Он догадывался, что в закрытых лабораториях «РобоТеха» проводилось немало экспериментов сомнительной научной ценности. Но расспрашивать об этом сейчас было лишним. Определившись с участком для досмотра, детектив принялся ощупывать стенки и поддон мусорного бака, мысленно убеждая себя, что грязь в номере искусственная, а потому вроде как и не грязная. Но гнусный запах и ощущение липкого налёта убеждали в обратном. К счастью, Борис быстро обнаружил россыпь засохших комочков на обратной стороне рекламного штендера. Эдик велел детективу сколупнуть парочку из тех, что выглядели посвежей, и вернулся к сидящему на ведре киберу. Из глаза куклы по имени Бэн торчал подсоединённый к планшету провод. Покопавшись в настройках, Эдик вывел виртуальный экран, повисший у кибера перед лицом, и принялся двигать призрачные ползунки.