— Дальше ты с ним. Отворачиваюсь от Леры и ставлю ногу на первую ступень. Девятьсот первую. Клим стоит на вершине лестницы, и теперь я вижу его даже сквозь вуаль. Темные брюки. Светлая рубашка. Волосы собраны в идеальный узел на затылке. Только косая платиновая челка снова падает на глаза. Девятьсот два. Девятьсот три. Выбор сделан. Но когда? В тот момент, когда решила уехать с пляжа, не дождавшись Лиз? Когда смело шагнула в его пьяные объятия на берегу? Девятьсот двадцать. Когда бежала от Тима? Сердце стучит как сумасшедшее, и дыхания уже не хватает. Краткая передышка на самом деле не дала никакого отдыха. Когда надела на палец его кольцо? Девятьсот пятьдесят… Руки начинают дрожать сильнее, и хочется просто добраться, наконец, до вершины. Девятьсот семьдесят. Клим совсем близко. Он протягивает мне руку, а я изо всех сил пытаюсь не сорваться на бег, перепрыгивая через две ступени. Огромный диск солнца за спиной моего жениха уже коснулся линии горизонта. Девятьсот девяносто. В висках стучит, между лопаток противно струится пот. Высокий ворот платья не позволяет глубоко вздохнуть, и чувствую, как под вуалью горят мои щеки. Девятьсот девяносто девять. Я замираю, прежде чем сделать последний шаг. Клим совсем рядом. Он не торопит. Но я вижу тень беспокойства на его лице. Солнце скрылось уже почти наполовину. Протягиваю дрожащую руку, и он, обхватывая запястье, подносит ее к своим губам. Это возвращает меня на землю. Если землей можно назвать плато на вершине горы. — Готова? Я киваю и делаю шаг. Тысяча. Я прошла тысячу ступеней, чтобы быть рядом с ним. Колонны остаются позади, и Клим уверенно ведет меня в центр довольно широкого плато. Там, в кругу древних камней, расположен алтарь, знакомый каждому, кто хоть единожды бывал в наших храмах. Деревянная резная арка украшена лентами и цветами. У подножья стоит кубок с вином. И мы на плато одни. Поднимаю на Клима удивлённый взгляд, а он отвечает: — Здесь не приняты свидетели. А потом поднимает вуаль с моего лица и целует. Совсем не нежно. Напористо. Словно утоляет голод. Я принимаю его губы, пытаясь потушить разрастающийся внутри нас пожар. Словно уловив мои мысли, Клим отстраняется, берет в руки кубок и произносит торжественно: — Кристин, беру тебя в жены в этот день и навсегда. Широкий браслет ложится на мое предплечье поверх платья. Щелкает замочек. Клим делает глоток из кубка и протягивает его мне. Склоняясь, кладу букет к подножью алтаря и принимаю кубок из рук жениха. Делаю глоток, и крепкий пряный напиток обжигает разгоряченное жаждой горло. На глазах выступают слёзы. — Я прошла путь в тысячу ступеней, чтобы стать твоей женой, Клим. В этот день и навсегда. Он забирает у меня кубок и протягивает символ брака. Снимает рубаху и подставляет мне плечо. Широкий литой браслет ложится наручем на его руку. Клим прижимает меня к себе, срывая вуаль. Целует в шею, щеки. Находит губы. Шепчет, не разрывая поцелуя: — Крис обещала стать моей женой. — Обещала, — шепчу в ответ. В этот момент солнце исчезает за линией горизонта. Мы остаемся в темноте. Впрочем, глазам некогда привыкать к густому сумраку. Теперь Клим целует нетерпеливо, терзает рот, прикусывая нижнюю губу, опускается к подбородку, проводит пальцами по скулам. Я подаюсь вперед и кладу руки на его обнаженные плечи. Он рычит, кусая за шею, ладони скользят ниже по ребрам, касаясь груди, и я выгибаюсь ему навстречу. Платье облегает тело плотно, не позволяя его рукам пробраться под него. А я почти схожу с ума от близости его обнаженного торса. От чуть влажной от пота спины. От поджарого живота, что напрягается под моей рукой, когда я касаюсь ремня. Клим стонет, пытаясь