Дубль сидит на месте для почётных гостей. Рядом с ним – стройная девчонка. Боюсь представить, что он с ней делает. По сравнению с ним она настолько худенькая и хрупкая, что не сгодится ему даже в качестве опорной трости. Но не об этом… Мы встречаемся взглядами, и он едва заметно подмигивает… Ставки сделаны… Помню, как каждый его удар швырял меня из угла в угол. Я отлетал, будто боксёрская груша, и останавливался, врезаясь в канаты. Тело сотрясалось, отметины ударов жгли, в глазах мутнело от пропущенных через блок. Его материя побольше моей, но на самую малость. Зато она менее активная – это точно. Его материя – светло-жёлтая, моя – насыщенно-жёлтая, почти оранжевая. Я в одном шаге от перехода на стадию раскрытия, он – застрял на формировании. Звучит гонг. Томагавк подскакивает и заваливает корпус, чтобы ударить с ноги… Я представляю пацанов из Аквариума. Они разбились на кучки и склонились над планшетами. Смотрят бой. Хотел бы я посмотреть на лицо Вадоса, когда он увидит этот блок… Томагавк бил много, редко мазал и заводился от того, насколько просто я обороняюсь. Минула половина первого раунда, я пропустил парочку по корпусу и один в голову. Подловил Томагавка на контратаке и опустил на землю левым боковым… – Нет, нет, нет! Этого не может быть! Дикарь перекатывается через спину, вскакивает на ноги и светит капу. В разрезе губ – чёрная пластмасса со смайликом. Мордочка улыбается, но вместо глаз перечёркнутые линии. Томагавк кричит, бьёт себя кулаками в грудь, приглашает подойти ближе. Толпе нравятся его кривляния. Те, кто ставил на Томагавка, взорвались смехом. Но смех на грани срыва. В прошлый раз никто не верил, что Сайлок уйдёт с ринга живым, в этот раз я в первом раунде уложил Томагавка на ринг… До окончания раунда минута, я нахожу момент и смотрю на Дубля. Боится… Как же он боится… Сколько он поставил? Десять, двадцать, сто тысяч? Судя по каплям пота на лбу, красному лицу и дрожащим губам, Дубль залил не меньше пятидесяти тысяч. Это я посоветовал ему поставить на себя. И я придумал схему с увеличением количества раундов без вмешательства. Букмекеры принимали ставку на смертельный исход. Многие поставили на мою смерть в первых пяти раундах. Разумная ставка, учитывая, что с первого по пятый – это раунды без возможности вмешательства. Дубля я убедил, что выстою пять раундов и слягу в шестом. Он поставил. А те, кто поставили на смерть, сформировали противовесную сумму и обеспечили Дублю гарантии выплат. Он хотел уйти миллионером. В конце первого раунда я сделал ещё парочку ударов. Энергию не добавлял. Подставил блок и сначала остудил дикаря боковым с локтя, а затем сбил дыхание ударом под дых. Вторичная характеристика «рукопашный бой» повышена до 5. Общий объём материи увеличен до 4,88 относительных единиц. Прозвучал гонг. Я скользнул взглядом по зрителям. Будто разъярённые обезьяны, они орали и требовали крови. Одни кричали моё имя, другие топили за Томагавка. Ведущий подливал масла в огонь: – Феноменально! Учитывая падение Томагавка и пропущенные удары в конце раунда, можно с уверенностью сказать, что раунд остался за Сайлоком! Невиданно! Парень из Болотной лиги даёт бой серебрянику! Потрясающе, но… Не спешите радоваться, друзья! И уж тем более не спешите хоронить Томагавка! Мы много видели, на что способен этот монстр! Посмотрите! Его глаза, дыхание, раздувшиеся ноздри! Похоже, первый раунд только раззадорил Томагавка! Я ни на что не намекаю, но что-то подсказывает, что во втором раунде Сайлоку придётся тяжело! И не стоит забывать о том, что первые пять раундов – это раунды без вмешательства! Томагавку ничего не стоит сменить тактику и переключиться на борцовский стиль! Мы все любим и желаем успеха малышу Сайлоку, но помним, чем обычно заканчиваются удушающие приёмы Томагавка! Десять секунд, друзья! Он вскакивает! Томагавк жаждет крови! Сейчас что-то будет! Внимание на ринг! Злость можно использовать, когда у тебя закончились силы. Негативные эмоции помогают быстро отыскать в закромах тела остатки энергии и направить их на врага. Бывает полезно, но чаще – нет. Особенно плохо работает, если соперник равен по силам. Странно, что этот придурок, оказавшись на полу, так и не понял, что я не слабее его. Он позволил злости завладеть его разумом и сейчас мчался через весь ринг, готовясь к прыжку… Я вижу, как он отталкивается и прыгает мне в ноги. Смещаюсь левее, вскидываю правую