– Да ничего, мелочь. Зря только выдернули, дебилы косорукие. Пёстельбергер сгорбился, уперевшись локтями в колени. Вполне в духе ДРБ – заранее вывести ценного сотрудника из-под удара, наплевав на всех остальных. С другой стороны, для умного Бориса не составило бы труда придумать убедительное объяснение, которое никак не проверить. Не звонить же в ДРБ. – Так что ты там нарыл? Ценность добытой информации отчасти примирила детектива с тем, что лояльность приятеля оставалась под вопросом. Оказывается, гранитная глыба «РобоТеха» давным-давно утратила монолитность. Самый большой пакет акций, тридцать восемь процентов, до сих пор принадлежал Олегу Фархатову. Пятнадцать перешло в руки Марины, ещё тридцать было раскидано по крупным инвесторам. А вот судьба оставшихся бумаг терялась в мутной воде многоступенчатых сделок. И такая ситуация сложилась не вчера и не позавчера. Кто-то маленький и очень юркий то и дело выныривал из глубины, подплывал к брюху кита и вырывал кусок финансовой плоти. Борису повезло засечь цепочку фирм-пустышек, но дальше следы терялись. – Марина оставила завещание? – Глеб поднялся с кресла и принялся расхаживать по комнате. Постоял у камина, бессмысленно пялясь в запорошенный пеплом зев. – Нет. Её доля вернётся к отцу. «Тридцать восемь плюс пятнадцать будет пятьдесят три. – Пёстельбергер обратил взгляд к потолку, обшитому декоративными балками. С центральной свисала люстра с каскадом хрустальных подвесок. – Фархатов вновь соберёт контрольный пакет». – А в завещании Фархатова кто указан? – Без сюрпризов, дочь, – хмыкнул Борис. – Плюс благотворительные фонды. Исследования болезней лёгких, что-то в этом роде. Детектив отошёл от камина и двинулся вдоль стены, ведя рукой по нарочито состаренному кирпичу. Обвёл рассеянным взглядом картины. Должно быть, работы старых мастеров: блёкло-коричневые пейзажи, охотничьи сценки. Жирные зайцы, гуси и перепёлки, сваленные гурьбой. Вкусы Олега и Марины в живописи разительно отличались. Да и не только в живописи. – Если Олег не переживёт смерти дочери, всё отойдет Канье, – продолжил рассуждать Борис. – Ему бы переписать завещание, пока не поздно. – Нет необходимости. Её отравили. – Хреново. Ты уже знаешь, кто? – Оталан. И Марину Фархатову тоже он застрелил. В трубке повисла долгая пауза. – Брат твоей секретарши? Ты в своём уме? Если удивление Бориса было поддельным, то его таланты простирались далеко за пределы экономических сфер. – У меня нет прямых доказательств, но это он. Оталан патологически брезглив. Это его единственное уязвимое место. Убийца, поджидавший Марину под видом кибера в форме, не смог заставить себя надеть входившие в комплект перчатки. Потому что куртку и бронежилет он натянул поверх собственной одежды, а перчатки надо надевать на голое тело. Когда он выходил из номера, ему пришлось прикрыть ладонь рукавом, чтобы не прикасаться к сенсору на двери. Сенсор в борделе, облапанный десятками извращенцев – хуже кошмара не придумать. Далее. В ванной, где убили Марину, на одной полке все предметы были выравнены по центральной оси. Падая, Марина опрокинула стакан с зубными щетками. Гармония нарушилась. Судя по смазанным брызгам, убийца вернул его на место. Кто бы так поступил, кроме человека, которого сводит с ума любое отклонение от порядка? И последнее. Я недавно пообщался с Оталаном один на один. Под конец он сказал: «Смейтесь, но, если однажды они станут главными, я не буду возражать». Это почти дословная цитата с граффити в номере «Вастума». – Но зачем ему?.. – Судя по голосу, приведённые аргумента Бориса не убедили, чего и следовало ожидать. – Оталан заказал в «РобоТехе» разработку особых киберов для своей марсианской колонии. Когда первая партия была готова, и её хотели