— Возьми, — ответил Йожко. И вдруг мальчики застыли как вкопанные. Оба глядели на школьное здание, и ни один не мог и слова вымолвить. Из окна класса, в котором они еще недавно учились, торчала гнедая голова лошади. ЯИЧКО КУРОЧКИ-НЕВЕЛИЧКИ ВЕРОНКА С АГАТКОЙ Веро́нка с Ага́ткой были сестры, и жили они в городе. Обе в детский сад ходили. Веронка была на год старше, и ей пора бы уж ходить в школу, да ее не приняли — месяцев не хватило. А так хотелось в школу ходить! Она уже почти все буквы знала. А стишков, песен, считалок — тех и вовсе не перечесть! И папа ею очень гордился. Иногда болели у него глаза, и он, бывало, возьмет да пожалуется. И конечно, нередко лишь затем, чтобы дочек похвалить. — Ох уж глаза мои, глаза! Право, не знаю, что и делать с ними! На работе все в бумаги смотрю. А потом еще домой работу прихватываю. Вот потому и глаза у меня такие усталые, газету и ту не могу почитать. Но унывать мне нечего! У меня ведь две доченьки. Веронка вот-вот читать научится, будет мне газету и книжки читать. Я тогда про все первый узнаю. — Папуленька, я тоже тебе буду читать! — тут же выскакивала Агатка, так как во всем хотела сравняться со старшей сестрой. А то и обскакать ее. — Если хочешь, я тебе уже сейчас чего-нибудь почитаю. И мигом в руках у нее газета. А Веронка р-раз газету. — Ничего ты не будешь читать! Еще нос не дорос! Одни большие буквы знаешь. Но с Агаткой не просто сладить. — Вот большие буквы и буду читать. Папка, скажи Веронке, что ты хочешь, чтобы я читала тебе большие буквы. — Кому твои большие буквы нужны! — сердилась на нее Веронка. — Все равно знаешь только четыре. И лучше всего «З» да «О». Вечно их повторяешь. — Вот и выходит «Зоо». Потому что я больше всего зверюшек люблю. И книжки про зверюшек. И умею изображать обезьянку. Потому что я люблю всех зверюшек. Других тоже могу изобразить. — Агатка скорчила рожу. — Вот я и буду все повторять, как обезьянка. Которую мы видели в зоологическом. Она тоже все повторяла. И вот так почти всегда. И почти во всем. И когда сестры играли, и когда рисовали. И еще когда пели. Стоило Веронке запеть, как тут же вступала Агатка или же начинала что-то свое напевать. Веронка ну сердиться: — Ты чего меня сбиваешь, Агатка? — Я тебя сбиваю? Это ты, Веронка, меня сбиваешь. Почему ты всегда на меня злишься и почему всегда меня учишь? А случалось и так: какая-нибудь знакомая тетя просила Веронку прочитать стишок. Но Веронка была немножко стеснительной, а то, может, просто не могла решить сразу, какой стишок выбрать. И пока она раздумывала, Агатка опережала ее. Конечно, Веронка знала больше песен и стишков. Да и что удивительного, она ж была старше! Но Агатке все равно всегда и во всем хотелось быть первой. Всякий раз, когда Веронка начинала декламировать, Агатка тотчас выскакивала. А прочтет все, что знает, и поймет, что за Веронкой ей все равно не угнаться, сразу принимается по второму разу все повторять. Иногда приходилось ее и одергивать. — Агатка, ты ведь нам это уже читала! — А это потому, тетя, — бурчала Веронка, — что когда она уже ничего больше не знает, она всегда начинает чего-нибудь повторять. Она только повторялки знает. Всегда читает одни повторялки. Но Агатку не так-то просто сбить с толку. — Тетя, а я забыла поклониться. Я иногда забываю, что нужно отвесить поклон. Поэтому какой-нибудь стишок и повторяю. Вот и сейчас я забыла. — И она кланялась. А кланяясь, обыкновенно улыбалась и снова читала стишок, который только что от нее слышали. А случалось, она хотела читать стишки только потому, что к ним в гости приходил новый человек. — Не сердитесь на меня, пожалуйста, — просительно начинала Агатка. — Но я должна еще раз прочитать стихотворение, и я снова должна поклониться, потому что к нам пришел новый дядя, а он меня еще ни разу не слышал и даже не похвалил. — Ты хочешь, чтобы каждый тебя хвалил. И дома, и в детском саду. Все должны тебя только хвалить-нахваливать. — Ну хорошо, хорошо! Не ссорьтесь! — Маме то и дело приходилось унимать девочек. — А будете ссориться, тотчас пойдете в постель. Думаете, ваши ссоры-раздоры кого-то интересуют? Если все время будете препираться, никто не станет ходить к нам. Да и дядюшка Фи́ала, который часто гостил у них, всегда поддерживал маму: — Вот именно! Чего такой гвалт подымаете? Если дети у меня крик подымают, враз собираю их на «огонек». Я ведь горняк, так уж у нас в шахте заведено, вот и