— Я люблю тебя, — ответила не задумываясь. А потом поднялась и вышла на террасу. Солнце почти скрылось за горным хребтом, окружавшим долину. С озера тянуло холодом. Клим последовал за мной. Набросил на плечи куртку и сказал: — Нам нужно отдохнуть. И поужинать. — Мы справимся? — С ужином? Я, против воли, улыбнулась. И сдалась. — А душ за хорошее поведение мне полагается? — Только ванна, к сожалению. Если вода еще не остыла. — Тогда сначала ванна, потом ужин. За печью было темно. И тепло. Клим принёс масляную лампу и пристроил ее на узкой скамье в углу. Рядом положил полотенце. Весело проговорил: — Если потребуется помощь, зови. Я поспешно скинула грязные вещи на пол и забралась в купель. Вода доходила мне до середины бедра, и я опустилась в нее целиком. Ванны в общине были большой редкостью, как из-за перебоев с водой вблизи пустошей, так и из-за дороговизны обогрева. Горячая ванна посреди Заповедника — это было потрясающе. Я облокотилась головой на деревянный бортик и прикрыла глаза. Наверное, я все-таки уснула. И поэтому дернулась, когда немного шершавые пальцы скользнули по ключице и ниже. Открыла глаза. В отсвете лампы Клим выглядел бледным. Закусив губу, он смотрел на меня. Я подняла руку и коснулась влажными пальцами его рта, он мягко прикусил их, прошёлся языком. Резко выдохнула, когда его рука вновь ожила, лаская плечи. Я прикрыла глаза, а потом почувствовала, как умелые руки разминают позвонки, один за одним, спускаясь все ниже. Как прохладные губы повторяют их путь. Я слышала сбивчивый шепот, когда он целовал мой затылок. И задыхалась от остроты эмоций, когда рука задела навершие груди. Возможно, невзначай. Наверное. Я позволила себя поднять и завернуть в огромное пушистое полотенце. И полусонную отнести на кровать. Я хотела только одного: чтобы он не уходил. Чтобы я проснулась утром, а он был бы рядом. Но Клим нежно поцеловал меня в висок, шепнув: — До встречи на вершине мира. Глава седьмая Древний Храм возвышался прямо передо мной, и впервые в жизни я действительно была переполнена странным чувством благоговения. Рукотворная каменная лестница в тысячу ступеней вела к убранному в белый камень парадному входу, арку которого украшали симметричные изящные колонны. Казалось, они поддерживают само небо. Там наверху меня ждал Клим. Всего тысяча ступеней, и он больше никогда не оставит меня. Тысяча ступеней, которые мне ещё предстоит пройти, чтобы быть рядом с ним всегда. Тысяча ступеней. Тот, кто осмеливался пройти этот путь в древности, точно знал, что ждёт его впереди. Что ждет меня? Я ведь столько всего преодолела, чтобы быть здесь. И стена, и Заповедник — это лишь малая часть моего пути. Я училась ждать, взрослея. Я училась наблюдать и принимать собственные решения. Я училась верить. Научилась ли я этому? Хочу ли я провести всю жизнь с человеком, который стоит сейчас на последней ступени, чтобы вместе со мной увидеть тот новый мир, который откроется перед нами? В тот миг, когда прозвучат наши клятвы. Все это уже было. Я уже заносила ногу для последнего шага, а потом бежала, не оглядываясь назад. Что я смогу сказать ему там, на вершине мира? Букет из нежных весенних цветов стал неимоверно тяжёлым, а руки вспотели. И очень хотелось вытереть ладонь о белоснежную ткань свадебного платья. Его принесли утром. Простое. Закрытое под горло. С длинным рукавом и неимоверно узким подолом. Накрахмаленная плотная вуаль достигала подбородка, а сиреневые туфельки были жутко тесными. В таком облачении я могла только стоять. Но передо мной простиралась тысяча ступеней. И Клим в качестве приза