показать научному сообществу, Олег Фархатов испугался последствий и свернул проект. Свернул жестоко, обрубив концы. С ним не согласилась Марина. Она решила продолжить исследования у отца за спиной. Оталан каким-то образом узнал о конфликте, пообещал поддержку. Некоторое время всё шло хорошо, но потом их цели опять разошлись. Настолько, что Оталан был вынужден Марину устранить. Может, она поняла, что отец был прав. А может догадалась, что её творения будут использоваться как-то не так. Не знаю. Суть в том, что Оталану до зарезу нужны эти киберы, а Марина из союзника превратилась во врага. И ещё один занятный момент. Предположим, Олег Фархатов умрёт, не оставив нового завещания. Что произойдёт с его наследством? – Тут всё предсказуемо. – Похоже, Борис и сам думал на эту тему, а потому без колебаний изложил прогноз. – В правительстве спят и видят, как бы национализировать «РобоТех». Компания слишком важна для страны. Её влияние на экономику можно сравнить только с торговлей нефтью и газом. Оставлять «РобоТех» в руках частного лица слишком опасно. Но и забрать просто так – нехорошо. Нужен красивый предлог. Поэтому, если Фархатов умрёт прямо сейчас, не оставив завещания, произойдёт следующее. Сначала поверенные будут искать второстепенных и третьестепенных родственников. Но таких нет, я проверял. Потом перечислят долю, отписанную на благотворительность. Оплатят выставленные счета и долги. Оставшееся имущество признают выморочным и передадут государству. – А дальше? – А то ты не знаешь, что будет дальше, – с явной издевкой ответил Борис. – Я не про деньги. Как считаешь, куда попадет интеллектуальная собственность «РобоТеха»? – В министерство… науки и образования. Пёстельбергер не дал многозначительной паузе затянуться. – Канья помогла Оталану свалить убийство Марины на меня. Может, была его любовницей. Она призналась, что устала от циничных стариков и лощёных подонков. Что сначала её выбирают, а потом говорят о деле. Циничный старик, скорее всего, её муж. А вот определение «лощёный подонок» очень подходит Оталану Мансуровичу. Когда я пришёл, Канья сказала, что красные розы – её цветы. Могу поспорить, она повторяла слова Оталана. То же самое он говорил сестре, только про лилии. Сегодня он прислал Канье букет, бутылку вина и отравленные конфеты. Я съел всего одну и… наделал глупостей. А потом вырубился на полчаса. И знаешь, что я вспомнил? Точно такой же вкус был у конфет, приготовленных для встречи Каньи у меня в офисе. Это её любимый сорт, а у брата с сестрой есть пунктик на счёт мелочей. – Но зачем жене Олега Фархатова выступать против мужа? Зачем помогать Оталану? Ты уж прости, но подобные женщины не теряют голову от безумной любви. Глеб повернулся к окну, задержав взгляд на голубом шаре «РобоТеха» и далеких переливчатых огнях. Он не помнил, сколько этажей проехал лифт. С такой высоты казалось, что пентхаус четы Фархатовых – вершина привычного мира. А остальной город – не больше, чем ступени, ведущие к его пьедесталу. – Потому что она мечтала о свободе. Но при этом боялась потерять деньги. Она не могла развестись. И подозревала, что после смерти мужа всё до копейки отойдёт Марине. – Олегу ещё и шестидесяти нет. С чего ему умирать? – Возможно, она знала что-то, чего не знаем мы, – Глеб прикрыл глаза, мысленно разворачивая цепочку действий статс-секретаря. – Например, что муж ненадолго переживёт падчерицу. – А тебя каким боком втянули? Айчилан работает не первый день. Ты ж, блин, не МИ-6, чтоб секретного агента за два года внедрять. – Скорее всего, Айчилан устроилась ко мне случайно. Оталан сказал, ей нужна была необременительная работа для души. Думаю, здесь он не соврал. Но она… скажем так, привязалась к начальнику, постоянно обо мне рассказывала, и