я, когда дети мои в чем провинятся, враз их на «огонек» созываю. Отчитываю, а то и по одному месту насчитываю. Якуб тоже получает свое. И всех тут же в постель. Даже «Сказку» по телику не смотрят. Так что не вздумайте безобразничать! Не то сразу потяну вас на «огонек»! «ОГОНЕК» В детский сад поначалу девочек водила мама. А после обеда, возвращаясь с работы, забирала их домой. На работу мама ездила автобусом, и бывали дни, когда домой она возвращалась довольно поздно. Тогда девочки уходили из сада одни из самых последних. Да еще потом мама водила их по городу: надо было купить что-нибудь. Обычно что-нибудь к ужину. Веронка с Агаткой любили ходить по магазинам. А какой ребенок, скажите, не любит по магазинам ходить? Но иногда мама бывала ими не очень довольна. Почитай в каждом магазине девочки для себя что-то присматривали, и мама, хоть и не прочь была их побаловать, не во всем им потакала. А хуже всего то, что Агатка обычно хотела одно, а Веронка другое. То, чего даже в одном магазине не купишь. И маме частенько приходилось приструнивать девочек. Тогда уж обеим от нее доставалось: «Раз не можете поладить между собой, ни одна ничего не получит». Но после, когда дети дорогу в садик уже хорошо знали, мама разрешила им ходить туда вместе с Якубом. И на обратном пути они оставались у родителей мальчика до тех пор, пока мама или папа возвращались с работы и забирали их домой. Вот бы вам поглядеть, что тогда творилось в Якубкином доме! Часто за девочками увязывались подружки, а за Якубом — дружки. Ребят набегало туда со всей-всей улицы. И сразу весь дом — вверх дном. А тетя Фиалова ну ругать их. Да и дядя Фиала иногда не давал им спуску. Но он-то, ежели и ругал их, так обыкновенно только в шутку: — Ну, что у вас тут происходит? Почему вы так развизжались? Думаете, мне в шахте крику мало? А ну-ка стройсь в ряд, да чтоб как положено. Так, как в садике строитесь! Вот я вас и научу, что такое «огонек». Ребята выстраивались, а дядюшка Фиала каждого выкликал по имени, и каждый должен был крикнуть: — Здесь! И дядюшка Фиала каждому отвешивал по шлепку. Конечно, только понарошку. А как отшлепает, снова выстраивает их всех по росту и говорит: — Так и знайте! Подымете крик, всегда по одному месту получите! Потяну вас всех на «огонек» и проучу как следует. Я горняк, а что такое «огонек», любой горняк знает. Я и детей всегда учу по-горняцки. Но какой бы строгий вид ни напускал на себя дядюшка Фиала, дети, хоть и всегда его слушались, хохотали при этом до слез. Смеялись вовсю и тогда, когда получали по шлепку. И, бывало, даже приставали к нему: — Дядя Фиала, сыграйте с нами в горняков! Сыграйте с нами в «огонек»! — Будь по-вашему. Но сперва вы должны показать, умеете ли вы ловко копать? — Тогда давайте копать. И дети — ну бегать и прыгать по комнате, того и гляди, комнату в пух и прах разнесут. — Только не здесь! Ребята, не здесь! — окликал их дядя Фиала. — Вы что здесь так скачете? Разве я велел вам стены раскапывать? Как-никак я здесь все своим трудом заработал! Если хотите копать, марш во двор! Раз-два — и все дети во дворе. А дядюшка Фиала — откуда же взять ему столько тяпок? — обычно раздавал ребятам просто палочки. Но каждую палочку называл по-своему: — Тебе вот кирка, а тебе — лопата, ты держишь отбойный молоток, а ты, если хочешь, можешь орудовать тяпкой. И дядя Фиала каждому показывал, как надо работать, а потом ходил вокруг ребят и каждого наставлял уму-разуму: — Врубай хорошенько! Глубоко забирай! Не бойся лопаты, не съест! А ну-ка поторапливайтесь, сейчас будет «огонек»! — А под конец выкрикивал: — На «огонек»! — все дети выстраивались, и он каждому давал по шлепку. А кому и по два шлепка. По два шлепка обыкновенно тогда, когда кто-нибудь из ребят останавливался перед дядей Фиалой и говорил: — Дяденька Фиала, а мне достался такой слабый «огонек». — Неужто слабый? Так, стало быть, еще получай! Веронка! — выкликал дядя Фиала. Веронка отзывалась: — Здесь! И дядя Фиала, чтоб развеселить девочку, поддавал ей еще разок. — Вот тебе еще один «огонек». ДЯДЮШКА ШТЕЦКО Только вот дорожка из садика чересчур длинна для девочек. Даже вздумай они поторопиться, и то по дороге всегда им что-нибудь встретится. Вдруг они заприметят, что навстречу бежит котенок или, может быть, песик, и, конечно же, какой ребенок к нему не кинется? Вот и Агатка — она ведь всех собак, что бродят по улицам, знает — кидается к песику: