Мигель. Вот пять дукатов. Положи свою книгу и убирайся! Крестьянин 2 собирается положить книгу на землю. Тасит. Только не на землю! Мигель бросает на землю свой плащ. Крестьянин кладет на него книгу и уходит. Мигель подходит, чтобы взять книгу. Мигель. Посмотрим, что там. Тасит. Нет смысла. Мигель. Как это, нет смысла? Вы же сказали, что книга вам нужна! Тасит. Лишь ради того, чтобы прижать к сердцу написанное дорогое имя моей принцессы. А комментарии ничего не добавят к тому, что я знаю о собственной дочери. Мигель (открывая книгу). Она на арабском! Появляются в своем прошлом Телло де Сандовал и М. де Сервантес. Другие их видеть не могут. Тасит (берет книгу из рук Мигеля). Ну, видите! Продолжим наш путь. Тасит, Мигель и Санчо готовятся в путь. Они не могут слышать М. де Сервантеса и Телло де Сандовала. М. де Сервантес. Думаю, что в книге говорится о рыцарстве. Как бы в этом убедиться? Телло де Сандовал. Да. Точно так же в Библии в разных местах и неоднократно говорится о баранах. И, однако, из этого вовсе не следует, что мы имеем дело с трудом по овцеводству. М. де Сервантес. Книга эта воздействовала самим своим существованием. Это действительно так. Телло де Сандовал. Сознайтесь же: вы ее прочли. Вам ее перевели. Впрочем, что я говорю? Вы прочли ее по-арабски! М. де Сервантес. В то время я не знал арабского. И как вы не понимаете: содержание книги значило куда меньше, чем сама книга! Телло де Сандовал. Но содержание книги — это и есть книга! М. де Сервантес. В таком случае все марксисты читали Маркса, а все христиане — Евангелие. Телло де Сандовал. Та книга прямиком вела вас к другой. К той, которую все и сейчас читают. К той, которая преодолевает время, забвение, смерть. М. де Сервантес. В каком-то смысле — да. Эта случайная книга, попавшая к нам из рук случайного крестьянина, оказалась семенем. Посевом. Телло де Сандовал. Потому что в ней содержалось послание. Рыцарские россказни были только кодом. За книгой скрывалась другая книга. М. де Сервантес. Потому что она вселяла надежду, что Дульсинея еще жива. (Показывает на Тасита). Найденная в степи книга была важна тем, что ее еще не сожгли. Телло де Сандовал и Мигель де Сервантес исчезают. Санчо. Какой дорогой, дон Тасит? В каком направлении? Вы не забыли, что мы заблудились? И что того, кто мог бы нас вывести, вы самолично прогнали вашей шпагой? Тасит. Направление не имеет значения. Нам явится Дульсинея. Вперед! Сцена 2.6 Декорация 5. Камера в тюрьме Аргамазилла дель Альба в 1587 году. Тюремщик убеждается, что Тасит еще дышит. Сервантес. Сколько нужно дров, чтобы распорядиться судьбой человека? Тюремщик. Достаточно одной дубины. Сервантес. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Тюремщик. Понадобится один старый дуб целиком, если вы хотите, чтобы от человека не осталось и следа. Сервантес. А от него останется что-нибудь? Тюремщик. Нет, если я сам возьмусь за возведение костра. Видите ли, дон Мигель, в этом деле главное — воздух. Если воздух не циркулирует между бревнами, вы получите останки. Разумеется, обугленные, неузнаваемые, врать не буду, но все же останки. Сервантес. А ты, что, умеешь найти общий язык с воздухом? Тюремщик. Дон Мигель, вы же видите, какое место мне уготовила судьба. Но у каждого должна быть возможность гордиться своим делом. Честному человеку необходимо сохранить хоть крохи достоинства. Сервантес. Открой мне свой секрет. Маловероятно, что у меня будет возможность им воспользоваться. Тюремщик. Вязанка хвороста между рядами дров. Но только не тростник и не ива, понятно? Лучше всего добрая веточка настоящего, сухого, как в метле, орешника. Пламя лижет его так усердно, как коза — соль. И в результате — никакой копоти. Тело воспаряет, и огненные ангелы уносят свою воздушную добычу. Сервантес. Это мучительно? Тюремщик. Э, дон Мигель, кому же нынче удается обойтись без мучений? Но если на моем костре они умещаются в мгновение, то на других длятся целую вечность. Сервантес. Вот тридцать дукатов. И завтра ради него не экономь на хворосте. Тюремщик. Благодарю, дон Мигель. Ради него я и так бы сделал все, как надо. Вы увидите, он не задержится. Сервантес. Я увижу? Тюремщик. Завтра же воскресенье, аутодафе должно быть совсем небольшим. Обычно мы делаем такие прямо во дворе, под вашей амбразурой в стене. Сцена 2.7 Декорация 1. В степи. Мигель и Санчо тихонько бредут. Тасит следует за ними на некотором расстоянии, неся книгу, как рыцари носят свой щит. Санчо. Подумать только! Отвалить пять дукатов за кучу бумаги, которая приведет нас прямиком в тюрьму! Мигель. Некоторые люди, Санчо, обладают талантом притягивать несчастье. Санчо. Что мне за дело до «некоторых людей»? Это вас, вашу молодую особу доверил мне ваш папенька. И меня будет лупить он смертным боем, если с вами, не дай бог, что случится. Почему бы не прочесть эту проклятущую книгу и после не бросить ее в огонь, пока она нас самих не довела до костра? Мигель. Я не знаю арабского.