задрать мне подол. Но платье представляет собой броню. Его руки скользят по моим бедрам, поднимаются выше, сжимая талию. Губы нетерпеливо блуждают по шее. Я кладу ладони на его обнаженные ягодицы, сжимая, но Клим перехватывает мои руки, заводит за спину, рычит: — Оно снимается? В ответ я начинаю смеяться, но смех обрывается где-то внутри, когда я вижу его глаза. Так близко. Сглатываю и провожу языком по губам. Это как будто отрезвляет моего почти уже мужа. Он отступает, отпуская мои запястья. Поправляет сползшие на бедра штаны. Протягивает мне руку: — Идем. Выйдя из круга камней, пытаюсь оглядеться. Клим уверенно ведет меня в сторону, противоположную колоннам. Впереди появляются очертания строения. Двери нет, как и крыши над головой. Только небо. Клим зажигает несколько свечей, и я вижу убранную в традиционные красные цвета постель. Невысокий стол, на котором стоит бутылка вина. Один кубок. Фрукты и хлеб. Кувшин. Жажда, наконец, дает о себе знать: — А можно мне воды? — голос почему-то севший. — Сейчас. Клим подходит к столу. В свете свечей блестит наруч, когда он наливает в кубок воды. Поворачивается. Платиновая челка закрывает от меня его глаза, тени скачут на обнаженных плечах, а тело будто готово к прыжку. Торопливо беру протянутый кубок. Пью жадными глотками. Тем временем Клим подходит к постели. Снимает обувь. Берется за пояс штанов, но замирает, глядя на меня. И под этим взглядом щеки обдает жаром. — Иди сюда. Делаю пару шагов к кровати. Клим нетерпеливо хватает меня за руку. Щелкает замочек, освобождая меня от браслета. Он вертит его в руках, а потом бережно кладет на стол. — Как снять это платье? Я молча поворачиваюсь спиной. И слышу протяжный вздох. Ряд мелких пуговичек начинается у шеи и заканчивается в районе ямочек на пояснице. Руки у Клима ловкие. И нетерпеливые. Одну за другой он расстегивает непослушные пуговицы. А я стою, почти не дыша. Его пальцы скользят вдоль позвоночника, поднимаются к плечам, чтобы стащить ненавистное платье. Сама освобождаюсь из рукавов, и оно, наконец, падает на каменный пол. Переступаю и оборачиваюсь. Клим уже избавился от брюк. Мое нижнее платье едва прикрывает грудь и ягодицы, белья под ним нет. Снимаю туфли. Клим оказывается рядом и подхватывает меня на руки. Вместе мы падаем на кровать. Он бесконечно нежен. И бесконечно настойчив. И нетерпелив. Он идет к своей цели, не давая перехватить инициативу, и я плавлюсь под ним. Забывая дышать. Не имея возможности думать. Его руки везде. Он кусает шею, оставляя следы, и тут же нежно целует живот. Я обнимаю его за затылок одной рукой, второй распуская узел. Провожу пальцем по татуировке, приподнимаюсь и захватываю губами колечко в ухе, тяну. Клим на мгновение отстраняется, а потом останавливает мои руки, уже привычно заводя их за голову. Избавляет меня от исподнего платья, последней преграды между нами. Холод металла на предплечье. И вновь щелчок замка. Я открываю глаза. Платиновые волосы рассыпались по плечам. Клим смотрит на меня своими неимоверно синими глазами, и я хочу убрать прядь с лица. Он не позволяет. Шепчет: — Жена моя… А после становится не до разговоров. Есть только он и я. И бескрайнее темное небо над головой. Глава восьмая Спуск оказался гораздо страшнее подъема. Потому что смотреть под ноги и не видеть бездны было невозможно. Клим сначала веселился, потом уговаривал. Но я упрямо стояла на верхней ступени и отказывалась спускаться. Мы поднялись с брачного ложа, как только солнце взошло над долиной. Внизу нас ждали. Да и времени на отдых у нас практически не было. По расчетам выходило, что послезавтра к вечеру поисковый отряд достигнет стоянки, откуда