Эллен улыбнулась: — Скажите, с вами всегда происходят такие истории? — Обычно нет. Должно быть, несчастливое место. Улыбка сошла с ее лица. — Это точно. — А вы? — поймал я удачный момент. — Вам здесь нравится? Она переключила все свое внимание на порез. — Тут не так уж плохо. Летом чудные ночи. Восполняют дни, как сегодня. — Но… — подтолкнул я. — Но… остров у нас маленький. Постоянно видишь одни и те же лица. Заезжает пара подрядчиков и случайный турист, и все. И в материальном плане приходится бороться за выживание. Иногда мне хочется… впрочем, не важно. — Продолжайте. Лицо Эллен омрачилось грустью, которую она обычно скрывает. — Мне хочется уехать отсюда. Покинуть это место, отель, остров, забрать Анну и уплыть. Все равно куда. Чтобы там была приличная школа, магазины и рестораны, где тебя никто не знает, где ты не знаешь никого. — И что же вас останавливает? Она отрешенно покачала головой: — Все не так просто. Я выросла на Руне, у меня здесь все. Куда я подамся? — Эндрю Броуди сказал мне, вы учились в колледже. Так воспользуйтесь своими знаниями. — Наплел историй, да? — Эллен не знала, злиться или смеяться. — Да, пару лет я провела в кулинарном колледже. Там научилась оказывать первую помощь и узнала всякие правила безопасности. Воображала себя поваром. Заболел отец, и мне пришлось вернуться. Думала, на время. Затем родилась дочь, ее надо было содержать, а тут не такой большой выбор работы. Поэтому, когда умер отец, я продолжила заправлять отелем. — Эллен подняла бровь. — Вы не спрашиваете меня? — О чем? — Об отце Анны. — Нет, пока вы держите антисептик у моей раны. — Вот и ладно. У нас не было будущего. — Судя по тону, тема была закрыта. — Что еще рассказал вам Эндрю Броуди? — Немного. Боюсь, если проболтаюсь, его больше сюда не пустят. — На этот счет не волнуйтесь, — рассмеялась Эллен. — Анна его обожает. Я тоже, только вы ему не говорите. Он и так слишком о нас печется. Она замолчала, обдумывая что-то. — Вам известно про его дочь? — Да, он поделился со мной. — Вы, должно быть, ему понравились. Обычно Эндрю об этом не заговаривает. Кажется, девчонка была своевольной. Сложно представить, каково ему живется в неведении, что с ней произошло. Он пытался найти ее, когда ушел в отставку, но так и не смог. В итоге поселился у нас. Не поймите неправильно, но в каком-то смысле это пошло ему на пользу. Дало новый толчок в жизни. Некоторые люди не созданы для пенсии, и Броуди один из них. Наверное, был отменным полицейским. Я тоже так считал. Мне повезло, что он здесь. Эллен бросила окровавленный тампон в чашу. — Готово. Вам сейчас не помешает принять теплый душ и лечь спать. Дам вам мазь для ожогов. Неожиданный порыв ветра ударил по отелю, сотрясая все здание. Эллен навострила уши. — Ураган набирает силу, — сказала она. 16 Дождь лил остаток ночи, превращая клуб в неровную насыпь серо-черного пепла. Поднимавшиеся струйки дыма тотчас уносил ветер. Один край остался целым, там нелепо торчали несколько метров обугленных досок. Местами прорисовывались узнаваемые формы: стальной шкаф, выигравший схватку с огнем, скелет ножек стула, выступавших из пепла подобно мертвым веткам в грязном сугробе. Мрачное зрелище обрамляли темные, тяжелые тучи, скрывавшие вершины холмов. Дождь лил стеной и хлестал землю с нарочитой злостью. Мы с Броуди и Фрейзером приехали к клубу, как только рассвело. Я был изможден. Спал меньше четырех часов, все болело. Плечо неумолимо ныло, изрядно пострадав при пожаре. Я с трудом узнавал себя в зеркале, пока брился утром. Кожа на лице обгорела от жара, покрылась ссадинами от осколков. Брови и ресницы слиплись, придавая лицу странное выражение изумления. И все-таки, как отметил Страчан, могло быть хуже. Броуди с Фрейзером стояли в сторонке, пока я осматривал тлеющие руины. По правилам следовало дождаться пожарного инспектора, чтобы он подтвердил безопасность каркаса, но когда он появится… Я не тешил себя иллюзиями, что останки Дженис Дональдсон переживут вторую кремацию. Однако надо было убедиться своими глазами. Дождь барабанил по пеплу, делая из верхнего слоя черное месиво. И все же не до конца уничтожил огонь. Дерево тлело изнутри. Я ощущал тепло лицом, пока спина мерзла от холода. — Думаете, есть шанс хоть чему-то уцелеть? — спросил Броуди. — Вряд ли. — Голос был по-прежнему хриплым от дыма. Фрейзер с раздражением вздохнул. Под дождем он выглядел жалко. — Так зачем туда лезть? — Чтобы знать наверняка. В бывшей больнице среди пепла виднелся черный угол моего кейса. Он был открыт, и все содержимое обуглилось. Прямо за ним находился стальной стол, где я работал над черепом Дженис Дональдсон. Стол лежал на боку, наполовину погребенный под обломками крыши. Ни черепа, ни челюсти. Я и не надеялся. Прокаленные кости превращаются в пыль от любого удара. Пара зубов могли сохраниться, не более. В любом случае придется ждать, пока приедет команда судебной экспертизы и просеет пепельную массу. Для надлежащего расследования моих сил не хватит. Стерев с лица грязь, налипшую с порывом ветра, я стал осторожно пробираться к холодильнику. Там лежала рука жертвы, и она могла уцелеть благодаря изоляции. Не тут-то было. Расчистив доски, я увидел почерневшую дверцу: резиновые прокладки расплавились, и она открылась настежь, предоставив все содержимое на съедение пламени. От руки Дженис остались лишь косточки, опаленные до цвета жженого сахара. Пальцы выпали из фаланг после сгорания соединительных тканей. Они лежали на верхней полке, еще горячие. Я достал их, подождал, пока слегка остынут, и положил в пакеты, прихваченные в отеле. Затем вернулся к Броуди с Фрейзером. — И это все? — спросил сержант, щурясь на пакет. — Все. — И стоило ли труда? Я пропустил мимо ушей его замечание и направился к доскам, торчавшим среди руин. Деревянные балки обуглились. К ним был прибит медный кабель — все, что осталось от электросети клуба. Пластиковая изоляция вокруг меди сгорела, однако сама проволока сохранилась и по-прежнему тянулась вдоль балок. Судя по расположению, она шла к выключателю у входа. При виде этой картины у меня зародилась мысль, слишком смутная, чтобы назвать ее подозрением. Я едва успел выбраться из горящего зала, пока огонь не добрался до дверей. Значит, сначала загорелся противоположный конец. Я начал ходить кругами по центру. — Что еще? — раздраженно спросил Фрейзер. Броуди молчал, лишь наблюдал за мной задумчиво. — Надо кое-что проверить. Я убеждал себя, что напрасно теряю время, разглядывая место у задней стены. Нагнувшись, я разгреб пепел и обнаружил то, чего боялся. Металлические крапинки переливались на обугленных досках. У меня мурашки пошли по коже. Я повидал достаточно пожаров, чтобы понимать, что это значит. Это не несчастный случай. И тут меня посетила еще одна мысль. О Боже! Только не это… Охваченный паникой, я поспешил к Броуди с Фрейзером, но тут услышал гул мотора и увидел, как по дороге катит разбитая машина Мэгги Кэссиди. Хуже времени она выбрать не могла. — Доброе утро, парни! — бодро поприветствовала она. — Слышала, вчера тут устроили барбекю. Фрейзер уже шагал ей навстречу. — Сюда нельзя. Вернитесь в машину. Живо! Ветер приминал пальто, похожее на кокон, а журналистка протягивала свой диктофон, словно защитное оружие. Она пыталась скрыть свое волнение. — Да? А почему?