Оталан её приревновал. – А я говорил! – Воскликнул приятель, довольный своей проницательностью. – Но он же не муж, а брат родной. Они что, того? – Не знаю. Но отношения у них явно… нестандартные. В любом случае, Оталан уговорил сестру сделать козлом отпущения именно меня. Айчилан имела доступ к компьютеру и камерам наблюдения. И сама направила меня в Чморятник навестить администратора. Как-то так. – Пока всё складно, – признал Борис. – Но в суд с таким набором не пойдёшь… – Знаю, – устало согласился детектив. Он уже начал корить себя за то, что распустил язык. С другой стороны, сообщить наработанные выкладки третьему лицу было не так уж глупо. Один факт не давал Глебу покоя. – Почему ты не сказал, что «РобоТех» получил государственный грант на разработку киберов нового поколения? И что потом велось расследование? – Ты про что? А-а-а… Так это когда было… – Какая разница. Ты это скрыл. – Скрыл? – изумился Борис. – Да ты хоть представляешь, сколько грантов просирается ежегодно? Это не расследование века, это, блин, мои унылые будни. Ну, растащили они народное бабло, а потом прикрылись бумажками. Тоже мне, сенсация. Ещё и от налогов откосили после авиакатастрофы. Мол, ценнейшие кадры погибли, убытки исчисляются миллионами, нельзя ли войти в положение в текущем квартале. – Хорошо, – пошёл на попятную Глеб. – Попытайся раскрутить цепочку покупок акций «РобоТеха» с другого конца. Бьюсь об заклад, Оталан и есть наш таинственный покупатель. Мне кажется, они с Мариной хотели собрать блокирующий пакет, чтобы повлиять на политику компании в обход Фархатова. Но потом разошлись во взглядах и Оталан сменил тактику. Сможешь? – Зная, с какого конца искать, смогу, – пообещал Осипов. Голос его начал приобретать знакомую отрешённость. – А ты чем займёшься? – Есть пара идей, – хмуро проронил детектив и отрубил связь. Если честно, идея имелась только одна. Прав был Борис, в бессчётный раз прав. Ход мыслей детектива, пусть и занимательный, не был ничем подкреплён. То, что Глеб приехал вместе со статс-секретарем, не подтвердить. Оталан припарковался так, чтобы дверца машины оказалась в слепом пятне. Да, его засекли при въезде на охраняемую территорию. И что с того? Дом элитный, у статс-секретаря, поди, на каждом этаже по знакомому живёт. Мало ли к кому он приехал, да передумал из-за нападения хулигана. Что ещё? Где-то там, среди городских окраин, могли бродить мелкие пособники Оталана, сальный и дредастый. Но куда вероятней, что своё они отбродили и ныне покоились в земле. Статс-секретарь подчищал концы с той же дотошностью, с какой заботился о белизне манжет. Да и что это за свидетели? Для того, чтобы свалить персону уровня господина Алабердиева, нужны доказательства. Надёжные и весомые, как крышка люка. Но был один влиятельный человек, не нуждавшийся в уликах. Имевший личную причину поверить на слово, желавший отомстить не меньше самого детектива. Олег Фархатов. Надо только узнать, где скрывается убитый горем отец… Или следующая жертва. Глеб прикинул, сколько времени прошло с момента встречи Эдика и Оталана, и решил, что минут десять в запасе есть. Вернулся в гостиную, подошёл к столу, посмотрел на разбросанные цветы, недопитую бутылку вина и конфеты. Портативного устройства для химического анализа в наличии не имелось, а доставку Оталан организовал с помощью дрона – на полу валялся вскрытый контейнер с характерным подвесом. Здесь ловить было нечего, и Глеб отправился в кабинет владельца «РобоТеха». Рабочая зона Олега Фархатова отличалась от пристанища дочери. Современные материалы, текучие поверхности, скруглённые углы. Одну стену закрывал экран с цифровым пейзажем: за стеклом раскинулся зимний лес, мягко оседали хлопья снега. Белые и светло-серые