Лерой передал последний сигнал о нашем местоположении. Нам нужно было опередить егерей. Поспать мне так и не удалось. Я задремала перед рассветом, устав от ласк и разговоров. Но была разбужена нежным поцелуем мужа. Мы поднялись, помогли друг другу умыться, а на деле я с визгом носилась вокруг древнего строения, служившего нам приютом этой ночью, а мой муж преследовал меня, угрожая облить холодной водой. Потом он все-таки показал мне колодец, и я смогла привести себя в порядок и надеть серую тунику свободного кроя без рукавов. Клим окинул меня одобрительным взглядом, а потом взял со стола нож, немного сдвинул вверх мой брачный браслет и проговорил: — Прости, Крис, но так будет всем спокойнее. И сделал неглубокий надрез. Я дернулась скорее от неожиданности и вида крови, чем от боли, но он не отпустил мою руку, подвел к кровати и позволил нескольким каплям упасть на постель. Приложил платок к царапине, а когда кровь остановилась, вернул браслет на место и поцеловал запястье. И вот теперь я стояла на краю лестницы в тысячу ступеней и не знала, как спуститься вниз. На мне были все те же ужасно узкие сиреневые туфли, а рядом страдал страшно нетерпеливый муж: — Крис, ты же знаешь, что другого способа спуститься нет. Я кивнула, но с места не сдвинулась. — А это значит, что сейчас ты дашь мне свою ладошку, закроешь глазки, и мы аккуратно пойдем вниз. Я только отступила на пару шагов от края, а Клим от безысходности уселся прямо на ступенях: — Ты же понимаешь, что скоро здесь будет целая толпа во главе с Глебом. — Кстати, ты так и не рассказал мне, кто такой Глеб и почему он так отличается от Глеба-за-стеной. — Давай мы спустимся вниз, — мой муж не привык сдаваться. — Вернёмся в наш дом. И там я отвечу на все твои вопросы. — Все-все? — терять такое преимущество не хотелось. Церемония церемонией, но я совершенно не знала, что ждет нас после возвращения за стену. — Все, что пожелаешь! — Клим устало вздохнул. — Крис, ты никогда не была трусихой. Идем. — Я никогда не была на такой высоте, — пробурчала в ответ, но руку протянула. И мы пошли. Надо отдать должное, самыми тяжелыми были первые шаги. А потом я крепко ухватилась за мужа, полностью доверившись ему, и мы понеслись вниз. К концу спуска я разрумянилась и, вероятно, выглядела настоящей новобрачной в глазах встречающих. Таис шагнула навстречу и прижалась щекой к моей щеке, обронив скупое: — Поздравляю. А потом так же обняла своего сына. Глеб крепко пожал Климу руку, хлопнув его по плечу. Вежливый полупоклон в мою сторону. Лерой лишь отстраненно кивнул своим мыслям, словно подтверждая, что со мной все хорошо. Клима он проигнорировал. А потом Таис произнесла: — Поисковый отряд будет на месте последнего сигнала сегодня после заката, самое позднее — на рассвете. Отряд возглавляет советник Вацлав Нибо. Я выронила букет, только что подаренный мне девочкой, очень похожей на Янека. — Отец? — Вы выходите через полчаса! — Таис так и не удостоила меня ответом. Клим лишь кивнул и потянул меня к своему дому. Там нас ждал завтрак из холодного мяса, свежего хлеба и сыра. Мои вещи находились на кровати, выстиранные и аккуратно сложенные. Рядом на полу стоял походный рюкзак. Клим отправил меня в импровизированную купальню за печью, где я торопливо привела себя в порядок. Короткий перекус, и в дверь постучали. Клим с набитым ртом крикнул, чтоб входили. Глеб и Лерой в форменных егерских куртках ввалились в дом, сбросив рюкзаки у порога. Оба плечистые, темноволосые, только у Глеба глаза светлые, стальные. А взгляд остается жестким, даже когда он улыбается. И их никогда не охватывает тьма. Клим уставился на друга с удивлением: