Детективы снова переглянулись, и я нахмурилась. Они вновь меня подозревают? Думают, я лгу, чтобы выгородить себя саму? Думают, я убила Сьюзен, которая хорошо ко мне относилась и была мне почти подругой, а потом ранила себя? Если и так, то ни детектив Дин, ни детектив Гаррисон ничего мне не сказали и не обвинили. Они задали еще несколько вопросов, на которые я честно ответила, еще раз выразили соболезнования по поводу мамы, затем ушли в сопровождении Дориана. Думала, когда останусь одна, слезы придут, но их не было. Я чувствовала себя роботом, который все еще не получил такой команды; просто пялилась в белое покрывало и вспоминала случившееся. Нужно припомнить каждую деталь. Вдох. Нужно постараться. Выдох. Любая мелочь может помочь. Я закрыла глаза и стала считать. Один, два, три, вдох… Один, два, три, выдох… Мое тело стало легким, вжалось в матрац; а затем я просочилась сквозь него и вновь очутилась в темноте. Один, два, три, вдох… Я набираю полные легкие влаги, сквозь пелену дождя ничего не вижу, лишь чувствую, как ботинки рассекают лужи и до меня долетают капли. Кожу натирает влажная одежда, но я ничего не чувствую, даже холода, потому что ищу Сьюзен. Я знаю, что она где-то впереди. Все кажется черным. По крышам бьют капли дождя, уши заполнил оглушающий грохот. Дождь тоннами стекает в переулок с покатых крыш зданий, стоящих слишком близко друг к другу. Он заглушает мой голос, когда я зову Сьюзен снова и снова. Я знаю, что что-то должно случиться, потому что Аспен внушил мне страх. В небе вспыхивает молния, и на мгновение я замечаю впереди какой-то блеск. От него сердце замирает, а затем колотится в тысячу раз быстрее. Я слышу скрип. Это скрипит сломанный фонарь над головой. Он мигает, словно подает кому-то сигнал, и загорается между мной и Неизвестным. Он держит Сьюзен за горло и приказывает ей заткнуться. Я нахмурилась и сжала в пальцах покрывало. – Клянусь, я спасу тебя от этого кошмара, – сказал он. Что-то не так. – Кая! – Я распахнула глаза. Дориан накрыл мое поврежденное запястье своей ладонью, и я разжала пальцы, почувствовав острую боль. Выпустила из кулака смятую простынь и вздохнула. Дориан сидел рядом на табурете с таким выражением лица, будто я собираюсь умереть. На самом же деле единственная, кто сегодня умер, – Сьюзен. Я вновь прикрыла веки. Вдох. Дождь заливается за шиворот, мышцы до боли напряжены, Неизвестный орет на Сьюзен… что-то не так… – Заткнись! Меня словно ударило током, и я резко села, упершись рукой в покрывало. – Ох, осторожнее! – воскликнул Дориан, приподнимаясь. Я затаила дыхание в болезненно сжавшемся горле, затем осторожно перенесла вес с больной руки на здоровую и сипло выдавила: – Я знаю его. – Кого? – мягко уточнил Дориан. В его лице читалась забота, а еще убеждение, что мне только что приснился страшный сон. Я откинула покрывало, но Дориан решительно поднялся на ноги и вернул меня на подушку. – Пожалуйста, вернись в постель. – Дориан, он все время кричал на Сьюзен! – Мой голос ломался от возбуждения. – Я не могла понять, что именно не так, но теперь поняла. Я его знаю! Знаю! – Ты уверена? – Ты мне не веришь? – Я уставилась на него испытующим взглядом, но не особо удивилась. Дориан замялся. – Нет, просто… ты столько пережила в последнее… – Ты считаешь, это хорошая причина для сумасшествия? – Кая, я не говорил, что ты сумасшедшая. – От досады щеки Дориана порозовели, и я сдалась и вздохнула. Несколько минут назад он защищал меня перед детективами, а теперь вынужден защищаться передо мной. – Я знаю, Дориан… Говорю тебе: я слышала этот голос раньше. Он вновь хотел возразить и на мгновение поджал губы, но затем с сомнением предположил: – Может, ты встретила этого человека в книжной лавке… или… среди посетителей кафе? – Сомневаюсь, что он орал в кафе «заткнись, заткнись, заткнись», – произнесла я, одновременно вспомнив слова Ноя: «Может, ты думаешь, что не связана»? А ведь Ной был прав: если я уже слышала этот голос ранее, значит, знаю убийцу, значит, действительно связана со всем происходящим. Мне срочно нужно поговорить с ним об этом! – Можно мне домой? – спросила я, откидывая покрывало с ног. Дориан в мгновение ока вернул его на место и оставил свою ладонь многозначительно лежащей с краю кровати. – Тебя ранили. У тебя сотрясение. И ты… в общем, плохо выглядишь. – Меня ударили лицом об асфальт, – сухо напомнила я. – Об этом я и говорю. Тебе нельзя домой. – Можно. У меня нет переломов и нет внутреннего кровотечения. У меня лишь растяжение сустава и царапина на лице. Вот, гляди, все в порядке! – Я подняла руки над головой, и Дориан тут же нахмурился. Я вернулась в прежнее положение, пообещав: – Я приму таблетки и побуду в тишине, чтобы все вспомнить. Мышление еще никому не вредило, Дориан. Он поднялся на ноги, раздражаясь. – Прекрати упрямиться! Единственное, что ты должна сделать – отдохнуть! – Я должна найти связь и помочь… – Кая, – оборвал он, и я удивленно замолчала. – Пожалуйста, прекрати. Не нужно бежать вперед сломя голову. Почему ты так нетерпелива, неужели боишься, что испугаешься?.. Его вопрос выбил меня из колеи, но я уже через секунду взяла себя в руки и сказала: – Это ты прекрати анализировать меня. Позови врача. Они не имеют права удерживать меня против воли, если только я не сумасшедшая и не собираюсь причинить боль себе или другим. * * * Я могла бы и сама дойти до дома, когда выползла из машины Дориана, но он все равно заставил меня взяться за его локоть и поглядывал под ноги, будто боялся упасть. А может быть, он не боялся упасть, а просто избегал моего взгляда, потому что до сих пор злился. Когда Дориан отпер дверь своим ключом и мы вошли в прихожую, окунувшись в темноту и в знакомые душистые запахи специй и сладостей, он наконец-то заговорил: – Кая, послушай, я… Но тут загорелся свет, и нужный момент был утерян. Из кухни выскочил Ной, воскликнув: – Вау, вот это у тебя видок! – Есть что-нибудь съедобное? – спросила я первое, что пришло на ум, чтобы отвлечь его внимание. – Э-э… ты уверена, что сможешь есть в таком состоянии? – спросил он, с волнением протягивая ко мне руку, словно желая приобнять. Я увернулась и направилась к лестнице. – Может, стоит покормить тебя? – Ной, – осадил брата Дориан, – иди на кухню. Кая. Я остановилась, обернулась, закрыв левый глаз, потому что он болел и слезился, но все равно видела, что Дориан слишком встревожен и все еще винит себя за то, что поддался на мои уговоры. Он подошел ближе, остановился у часов с кукушкой у подножия лестницы и, снизив голос до шепота, потому что Ной завис в дверном проеме ведущем на кухню, произнес: – Если тебе что-нибудь будет нужно… ты знаешь, – закончил он неловко. – Спасибо, – ответила я. – Я буду в своей комнате. Или в библиотеке. В общем, позовешь. – Дориан отступил, но снова остановился, чтобы уточнить: – Ты ведь сможешь подняться по лестнице? – Да, Дориан. – Я усмехнулась. – С ногами у меня все в порядке. Дориан ушел заниматься делами, а я, прихрамывая, поднялась в свою комнату. Здесь было темно и холодно, но тем лучше – мое лицо горело огнем, будто на него кто-то вылил смесь ядохимикатов. Оставив дверь в спальню приоткрытой, я добралась до ванной и взглянула в зеркало, ничуть не удивившись тому, что вся левая сторона лица поранена и нижняя губа потрескалась. Кончиками пальцев я провела по воспаленной коже на шее, где виднелась отчетливая розовая полоска от цепочки, с которой я не расставалась ни на миг после смерти отца. На глаза в ту же секунду навернулись слезы, но я взяла себя в руки. Неизвестный забрал папин жетон, но я верну его назад во что бы то ни стало.