тона перетекали в интерьер. На рабочем столе застыла голограмма – бюст молодой женщины с венком тёмной косы на голове. Глеб сразу её узнал: вторая, самая любимая жена Фархатова. Когда детектив приблизился, голограмма склонила голову к плечу и улыбнулась. Было в этом жесте что-то привычное, словно Глеб когда-то общался с актрисой, взявшейся воссоздать её образ в кино. Голограммы и фотографии дочери тоже попадались, и часто. Но все старые, запечатлевшие Марину ребёнком или юной выпускницей университета, без ярких волос и татуировок. Внешность Марины сильно переменилась после авиакатастрофа. Похоже, Олег Фархатов понимал, что его жестокий поступок стал Рубиконом, за которым они с дочерью отдалились друг от друга. А может, ему просто было приятнее думать о Марине как о ребёнке, нуждавшемся в одобрении и защите. Глеб прошёлся вдоль парящих полок, размышляя, с чего начать. Провёл пальцем по корешкам бумажных книг. Труды футурологов, биоинженеров и программистов. Альбом с репродукциями малых голландцев. Уменьшенная модель «Семаргла-два-ноль» на подставке. На стене – первый патент «РобоТеха». Имелся в кабинете и сейф, но о том, чтобы его вскрыть, нечего было и мечтать. В лучшем случае удастся запустить компьютер. И то не факт. Уж основатель кибер-гиганта должен был понимать значение слов «информационная безопасность» и не стал бы выбирать в качестве пароля девичью фамилию матери. Глеб склонился над вмонтированной в стол панелью и приложил ладонь к сканеру биоидентификации. Тот отозвался алыми всполохами. Требовался динамический отпечаток. Динамические отпечатки пришли на смену обычным после того, как на чёрном рынке появились специальные, практически незаметные накладки, позволявшие снять чужой папиллярный узор и тут же изготовить силиконовый слепок. Новые сканеры стали учитывать не только рисунок на коже, но и температуру тела, силу нажатия, а также движение пальца, рисующего символ-пароль. Палец владельца компьютера взять было неоткуда. Но что, если подойдёт отпечаток Каньи? Не зная о предательстве, Олег вполне мог оставить жене ограниченный доступ. Глеб вздохнул, подумав о предстоящей процедуре, и приступил к работе. Сначала он собрал инструменты: острый кухонный нож, салфетки, латексную перчатку и тюбик медицинского клея из аптечки. Вернулся в гостиную, присел на край стола. Надел перчатку и взял мертвую Канью за руку. Зачем-то погладил шелковистую кожу на тыльной стороне запястья. Тело женщины успело остыть, растерять тот самый жар, чей источник недавно казался бесконечным. Пёстельбергер развернул кисть, перехватив её поудобнее, и аккуратно срезал ножом верхний слой подушечки пальца. Промокнул кровь, выдавил каплю медицинского клея и перенес лоскуток на перчатку. Тщательно разгладив тесный латекс, Глеб отправился в кабинет. Тепло его тела нагрело тонкий слой отрезанной кожи. Теперь он мог обмануть сканер, сымитировав живое движение пальца. Оставалось разгадать картинку-пароль. Глеб постарался вспомнить всё, что знал о Канье Фархатовой, в девичестве Тханом. Всё, что смог извлечь из интернета и обеих бесед. О чем она думала, входя в эту комнату? Какой образ мелькал в её мыслях чаще всего? Паролем Каньи не мог служить набор случайных фигур или банальный смайлик. Нет, детектив чувствовал – здесь скрывалось что-то важное и очень личное. Особенно в кабинете мужа, воплощавшем его холодную власть. Канья, тёплая хищница, угодившая в занесённый снегом лес и до последнего мечтавшая о… «О свободе» – подумал Глеб. И нарисовал на панели похожий на галочку силуэт летящей птицы. Вокруг сканера вспыхнула зелёная рамка, над столом развернулся виртуальный монитор. Есть. Глеб пробежался по содержимому доступных разделов. Олег Фархатов не подпускал жену к важным делам. С паролем Каньи можно было ознакомиться с архивом домашнего видео, скучными семейными документами, устаревшим расписанием приёмов и встреч. Хорошо бы изучить всё, но времени не хватало. Поэтому детектив сосредоточился на пометках Каньи. Похоже, та помогала мужу заниматься благотворительностью, у богатых жён это популярное хобби. В последнее время Олег Фархатов активно поддерживал исследовательский центр на базе небольшой частной клиники, где занимались лечением рака костных и мягких тканей. Глеб пролистал перечень денежных переводов и призадумался. Почему рак костей? Раньше благотворительность в медицине концентрировалась на заболеваниях лёгких, в честь второй жены. На последних фотографиях владелец «РобоТеха» казался измождённым. Да и в СМИ говорили о резком ухудшении его самочувствия, списывая всё на последствия страшной утраты. А Канья впуталась в опасную интригу именно потому, что знала: муж в любой момент может умереть, оставив её ни с чем. Вот и секретное убежище… Глеб хотел было выключить компьютер, но вспомнил жильё Марины, где на стене в золотой раме висела не картина, а странные, написанные от руки стихи. Последняя строчка надёжно запечатлелась в памяти, её он и вбил в поисковик. Имя автора вызвало кривоватую ухмылку. Перед уходом детектив замешкался, решая, не пройтись ли по квартире, стирая отпечатки. В пентхаусе и лифте камеры отсутствовали: Олег Фархатов как никто другой понимал, что у каждой медали есть две стороны. Но потом сообразил, что в теле Каньи находятся улики совсем иного рода, и влажной тряпочкой их не протрёшь. На пороге Глеб обернулся, бросив прощальный взгляд на тело женщины. Проверил, не забыл ли телефон, шагнул в лифт и нажал на кнопку цокольного этажа. На парковке направился к вишнёвому Бугатти, упоминавшемуся в документах. Пока в полиции получат разрешение вскрыть пентхаус, пока обнаружат тело, уладят формальности, отправят запрос… Какое-то время машина Каньи останется подключённой к городской дорожной сети, а для сканера достаточно всё того же украденного отпечатка. Глеб опустился в кресло, завёл двигатель, отыскал на карте адрес клиники и предоставил оставшуюся работу автопилоту. В салоне было тепло, пахло духами. На лобовом стекле высветилось сообщение о низком заряде аккумулятора. Не беда, в Петербурге половина дорог подпитывают электрокары. Детектив прикрыл глаза и постарался хотя бы на время обо всём забыть. Потянуло в сон, то ли от усталости, то ли из-за оставшейся в организме отравы. Зря он не прихватил психостимуляторов из аптечки. На сомкнутых веках плясали отсветы фонарей и рекламных фантомов, пёстрой каруселью проносившихся мимо. Плавный ход машины, набиравшей скорость, погрузил Глеба в полудрёму. Красную батарейку на стекле сменила зелёная молния – электрокар выехал на набережную. Из медных катушек, спрятанных под асфальтом, в аккумулятор потекли киловатты. Если бы можно было ехать так долго-долго, ни о чём не думая и ничем не рискуя… Тихо гудел двигатель, подбородок всё ниже клонился на грудь. Вой сирен оборвал подступающий сон. Глеб вскинул голову. Компьютер вывел на лобовое стекло приказ остановиться, автопилот подчинился и приступил к изменению маршрута. Дьявол! Хорошо, что полиция нагнала Бугатти на закрытом скоростном шоссе, где не было ни съездов, ни карманов для парковки. До ближайшей развязки оставалось семь километров. Что делать? Сдаться? Или взять управление на себя и попробовать уйти? Канья наверняка выбила разрешение на вождение, такие дамочки любят погонять по ночным автострадам. Так и есть! Глеб отключил автопилот и крепко ухватился за руль. Проблесковые маячки заполонили зеркало заднего вида. Судя по вою, на шоссе съехалась целая стая полицейских машин. Глава 12