Лавине путь Не преградить И не остановить. Не устоит привычный мир, И рухнет он со стоном. А марш идёт, а марш несет Багряные знамена. 7 ноября 1940 г. Послушай, ты не знаешь, это хорошо – иметь любовника? Что ты думаешь. Мне сегодня пришла эта мысль! Знаешь, терпеть не могу, когда говорят о своем будущем. Лавине путь Не преградить И не остановить. Не устоит привычный мир, И рухнет он со стоном. А марш идёт, а марш несет Багряные знамена. Я не хочу утешать больных Или обиженных — Мне и самой не просто. Вот бы и не было вовсе Всех этих горестей, Трудных вопросов. Пусть бы заботились матери О младенцах, Пусть бы вещали министры В министерствах, Пусть бы летали летчики И плавали моряки — В мире, где нет войны, Где радостны и легки Люди. И пусть я буду Счастлива и любима. Пусть вечно Пишу стихи. 9 ноября 1940 г. Я пошла гулять с Зигу. Конечно, не одна, была целая компания. Могла бы пойти на Иркину вечеринку. Зигу там будет. Танцевать не буду, но пойду. 12 ноября 1940 г. Только несколько слов, потому что уже поздно. Я получила приз, ура! Ура! «Дети» Яна Бжозы[35]. Я почувствовала себя такой важной, было так приятно. Жалко, Булуш этого не видела. Я должна сделать по книге доклад 24 декабря. Мамин день рождения… Ты будешь здесь со мной, мама? Меня еще отобрали в комитет по вечеру, посвященному Мицкевичу. Потом о нем расскажу. Зигу иногда меня поддразнивает, но сегодня он очень мил. В субботу иду на вечеринку к Ирке. Он там будет! Если я не хожу по вечеринкам, я и не хожу! Там он будет, вот в чем дело!!! 18 ноября 1940 г. Сегодня я зачарована фильмом. Может быть, потому что я довольно давно не была в кино, а может быть, потому что я как-то погрузилась в эти образы, людей, виды, события. Да, в нем я увидела некоторые свои мечты и именно поэтому мне понравился фильм «Молодой Пушкин»[36]. Я очень люблю Пушкина, он – мой герой. Достать бы где-нибудь его фото[37]. Потому что, знаешь, я меняю весь план и начинаю думать, что в конце концов, может, лучше быть знаменитой, чем счастливой. Быть поэтом, как (не Конопницкая), а… как Пушкин!!! Теперь я могу сравнить его юность со своей. Ясно, что ему не везло с женщинами. Жаль, что он умер, – я бы пожала ему руку. Когда Пушкин был в лицее, он вообще не занимался. Он ходил на свидания, с другими ребятами ходил на прогулки при луне благоухающими (даже в фильме) ночами, рвал белые водяные лилии для своей возлюбленной. Он томился, мечтал, любил… Разве мир не был к нему расположен, и мог ли он не стать романтиком? Прекрасно, прекрасно – уродливая обезьяна! Пушкин! А имя! Его произносят с благоговением. Но такой знаменитой я никогда не стану. Я как бездомная уже четыре года. Все, что я вижу, – это серые, битые булыжники и растрескавшиеся иссохшие губы. Я не вижу неба, потому что небо – это заплесневелый пыльный лоскут облаков. Все, что мне видно, это пепел и сажа, которые забивают горло, разъедают глаза, не дают дышать. На улице я вижу людей, похожих на острые камни, которые постоянно крушат кирками и перемалывают в колючую пыль в жестких, огрубевших пальцах. Никакая революция никогда с этим не справится. Ничто не справится… Потому что всегда останутся люди с бархатными голосами и изнеженными руками, те, кто ведет гладкую, как шелк, удобную жизнь, они всегда будут… А мне все равно, ненавижу революцию, я – обычный человек (флегматик) – не выношу неистовую толпу, так что пусть лучше все остается как есть. А ты, Пушкин, чего ты хотел? Видишь – прежнее рушится. Видишь? Новое смотрит смело. Только не верю: фальшиво оно — Красное это. И белое. 18 ноября 1940 г. Кажется, мой роман закончился. Какой глупый, грубый, наглый идиот. Ему нравится играть со мной. И за все это я должна сказать спасибо своему дорогому другу Тусеку. Какая зараза, черт побери! Но знаешь что? Он не заслуживает того, чтоб я о нем писала. Конечно, буду мстить, придумаю как. Будет еще один поэтический вечер, о, я так его жду! Ты мне снова поможешь? Я еду к тебе,