руку. Капля материи перемещается в плечо, затем в кулак. Я бью тыльной стороной кулака сверху вниз, будто вколачиваю гвоздь молотком. Томагавк не долетел. Рухнул прямо в середине прыжка, будто на него упал груз весом в несколько сотен килограммов. – Вы видели?!! Вы это видели?!! Бешеный поднимается и идёт дальше. Я бы не стал. Не в таком состоянии. Его материя поставила временную заплатку, но она не продержится долго. Смещённые позвонки – травма куда более серьёзная, чем простой ушиб. Он бросает руки, но ударами это не назвать. Словно кто-то хлещет меня пучком ивовых веток. Надоедливо и неприятно, но совершенно бесполезно. Я дожидаюсь, когда истерия недоударов сходит на нет, и бью в голову. Моё тело – заряженное ружьё. Рука – патрон. Кулак – пуля. Я нажимаю на спуск и простреливаю Томагавка навылет. Словно прикреплённая на пружине голова отскакивает назад, а затем возвращается. На лице пропали эмоции, исчезла ярость во взгляде. В глазах вообще всё исчезло. Он смотрит сквозь меня. Ещё стоит на ногах, но уже не здесь. Либо в полной отключке, либо смотрит мультики, которые ему показывает безвозвратно травмированный мозг. Через секунду он упадёт. Я, в отличие от него, не буду добивать лежачего. Пускай я не уважаю этого говнюка, но уважаю себя. Впрочем, мне и не нужно добивать лежачего. Одной секунды более чем достаточно… Я разворачиваю корпус, оттягиваю локоть и делаю запрос материи на поставку в правую руку всего доступного запаса энергии. Она отправляет туда целый, мать его, эшелон. Критически сбрасывает в правую руку все ресурсы, как дамба при надобности сбрасывает по течению миллионы тонн воды. Теперь моя рука – не ружьё. Моя рука – грёбаная торпедная установка. Пли! Если бы я бил в поверхность тела, Томагавка бы нашли около раздевалки. Но я бил в материю. Моя рука мигнула, будто вспышка молнии в ночном небе. Тело Томагавка колыхнулось. Он упал. Материя восстановит повреждённые позвонки, но кто восстановит саму материю? Я видел, как она угасает, будто перегоревшая лампочка. Связи и звенья характеристик рушатся, будто башня Дженга. Томагавка не стало. Он не умер, но Болотная, Серебряная и другие лиги забудут о нём навсегда. Псих, убийца и дикарь больше никогда не выйдет на ринг… Чувствовал ли я удовлетворение? Ещё какое! Будь у меня возможность, я бы заставил этого урода пережить подобное дважды, а лучше – трижды. Впрочем, в оставшееся время ему придётся несладко. Инвалидное кресло, постоянные боли, спутанное сознание. Возможно, говнюк приберёг достаточно деньжат. Их хватит на какое-то время, но потом они закончатся. Остаток своих дней Томагавк проведёт в кресле или на кровати, испражняясь под себя и вспоминая о чудном поединке с малышом Сайлоком… Не менее приятно было смотреть на Дубля. Толстяк будто лишился всей крови. Бледный, с обречённым взглядом. Девчонка висит на его необъятном плече и что-то говорит, Дубль не слушает. Он слышит рёв толпы и видит мои глаза. Я ухожу в раздевалку и махаю ему рукой, так же как он помахает своим пятидесяти или сотне тысячам кредитов… Тренер открывает передо мной двери, спотыкается и падает. Он выпил, но ноги держат. Упал, потому что переволновался. Он поздравляет и спрашивает, что может для меня сделать. Кружится, будто надоедливая муха, но боится прикоснуться. Мы идём в раздевалку, но я останавливаюсь раньше – у двери в Аквариум. Дубль приказал Тренеру не пускать меня внутрь, но я снимаю этот запрет одним коротким взглядом. – Конечно-конечно, – бормочет он и открывает дверь. Пацаны удивлённо смотрят. Выглядят хреново, прибитые и загнанные лежат на кроватях. Спортивный уголок пустует. Я пробегаюсь по ним взглядом и останавливаюсь на Медном. Он всё понимает. Что-то шепчет шестёркам, и те встают с кроватей. Они тоже видели бой с Томагавком. Без сомнения. Их выдают испуганные глаза и нерешительные движения. – Отличный бой, Сайлок… – бормочет Медный, но тут же спохватывается, потому что понимает: миром мы не разойдёмся. – Гасите его! Вижу боковым зрением, как одна из шестёрок тянется к поясу. Через секунду в воздухе свистит лезвие ножа. У него нет материи. Ни у кого из них нет материи. Но этот ещё и плохо развит физически. Его удар даже шуточным не назвать. Отчаянная попытка, не иначе. Сближаюсь. Внешней стороной предплечья увожу нож по касательной, этой же рукой догоняю кисть, когда опасность пролетает мимо, захватываю и дёргаю в сторону. Щелчок. Суставы выходят из зацепления. Тишину Аквариума пронизывает крик. Вторая шестёрка заходит слева, и я вспоминаю приём Питона в борьбе с несколькими противниками. Подстраиваю пацана с вывернутой кистью под нужное направление, поднимаю ногу и разгибаю колено, добавив в конечность кроху энергии. Тот отлетает, словно бильярдный шар от кия, и сносит наступающего друга. Человеческим клубком они переваливаются через кровать и успокаиваются под собственные стоны. Остаётся самый здоровый и самый борзый. Бык с заячьей губой. У него в руках бейсбольная бита. Дважды он рассекает ею воздух, а после я встречаю противовесным усиленным блоком. Палка встречается с моей рукой, хрустит и ломается на две части. Я прихватываю быка за плечи, подтягиваю к себе и целю лбом в переносицу. Звук удара – что-то среднее между хрустом и шлепком. Бык валится на землю без сознания с помятым и окровавленным лицом. Медный держит в руке нож. Он стоит на удалении – метра четыре – через кровать. Я делаю шаг и бью ногой по основанию кровати. Та выпущенным снарядом скользит по полу и сбивает Медного с ног. Он разбрасывает руки, ныряет носом в матрас. Я подхватываю его за шиворот и ремень брюк. Выношу в промежуток между рядами кроватей и с приложением силы запускаю в десятиметровый полёт. Аквариумный узурпатор приземляется на спортивной площадке, сносит лицом лавочку для жима лёжа и забуривается в стойку с гантелями. Железное месиво накрывает его с головой. Из двери в Аквариум торчит голова Тренера. Он что-то мычит, поторапливает меня. Я знаю, что ему прилетит за то, что он пустил меня внутрь, но минутой меньше – минутой больше… Вытаскиваю Медного из-под завалов железа за горло. Сжимаю и чувствую пульс. Сжимаю сильнее. Пульс учащается, в ладонь отбиваются вздувшиеся вены. Медный синеет, трясёт ногами и шлёпает по плечам. Я жму ещё сильнее, и он притихает. Глаза вылезают из орбит. Его смерть в одном сантиметре от сжатия моей кисти… – Второго шанса не будет, – говорю я и смотрю ему в глаза. – Понимаешь? Медный медленно моргает, и я разжимаю руку… Проблему с Аквариумом я закрыл. Ублюдки получили по заслугам, причём степень наказания соответствовала количеству дерьма в душе каждого. Перед уходом я сказал Шустрику, где он может меня найти, если понадобится помощь. Несмотря на то, что варвары отжали клуб, братства притаились. Никто не делал следующих шагов, хотя это и понятно. К чему рыпаться Роге и его дикарям, если они только что обзавелись новым активом? Варвары ждали хода от битников, а те медлили… Кумар не договорился с центровыми о помощи. Те сказали, что битники и так до хрена на них переложили. Гербуха гербухой, но нужно знать меру… Центровые притормозили жидких, взяли на себя поставки и обещали поговорить с псами. Босс центровых сказал, что в няньки не нанимался. Он ценит элитную гербуху и делает на этом хренову кучу денег, но отношения должны оставаться деловыми отношениями. Мы им – товар, они нам – кредиты. Бита смирился с потерей клуба, Кумар убедил его. Они всё обдумали на холодные головы и приняли решение, полагаясь на экономику и будущее братства. Эмоции – враги. Критической территориальной точкой определили мост. Он располагался в километре от базы битников, соединял индустриальную и спальную части города. Решили, что если варвары сунутся через мост, то битники примут бой. Вероятность победы низка, но что остаётся? Отсидеться не получится. Они уже забрали клуб, а когда возьмут под контроль мост и поймут, что битники терпят, пойдут вперёд ещё смелее. Всё то, за что Бита сражался годами и отвоёвывал по метру, перейдёт во владения Роги за считанные дни. У меня появилось достаточно времени. Производство элитной гербухи я наладил почти до автоматизма, словно конвейер на фабрике Форда. Без проблем делал по тысяче порций в день, а значит, освободил себе аж три дня в неделю. В меньшей степени я использовал свободное время на тренировки, в большей – на алхимию. В моём распоряжении находилось две трети емкости суперингредиента. Половину из оставшегося я истратил на приготовление препаратов для создания новых вторичных связей. Я набрался опыта и получил меньше брака. Из того же объёма винарса приготовил не пять, а шесть зелий. Распределил их по ёмкостям и стал дожидаться созревания. По-прежнему заходил в тир. В своём мире мне приходилось держать в руках оружие. Стрелял пару раз из пистолета и охотничьего ружья, но… Когда я выпустил очередную обойму из автомата, почувствовал не только расширение материи, но и обогащение знаниями. Вторичная характеристика «лёгкое оружие» повышена до 3. Общий объём материи увеличен до 4,94 относительных единиц. Третий уровень лёгкого оружия дал мне общее представление об устройстве оружия. Автомат, с которым я обращался, отчасти походил на автомат Калашникова, только был легче и в матовой чёрной расцветке. Его разработали и выпустили в этом мире. И всё же, стоило мне покрутить оружие в руках, как в общем виде я представил, как взаимодействуют механизмы, выбрасываются гильзы, отходят газы, работает система переключения с очереди на одиночный и обратно. Назревал резонный вопрос: к чему мне знать устройство и тактико-технические характеристики? Я неплохо целился и плавно спускал крючок. Этого было достаточно, чтобы поразить цель, но нет… Знания об оружии приносили и практическую пользу. Материя подсказывала, как быстро прочистить автомат; в каких условиях он ведёт себя надёжно, а в каких выдаёт осечки. Позволяла на уровне подсознания подсчитать количество оставшихся в магазине патронов; на глаз оценить убойную дальность; учесть поправку на ветер. Подсказывала, как правильно браться за рукоять и цевьё, если нужно долбануть прикладом. Ползти самостоятельно до четвёртого уровня лёгкого оружия я не хотел. Да и сложно это. От однообразной стрельбы из одного и того же оружия материя почти не развивалась. Пришло время использовать приготовленные ранее препараты из винарса. В этот раз я спешил открыть колбу и выпить зелье, как никогда прежде. Переход на следующую стадию материи в прямом смысле слова лежал у меня в руке. Вторичная характеристика «лёгкое оружие» повышена до 4. Вторичная характеристика «лёгкое оружие» повышена до 5. Общий объём материи увеличен до 5,12 относительных единиц. Общий объём материи превысил 5 относительных единиц. Доступных связей для развития основных характеристик – 1. Материя находится на стадии раскрытия. Материя приобрела способность внешнего вмешательства. Для перехода на следующую стадию требуется относительных единиц – 20. Доступной связью я повысил основную характеристику – интеллект. Они в паре с восприятием отвечали за алхимию, а знакомство с суперингредиентом в корне перевернуло мои взгляды. Чем сильнее я прокачаю алхимию, тем меньше буду браковать. Увеличу эффективность зелий и сокращу затраты ингредиентов. Если алхимия позволяет навсегда увеличить вторичные характеристики, то её нужно выкачивать по максимуму, а всё остальное прилетит бонусом. Несущий каркас материи выглядел так: Сила – 5. Ловкость – 5. Выносливость – 5. Восприятие – 9. Интеллект – 8. В тот вечер на базе битников было особенно шумно. Такое случалось с периодичностью раз в месяц. День рождения, свадьба, отцовство, праздник Огней Вселенной, пьянка по случаю ещё одного прожитого месяца. Я в гулянках не участвовал. За исключением одного случая, когда Питон силой усадил меня за стол. Впрочем, тогда отказаться было совсем неуместно. Мы праздновали оптовый контракт на поставку элитной гербухи. Фактически я был виновником того торжества… В других случаях я избегал пьянок. Время для меня – слишком ценный ресурс, чтобы растрачивать его на алкоголь и отходняки. Развитие, развитие и ещё раз развитие… Это меня интересовало. А что самое интересное… Чем сильнее я становился, тем больше усилий прилагал… А всё потому, что с появлением силы я получал мотивацию и чувствовал, что могу добиться большего. Вот я уже на стадии раскрытия, а если смогу продвинуться по ней достаточно далеко, то перестану быть уязвимым ребёнком для них. Иногда я слишком глубоко погружался в новую реальность жизни Сайлока и забывал о том, кто я и что я здесь делаю. Тревожные мысли приводили в чувство, будто ведро ледяной воды. Они не успокоятся, пока не найдут меня… Возможно, они подобрались гораздо ближе, чем я думаю… В тот праздничный вечер на базе битников я искал Питона. Облазил всю высотку, но так и не нашёл его. Мне нужны были ответы на вопросы. К слову, я мог спросить и у Кумара о новой способности материи – «внешнее вмешательство», но с Питоном было сподручнее. Он не будет грузить научными терминами и расскажет просто как есть. К тому же в последнее время я порядком к нему прикипел. – Питон здесь?! – спросил я у одного из парней подготовки, перекрикивая шум из-за стола. – Нет. – Не знаешь, где он?!