Все согласились. В зелени кустов Устроили засаду, притаившись. Сидим, сидим – и вот в условный час Под взмахи тирсов игрище открылось, И в голос стали жены Вакха звать. Все ликовало с ними – горы, звери; От топота задвигалась земля. Случись, что около меня в раденье Агава очутилась; чтоб схватить Ее, я выскочил – и все открылось. И-их! закричала: “Борзые, за мной, За мною, быстрые! Мужчины ловят. Тирс в руки, борзые, и все – за мной!” Бегом едва спаслись мы от вакханок, А то бы разорвали. Там стада У нас паслись; так с голыми руками На них менады бросились: корову Мычащую с набрякшим вымем эти Волочат; те рвут нетелей; там бок Растерзанный; там пара ног передних На землю брошена, и свесилось с ветвей Сосновых мясо и сочится кровью. Свирепые быки, что в гневе раньше Пускали в ход рога, – теперь лежат, Поверженные тьмою рук девичьих. Быстрее кожу с мяса там сдирали, Чем очи царские ты б мог сомкнуть… Но вот снялись вакханки: легче птиц Бегут в поля на берега Асопа, Что свой дают фиванцам тучный колос, В Эрифры, в Гисии, под Киферон, — Они несут повсюду разрушенье: Я видел, как они, детей похитив, Их на плечах несли, не подвязавши, И на землю не падали малютки. Все, что хотели, на руки они Могли поднять; ни меди, ни железа Им тяжесть не противилась; на кудрях У них огонь горел – и их не жег. Крестьяне, видя, что их скарб вакханки Разносят беспощадно, – попытались Оружие поднять. И вот-то диво: Их дротик хоть бы раз вакханку ранил. Вакханка тирс поднимет, – и бегут Мужчины; сколько раненых осталось! Менадам тут не смертный помогал. Но вот туда вернулися вакханки, Где бог для них источники открыл. В прозрачной влаге смыли кровь, а змеи Лизали капли, щеки освежая. О господин, кто б ни был этот бог, Но он – велик; прими его в наш город! Не знаю, так ли, только я слыхал, Что это он, на утешенье горю, Дал людям виноград, – а без вина Какая уж любовь, какая радость! Вестник уходит. Корифей Перед лицом тирана говорить Слова свободные опасно; все же Скажу: нет бога выше Диониса! Пенфей Нет! Все теснее, все теснее, точно