– Сьюзен, прости! Но она не простила. Опустив ладони вниз, она посмотрела на меня кровавыми провалами глазниц и спросила: – Кая, зачем ты убила меня? Я проснулась и тут же включила лампу, чтобы разогнать тьму. Взгляд, затуманенный слезами, метнулся в сторону двери. Она была приоткрыта, как я и оставляла. Вытерев щеки рукавами кофты, я посмотрела на часы. Пять утра. За окном – холодная сырость; стекло все влажное и в каплях дождя, где-то вдали вспыхивает молния, поглощая мое отражение, утробно порыкивает гром. Несколько секунд я просто сидела на кровати, прогоняя остатки мерзкого сна, затем дотянулась до папки, торчащей из сумки, и достала оттуда все файлы. Я не чувствовала себя здоровой и бодрой, но знала, что уже не смогу уснуть, да и не хочу. Информации в папке было немного. Не было фотографий истерзанного тела, не было вырезанного сердца. Я поднесла к светильнику медицинский отчет о вскрытии Дэйзи Келли. Она умерла от инсульта. Как же это странно – в таком юном возрасте умереть от инсульта. Я поспешно дотянулась до сумки, выхватила записную книжку и ручку и сделала пометку о смерти Дэйзи Келли. Она была родом из Эттон-Крик, поэтому в местной больнице наверняка найдется ее медкарта. Записи должны объяснить, как здоровая (предположительно) девушка в двадцать с лишним лет могла умереть от такой причины. Через десять или пятнадцать минут – даже этого времени хватило, чтобы испытать огромное разочарование, – я осторожно сложила скудные заметки назад в папку. И вдруг заметила уголок газетной вырезки, торчащей между листками медицинского отчета. Устало протирая глаза, я больной рукой достала клочок бумаги и поднесла к лампе. «Студентка УЭК Дэйзи Келли была похищена прямо на свой день рождения 13 января. Мистер и миссис Келли утверждают, что их дочь была недоверчивой и осмотрительной: «Она бы ни за что не села к незнакомцу в машину. Мы с детства приучили Дэйзи быть осторожной! 13 января ей исполнился двадцать один год». Немногочисленные свидетели утверждают, что видели, как Дэйзи Келли в тот злополучный вечер беседовала с каким-то молодым человеком, но опознать этого мужчину никому не удалось. Теперь мы все задаемся вопросами. Что ожидает жертву после года, проведенного в заточении у маньяка? Почему полиция бездействует, а не арестовывает преступника? Возможно ли, что…» – на этом статья обрывалась – кто-то неосторожно вырвал кусок из газеты. Сонливость пропала, будто ее и не было. Словно одержимая, я достала из-под кровати ноутбук и попыталась отыскать потерянную статью. Каждая клеточка тела пылала возбуждением, но через тридцать минут безрезультатных поисков оно сошло на нет, и теперь кончики пальцев стали холодными, а во мне зародилось нехорошее предчувствие. «Она была жива, – продолжала я прокручивать эту мысль в голове. – Она была жива! Дэйзи Келли удалось сбежать от Криттонского потрошителя, но ей никто не поверил. Она провела в плену целый год и умерла вовсе не от того, что убийца вырезал ей сердце…» Мурашки пробежали по телу, но я продолжала смотреть в потухший экран ноутбука не двигаясь. В голове крутились одни и те же мысли. Дэйзи Келли была жива. Невозможно… Стоп. Я опустила взгляд на огрызок статьи, который лежал на клавиатуре ноутбука. В темноте я не увидела букв, но этого и не нужно было – у меня превосходная память, и я запомнила каждое слово. Дэйзи Келли похитили 13 января, как и Мартину Грейс, Эмили Питерсон, Джоанну Медину, Кристину Айшем и подруг Эсме Фрайзер и Кейт Френкс. Вот только у одной из них день рождения был 13 января – у Дэйзи Келли. Я припомнила слова ее родителей: «Она бы ни за что не села к незнакомцу в машину. Мы с детства приучили Дэйзи быть осторожной! 