Мой муж беззаботно улыбнулся: — Не в первый раз, сотник Вацлав. — Это как раз и пугает! — ответил отец и без перехода спросил: — Как давно вы женаты? — Четыре месяца, — ответили хором, а Лера одобрительно кивнул. — Ну-ну… — отца сложно провести, но он принял нашу игру: — С матерью и старейшинами разбирайтесь сами. — Не в первый раз, сотник Вацлав, — ответил Клим, а я попыталась спрятать глупую улыбку. Глава девятая За стеной было плохо. Так плохо, что я с трудом понимала, что происходит. Постоянная боль сковывала виски, заставляя сжимать голову руками. Меня тошнило, и каждый звук отдавался рикошетом по всему телу. Свернувшись в комок на своей койке, я мечтала только о полной тишине и темноте. Совсем рядом, закинув руку за голову, лежал Лера. Его мерное дыхание служило якорем в том безумии, которое охватило меня после перехода через стену. Клима рядом не было. Мы ждали решения Совета. Мы подошли к башне на рассвете третьего дня. Изрядно измотанные, но предельно собранные. Отец и Клим задали приличный темп и не сбавляли его даже ночью. Первые два дня я легко следовала за ними. Два часовых дневных привала и один четырехчасовой — на сон. Мой отец явно не впервые совершал такой переход. Но чем ближе мы подходили к стене, тем тяжелее становилось остальным. Первым сдался тот самый егерь, что потерял сознание на нашей стоянке. Тьма все глубже и глубже залегала в его глазах, и вода, набранная в Заповеднике, его уже не спасала. Его напарник был покрепче, и отец отправил их на ближайшую стоянку, обещав прислать помощь. До стены оставалось около восьми часов ходу. И руки Лероя начали подрагивать. А когда до башни оставалось не более часа, свалилась я. Просто упала в обморок, доведя Клима до истерики, как неодобрительно обрисовал ситуацию отец. Но было непонятно, кто провинился больше в его глазах: немощная я или мой неуравновешенный муж. Лерой держался до конца. Третьи сутки на карантине подходили к концу, и я очень надеялась, что скоро окажусь дома. Острая головная боль ушла, уступив место постоянному напряжению в висках и тошноте; Лера был бледен, но тьма во взгляде пропала. — Где Клим? — спросила тихо. — Он арестован, как и следовало ожидать. Говорят, переходом отправлен в Западный форпост. Я застонала. Отец обещал сделать все возможное, но этого оказалось недостаточно. — Кристин, мы вытащим его. Не переживай, — Лерой похлопал меня по руке. — Главное, сейчас самим оказаться на свободе. — А может быть иначе? — Если твой отец не будет выдвигать обвинений в мой адрес, то к вечеру будем в общине. Отец, конечно, не стал выдвигать никаких обвинений. И мы покинули территорию егерского корпуса за пару часов до заката. Еще час спустя прошли КПП на въезде в город и, отсканировав напульсники, поехали дальше. Коттедж в сумерках выглядел брошенным, хотя прошло всего две недели с нашего отъезда. Открыв дверь, я разулась и прошла на кухню. На столе стояли оставленные нами чашки. Лера улыбнулся, пытаясь меня поддержать: — Мы вытащим его, обязательно. Я рассеянно кивнула. — Сейчас тебе нужно как следует отдохнуть. Снова кивок. — Завтра я узнаю, куда его перевели. — За что он арестован? — За дезертирство. Есть рапорт Глеба, в котором тот докладывает об исчезновении Клима. — Рапорт есть, а Глеба нет, — прошептала я. — Кристин, ты же помнишь, что Клим не планировал возвращаться. — Зачем он только пошел с нами… — Он хочет нормальной жизни для тебя, Крис, — Лера поднялся, поцеловал меня в висок. — До завтра. Но следующий день не принес новостей. Лера появился к вечеру, нежно коснулся губами щеки, тихо поинтересовался: — Как ты? — Бывало и хуже, — не стала лукавить я. — Теперь мы точно знаем, что он жив. — И иногда очень хочется это исправить, — пробормотала я, а Лерой улыбнулся. Мы сидели в мастерской и пили кофе. Лера лениво листал альбом с набросками, иллюстрирующими наше путешествие. — Ты понимаешь, что никогда не сможешь показать эти работы посторонним? — спросил лениво, между делом, но от меня не укрылся его острый взгляд в мою сторону. — Ну, я смогу хранить их в нашем доме в долине, — ответила, пожав плечами. — Клим хочет для тебя другой жизни, — и Лера показал сделанный мной эскиз лестницы тысячи ступеней. Древние колонны и пара, застывшая у алтаря. Попыталась перевернуть лист, не желая вступать в дискуссию. А Лерой продолжил: — Я хотел бы пройти этот путь до конца… — и когда я удивленно приподняла брови, спросил: — Какая она, древняя церемония? Я стремительно покраснела, вспомнив брачное ложе под открытым небом. Но под пристальным взглядом инспектора ответила: — Древний храм и алтарь, вино и брачные браслеты. И ощущение, что мы вдвоем в целом мире. Лера улыбнулся. — Существует легенда о временном переходе. И о лестнице, которую надо преодолеть, чтобы добраться до портала. — Возможно, Заповедник продолжает хранить свои тайны, — поежилась я, как от холода. — Но люди всегда любили преувеличивать. — Ты совершенно права, дочь! — отец вошел на веранду и приветливо кивнул Лерою. — Твой муж придерживается версии, что попросту отбился от отряда. И до тех пор, пока не вернется Глеб, он останется под арестом. Но есть одно «но». Пропали ценные бумаги. И их разыскивает представитель Магистрата. Я напряглась, а отец продолжил: — К сожалению, время их исчезновения совпадает с рапортом Глеба. — Ассигнации, — прошептала я. — Тебе что-то известно? — отец подался вперёд, но Лера не позволил мне ответить. Поднялся и подошел к окну. Я хранила молчание, а отец хмурился. На некоторое время воцарилась тишина, а потом Лерой заговорил: — Сотник Вацлав, я знаю, о каких бумагах идет речь, и я уверен, что сейчас Клим не знает о месте их нахождения. Я думаю, более полная информация осложнит ваше положение. Лера замолчал, а отец задумался. Взгляд его упал на альбом, и он понимающе улыбнулся: — Женаты четыре месяца, говоришь. Я молча кивнула, а отец продолжил: — Я сделаю вид, что ничего не слышал от вас про ас… ценные бумаги. И не видел лестницы тысячи ступеней. Я даже не буду спрашивать, где Клим скрывался эти четыре месяца. Маме расскажешь сама все, что считаешь нужным. Он поднялся и направился к двери. И, не оборачиваясь, сказал: — Клим в Западном форпосте. Доставлен туда переходом. Но есть предположение, что его переведут в Цитадель, не дождавшись сотника Тора. И тогда вытащить его будет уже проблемой. Я знала, как и все, кто учился в школе, что попасть в Цитадель — оплот Магистрата, непросто, что все дороги Конфедерации ведут в форпосты, а дальше путь открыт только тем, кого избрал Магистрат. И отец шагнул на лестницу. Мы с инспектором переглянулись. Когда входная дверь хлопнула, Лера спросил: — Он предложил нам штурмом взять форпост? — Он предложил обменять Клима на ассигнации, — внесла я предположение. — Значит, вернуть ассигнации и выкрасть Клима… а я все удивлялся, в кого ты такая… — Времени у нас немного, — напомнила я, пропустив последнюю реплику мимо ушей. — Боюсь, без Глеба нам не обойтись. Я не сунусь один в казематы форпоста. — Но у нас есть я. Зачем нам Глеб? — Действительно, странный вопрос, — ухмыльнулся Лера. — Я приду завтра после обеда. Постараюсь пока разузнать подробности про форпост. А ты поищи максимум информации по ассигнациям.