наверху, если я смогу добраться до него до Заката. На самом деле, вся церемония была тщательно выверена, и даже если мне придет в голову свалиться в обморок примерно на середине, думаю, меня успеют привести в чувство и доставить к жениху как раз вовремя. Я пару раз тяжело вздохнула и протянула подрагивающую руку. — Готова? — Лерой аккуратно сжал мою ладонь в своей. — Нет, — ответила со смешком, — но отступать некуда. Это была плохая идея с походом, инспектор. — Я знаю тебя, Крис. Ты всегда идешь до конца. Так вперед. И мы сделали первый шаг. Первый из тысячи. О том, что к жениху меня поведет Лерой, я узнала от Глеба за несколько часов до церемонии. Оказалось, его участие — гарантия того, что наш брак примут за стеной. Я попыталась возмутиться. И даже порывалась нажаловаться Климу, но к нему меня попросту не пустили. Вместо него появилась Таис. Невозмутимая. Улыбающаяся нежной материнской улыбкой, она расцеловала меня в обе щеки, а потом усадила перед зеркалом у комода и принялась за мои волосы. Ей даже удавалось сдерживать тяжкие вздохи. Первое время. А потом она спросила: — А почему ты их отрезала? — Потому что они напоминали мне о вашем сыне, — ответила честно. — Все в том мире напоминало мне о вашем сыне, и жить с этим становилось невозможно. И снова воцарилось молчание. Таис лично помогла надеть нижнее платье и платье для церемонии. Закрепила вуаль. И теперь мои разноцветные пряди были убраны в гладкую прическу, которую венчал костяной гребень. Таис достала его из деревянного сундучка, что принесла с собой. На взгляд художника, этот сундучок сам по себе был сокровищем. На пальце блеснуло помолвочное кольцо. Я сняла его и повертела в руках, любуясь игрой света на гранях вязи. А потом попросила: — Я хотела бы поговорить с Лероем перед началом, — Таис посмотрела на меня с интересом, а я продолжила: — Почему вы доверяете ему? После всего случившегося? — У меня нет причин ему не доверять, Кристин, — Таис говорила ровным поставленным голосом. — У тебя тоже. — Он угрожал мне. — Не тебе, — мягко возразила женщина. — Он угрожал Климу. Тебе бы он не причинил вреда. И я неосознанно потянулась к губе, ранка на которой начала затягиваться. — Я скажу Глебу, чтобы он дал вам время поговорить. Я благодарно кивнула. Таис поцеловала меня в щеку, аккуратно приподняв вуаль, и вышла. … Сто один. Сто два. Сто три. Мы медленно поднимались вверх. Первые десять ступеней я боялась просто сделать шаг. Казалось, нога обязательно поедет на скользком полированном камне. Но Лерой уверенно вел меня вперед, и очень скоро я приноровилась к его размеренному ритму. Двести один. Двести два. Двести три… Лерой застал меня на террасе. Я любовалась озером, а на самом деле пыталась собрать мысли воедино. — О чем ты хотела поговорить? Я обернулась на его голос. Он стоял в дверях. Плечистый. Мощный. Темноволосый. И я могла поспорить на гребень, что был сейчас в моих волосах, — в его глазах разливалась тьма. — Почему ты поступил так со мной? Он удивленно вскинул брови: — Он не рассказал тебе? — О чем? — я опять исподволь поднесла руку к губе. Лерой в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и приподнял вуаль. Медленно убрал мою руку, коснулся нежной кожи. Я прикрыла глаза, пожалев, что попросила об этом разговоре. Лерой нагнулся ниже, словно желая сорвать поцелуй, и заговорил сбивчивым шепотом: — Там был Глеб. Он видел нас с тобой. И он тебе не верит. Или не верил. Остальное спросишь у своего мужа, — он отстранился и громко произнес: — Нам нужно идти! Ты — красавица, Кристин. Принцу повезло. … Триста один. Триста два. