– Эй, ты чего?! – воскликнула Лалага, которая ещё не закончила мыть ноги. Ни звука в ответ. Значит, ничего не изменилось. Смирившись, Лалага умылась в темноте, нащупала дверь и пошла на задний двор, чтобы вылить таз на клумбу. (На ночь ноги только споласкивали без мыла, чтобы смыть дорожную пыль, а воду использовали для полива гортензий.) Вернувшись, она по дыханию кузины поняла, что та не спит. Лалага молча забралась на кровать и скользнула под простыню, стараясь не сдвигаться к центру матраса, но сетка все равно предательски заскрипела. «Чего ты хочешь взамен?» – спросила Тильда днём, очевидно, приняв её за маленькую шантажистку «Твоего доверия», – должна была ответить Лалага. Но не ответила, а теперь уже не могла, да и не хотела этого делать. Она не шантажистка, и дружба из жалости ей тоже не нужна: у неё тоже есть гордость. Она решила, что отныне будет стараться по возможности избегать кузины. И начала прямо на следующий день: села на яхте как можно дальше от Тильды, а на пляже держалась возле зонтика, отказавшись от приглашения Ирен сделать традиционный круг по мелководью, во время которого обычно проверяла многоходовые комбинации по сближению с сестрой. Лалага даже не пошла играть в волейбол против ребят из-под соседнего зонтика. Ирен не могла понять, что с ней творится. – Похоже, у Тильды сегодня хорошее настроение! Смотри, если мы упустим мяч, она, скорее всего, нам его подаст. А потом, может, искупается с нами. – Хватит. Я устала за ней бегать. Ирен взглянула на подругу неодобрительно: такое непостоянство оказалось для неё сюрпризом. Её жизненный девиз: «С людьми нужно быть терпеливой», – напоминал девиз доктора Пау, но продолжался более оптимистично: «В конце концов побеждает тот, у кого больше терпения». Лалага же пошла на берег поиграть с близнецами и помочь им построить из песка модель гоночного автомобиля в натуральную величину. Она старалась не смотреть в сторону Тильды, но в какой-то момент та привлекла внимание Ирен: – Смотри, к ней подходит Аннунциата! Тильда закрывает книгу и приглашает её присесть! Они разговаривают! Лагага! Твоя сестра общается с Аннунциатой! Впрочем, продлилось это общение недолго. Не прошло и пяти минут, как Тильда снова улеглась на самом солнцепёке и раскрыла книгу, а старшая Лопес с кислой миной вернулась под свой зонтик. – Слава богу! – вздохнула Ирен. А Лалага вдруг почувствовала горячее желание открыть ей всю правду. Глава десятая Теперь, когда она твёрдо решила держаться подальше от кузины, судьба будто нарочно сводила их вместе. Около полудня Лалага с Ирен отправились в летний домик Карлетто, чтобы задать корм свинье. Летом её рацион стал куда более изобильным за счёт корок от арбузов и дынь: отец Ирен охлаждал их мякоть во льду и подавал купальщикам. Лалага с грустью поняла, что в ноябре бедную свинку, которая, завидев их, просунула пятачок сквозь решётку ворот и радостно захрюкала, грубо и бесцеремонно зарежут. – А я вот как подумаю, что через несколько месяцев буду есть все эти огрызки и гнилье в виде окорока, такое отвращение накатывает, – заявила Ирен. – Зато тогда твой окорок хотя бы станет похож на настоящий, – пошутила Лалага, ткнув пальцем в пухлое бедро подруги, выползшее на всеобщее обозрение из-под задравшихся шорт. Ирен рассмеялась, нисколько не обидевшись. Конечно, хорошо бы стать стройной и элегантной, как Тильда. Но даже если это не так, она не будет брать пример с болезненно толстой Ливии Лопес, которая продолжает при каждом удобном случае обжираться сладостями и жареной картошкой. Разумеется, думала Лалага, главный вопрос в том, что если съесть слишком уж много, то не наращиваешь кости и мышцы, а просто нагуливаешь жир. Ведь жир, особенно белое сало, – совсем не то, что красное мясо, они даже не смешиваются, и это очень ясно видно на куске ветчины. Кто же это придумал, что до определённого момента спагетти или арбузные корки превращаются в ярко-красное мясо, в мускулы, перекатывающиеся под кожей, а потом вдруг – в дряблый белый жир? Ведь есть же люди, которые много едят, но не толстеют? – Это зависит от метаболизма или, иными словами, обмена веществ, – объяснил ей однажды