13 января ей исполнился двадцать один год». А что, если он не был незнакомцем? Вдруг они были знакомы настолько хорошо, что решили встретиться в парке и провести вместе день ее рождения? Он забрал Дэйзи Келли в день ее рождения, потому что она – та самая, его истинная жертва. Она была девушкой, которую Криттонский потрошитель хотел заполучить. Он хотел не Мартину Грейс и не Джоанну Медину – они были лишь его тренировкой. Его истинной жертвой, его особенной была Дэйзи Келли. * * * В комнате для допроса было мрачно и тихо, и я была здесь не впервые, так что начала задумываться, а не войдет ли у меня в привычку посещение полиции Эттон-Крик при каждом удобном случае. С противоположной стороны за столом сидел Майкл Гаррисон. Перед ним лежали материалы из дел Сьюзен и Майи, но смотрел он на меня, не на них. – Как ты себя чувствуешь? Что он имеет в виду? – Хорошо, спасибо. Повисло молчание, в течение которого я не знала, о чем думать. Детектив Гаррисон в это время старался не выдать заинтересованности, но его взгляд был оценивающим. – Как хорошо ты знакома с Ледой Стивенсон? Вопрос оказался для меня полной неожиданностью. – Я ее не знаю. – Ты говорила, что Майю тоже не знала, – многозначительно отозвался он, удивительно походя на скептичного и подозрительного детектива Дина. Снова наступило молчание, которое я не собиралась нарушать. Мне было нечего сказать на эти глупые, необоснованные подозрения. Детектив, догадавшись, что молчанием от меня ничего не добиться, сдался и продолжил первым: – Расскажи, при каких обстоятельствах вы познакомились. При чем здесь Леда Стивенсон? К чему эти вопросы? Ответ: ни к чему хорошему. – Мы не знакомились. И вы все знаете, – отрезала я, нахмурившись. – Так почему я здесь? – Мне любопытно, по какой причине ты преследуешь Леду Стивенсон. Что он несет? – Я ее не преследую. Я ее не знаю. – А вот свидетели, которые видели вас вместе в кафе «Шерри», говорят, что вы разговаривали. – Я там работала. Очевидно, что «разговаривать», принимая заказ, – это обязанность официанта. – Мой холодный тон голоса не произвел на детектива Гаррисона никакого впечатления. Он осведомился: – Почему «работала»? Я ничего не ответила. Зачем он пытается довести меня? Не имеет значения, зачем он это делает, я уже чувствую в горле комок, чувствую, как начинают дрожать пальцы. Я сглотнула, немедленно взяв себя в руки. Только не сейчас. Прошла целая минута, прежде чем детектив Гаррисон наконец произнес: – Хорошо, давай начнем сначала. Расскажи, почему ты переехала в Эттон-Крик. Я разозлилась сильнее, но лишь прикрыла веки и проглотила резкий ответ. Да, детектив Гаррисон, я приехала сюда, чтобы преследовать Леду Стивенсон и убивать новых знакомых. – Мама решила, что здесь мне будет лучше. – Почему она так решила? Если бы мои руки не дрожали и я не прятала их под столом, я бы надавила пальцами на глаза, накрыла бы голову ладонями. – Я не знаю почему. Я не успела у нее спросить, потому что она умерла. Я и не рассчитывала, что после этих слов детектив оставит меня в покое, но равнодушие, отразившееся на его лице, порядком шокировало. Он изогнул бровь: – Разве не успела? Ты уехала как раз в тот день, когда она умерла. Я сжала и разжала кулаки, испытывая в руке тянущую боль. Хотелось прижать руку к груди – сердце колотилось словно сумасшедшее. – Зачем мне нужно было убивать свою маму? – Это ты мне скажи, Кая. – Я что, похожа на нее? – хрипло спросила я. Детектив в недоумении поднял брови: – На кого? С трудом сглотнув комок в горле, я провела пальцами по шее, но опозданием вспомнила, что Неизвестный забрал папин жетон. – Вы думаете, я похожа на дочь, которая может убить собственную мать? – Детектив собрался ответить, но я не позволила, сказав: – Я приехала в Эттон-Крик, чтобы учиться, а не убивать людей! – Вот только у всех нас есть работа, – жестко оборвал он. – И ты станешь врачом и будешь спасать жизни. А мы должны найти убийцу. И мы следим за порядком. Я не смогла сдержать горький смешок. – Что-то не похоже, чтобы вы выполняли свою работу. Двадцать лет назад никто из вас не нашел убийцу. Если детектив Гаррисон и был поражен тем, что я заговорила о Криттонском потрошителе, виду он не подал. – Давай не будем отвлекаться от главной темы. – У Майи, Сьюзен или их отцов были вырезаны сердца? – Почему ты думаешь, что должны быть? – с вежливым любопытством спросил он. – Я лишь хочу знать, задумывались ли вы над тем, что Неизвестный, который бродит сейчас по улицам Эттон-Крик, и есть тот самый Криттонский потрошитель. – Вижу, Кая, ты интересуешься серийными убийствами…