— Потому что я так говорю. Мэгги покачала головой с притворным сожалением: — Извините, но такая причина не годится. Вчера я проспала все самое интересное, но сегодня не собираюсь ничего пропускать. Если скажете пару слов, например, о том, как продвигается расследование по делу об убийстве и почему загорелся клуб, я с радостью оставлю вас в покое. Фрейзер сжал кулаки, глядя на нее с такой враждебностью, что я испугался, не выкинет ли он какую-нибудь глупость. Мэгги улыбнулась мне: — Как насчет вас, доктор Хантер? Может… — Мне надо с вами поговорить. Не знаю, кто больше удивился — она или Фрейзер. — Вы же не собираетесь разговаривать с ней?! Я переглянулся с Броуди. — Пусть делает, что считает нужным, — сказал он Фрейзеру. — Что? Вы, наверно, шутите. Это же чертова… — Молчать! — командным голосом крикнул Броуди, и сержанту пришлось сдаться. — Ладно, ваше дело, — фыркнул он и пошел к «рейнджроверу». — Не отпускайте его, — предупредил я. — Нам нужна машина. Мэгги подозрительно на меня косилась, ожидая подвоха. — Мне нужна ваша помощь, — сказал я ей, взял под руку и повел к машине. — Мы сейчас уедем, и я прошу вас не ехать за нами. Она уставилась на меня как на сумасшедшего. — Как это понимать, вы… — Послушайте. Пожалуйста, — добавил я, помня, как много времени уже потеряно. — Вам нужна сенсация, обещаю, вы ее получите. Но сейчас вы должны оставить нас. Недоверчивая улыбка сошла с губ. — Дела плохи, да? — Надеюсь, нет. Может оказаться, что да. Локон волос задуло ветром на лицо, глаза искали мои. Она кивнула и поправила волосы. — Ладно. Но меня у меня должна быть статья на первую полосу, хорошо? Я поспешил к «рейнджроверу», а она села в свою машину. — Что вы ей сказали? — спросил Фрейзер, когда Мэгги поехала прочь. — Не важно. Вы сегодня разговаривали с Дунканом? — С Дунканом? Нет пока. Он еще не вышел на связь. Я собирался везти ему завтрак чуть позже. — Позвоните сейчас. — Сейчас? Зачем? — Просто позвоните. Он бросил на меня мрачный взгляд и потянулся за рацией. — Не могу пробиться… — Сержант нахмурился. — Садитесь в машину. Мы едем к коттеджу. Броуди с обеспокоенным видом наблюдал за мной, но молчал, пока мы не тронулись с места. — Что случилось? Что вы нашли? Я тревожно смотрел через лобовое стекло на небо впереди. — Проверил проводку в клубе. Огонь, вызванный коротким замыканием, не способен расплавить медную проволоку. В дальнем конце клуба есть место, где медь потекла. — И что? — нетерпеливо спросил Фрейзер. — Значит, там огонь был сильней, — медленно произнес Броуди. — О Боже… Фрейзер ударил по рулю: — Мне кто-нибудь скажет, что происходит? — Огонь был там сильней, потому что в ход пошел катализатор, — объяснил я. — Пожар начался не от замыкания. Кто-то поджег клуб. Сержант продолжал ломать голову. — А при чем тут Дункан? Ответил Броуди: — Если кто-то хочет избавиться от улик, то поджечь могли не только больницу. Судя по лицу Фрейзера, до него наконец-то дошло. А даже если нет, не было необходимости объяснять дальше. На небе прямо впереди виднелась черная струйка дыма. Из-за холмов мы не могли различить источник дыма. Будто каждая горка и каждый поворот сговорились скрыть от взгляда коттедж и фургон. Фрейзер жал на газ и несся по узкой дороге, пренебрегая мерами безопасности. Никто не жаловался. За последним поворотом возник коттедж. И фургон. То, что от него осталось. — О нет… — произнес Фрейзер. Большая часть дыма исходила от дома. Как и клуб с больницей, его подожгли. Там гореть было почти нечему, но упавшие накануне толстые балки крыши по-прежнему тлели среди руин. Если следственная команда и могла что спасти, теперь все улики уничтожены. Однако наше внимание привлек фургон. Он превратился в выжженную раковину, шины растопились до бесформенных резиновых глыб. Жилая часть полностью сгорела, крыша частично отлетела — видимо, когда взорвался газовый баллон или бензобак. Оттуда дым поднимался пеленой, тотчас сдуваемой ветром. Дункана нигде не было видно. Фрейзер свернул с дороги, но машина сбавила обороты по грязи, он ударил по тормозам, выскочил и побежал к фургону, не захлопнув дверцы. — Дункан! Дункан! — орал сержант, мечась по траве. Мы с Броуди неслись следом, дождь хлестал по лицам. Фрейзер резко остановился у фургона. — Боже мой! Где он? Где же он? Фрейзер смотрел по сторонам, будто надеялся, что молодой констебль появится откуда-нибудь и пойдет навстречу вальяжной походкой. Мы с Броуди переглянулись с жестоким осознанием одного и того же факта. — Он там, — тихо произнес я. Сержант проследил за моим взглядом. Из-под куска покореженной крыши торчал ботинок, кожа местами сгорела, обнажив обугленную плоть и кость. Он шагнул вперед. — О нет! Боже… Фрейзер схватил панель и попытался поднять ее. — Не трогайте, — предупредил я и хотел остановить его, но Броуди опустил руку мне на плечо. Он покачал головой: — Оставь его. — На месте преступления нельзя ничего трогать. — Знаю, — мрачно сказал Броуди. — Но что это изменит? Фрейзер высвободил панель, ее тотчас унес ветер, и она поскакала по траве, как опустившийся воздушный змей, пока не уперлась в коттедж. Сержант продолжал разбирать обломки как сумасшедший. Даже издалека в нос бил запах жареного мяса.