отец. – За один и тот же путь чей-то мотор сжигает больше топлива, а чей-то меньше. Интересно, у свиньи тоже есть метаболизм? По-моему, это какое-то жульничество: хозяин таскает и таскает ей еду в надежде раскормить побольше, а свинье и горя мало: вечно худющая, будто охотничья собака. – Лалага, взгляни-ка туда! – закричала вдруг Ирен, взобравшаяся верхом на створку ворот, чтобы покататься на них. – Там твоя сестра! И действительно, по дорожке, спускавшейся с холма в деревню, между потрескавшихся каменных стен быстро шла Тильда. В лимонно-жёлтом лёгком сарафане, туфлях, белых гольфах и всё с тем же романом под мышкой (на этот раз «том второй») она выглядела безумно привлекательной. Но какой смысл так тщательно наряжаться ради прогулки по холмам и пустошам? Подруг она не замечала – по крайней мере, пока не дошла до самых ворот. – Привет, Тильда! – воскликнула радостно Ирен. – Что ты здесь делаешь? Тильда не соизволила ответить, как будто не услышала, но строго поглядела на Лалагу и поднесла палец к губам. Лалага слегка нахмурилась, показывая, что поняла. И снова молчание! Но почему, черт возьми? «Если вечером она не объяснит, в чем дело, то, обещала я или нет, всё расскажу маме», – подумала она сердито. Впрочем, Лалага знала, что не сделает этого – на предательство она была не способна. И потом, даже если она сообщит, что встретила сестру возле кладбища и у летнего домика Карлетто, мать только скажет: «И что? Где-то же должна гулять девушка, которой не нравится лежать после обеда. Мы все прекрасно знаем, что она каждый день любуется солнышком. Главное, чтобы не гуляла без шляпы». Уж в чём в чём, а в этом Тильду никак не упрекнёшь: никто не видел, чтобы она гуляла с непокрытой головой. Глава одиннадцатая Той ночью Лалага вдруг проснулась и пару секунд не могла понять, где находится. Было темно, и ей показалось, что она снова в «Благоговении», в огромной спальне на тридцать кроватей, занавешенных белыми пологами. «Кто-то болтает, – подумала она, услышав приглушенный голос. – Так они, пожалуй, воспитательницу разбудят». Но тут же вспомнила, что уже вернулась домой, узнала свою огромную кровать – и голос Тильды. Погодите, она же спит! А Лалага и не подозревала, что сестра разговаривает во сне. – Да, – сказала Тильда. – Да, я тоже. Очень. Ну да! Ты прекрасно знаешь, как, – она вздохнула, потом хихикнула. Что же такое ей снится? Лалага уже затаила дыхание, чтобы не разбудить сестру, как вдруг осознала, что матрас слишком уж прогнулся в её сторону, а значит, в постели она одна. Да и голос сестры раздавался не сбоку, а дальше, от окна. Там, где сквозь прикрытые ставни протянулась бледная полоска света, виднелась тёмная тень. Лалага была настолько поражена, что инстинктивно приподнялась на локтях, пытаясь хоть что-то разглядеть, и кровать заскрипела. – Уходи! – испуганно прошептала Тильда. На улице послышались быстрые осторожные шаги. – Кто там? – вполголоса спросила Лалага. Сестра не двигалась, даже не повернула головы. – Никого. Спи. – Я слышала, как ты с кем-то говорила. – Да отстанешь ты от меня или нет, паршивка? – раздражённо зашипела Тильда. – И днём, и ночью преследуешь! Кто тебя приставил шпионить за мной? Твоя мать? Или моя? – Я вовсе не шпионю. Ты меня разбудила. Как же мне не услышать? Тильда с грохотом опустила ставни, которые подняла, чтобы поговорить с таинственным незнакомцем, и, фыркнув, вернулась в кровать, заскрипевшую в темноте под её весом. – Если я скажу тебе кое-что, поклянись, что никому не расскажешь! – начала она заговорщическим тоном. – Нет. Хватит с меня твоих секретов. Знаешь, что? Меня это ни капельки не волнует, – ответила Лалага, натягивая на голову подушку. – Дай поспать. – Пожалуйста. Это очень важно, – голос Тильды стал умоляющим. – Для тебя – может быть. Но не для меня. Спокойной ночи. – Слушай, я уверена, что если ты все узнаешь, ты меня поймёшь. – Нет. – Лалага, что за ребячество! Ты уже большая девочка. Если мы не можем друг другу доверять... – Так это ты мне не доверяешь! Иначе зачем столько клясться? Мне можно рассказать всё, что только захочется. – И ты никому не проболтаешься? – Конечно, нет. – Даже Ирен?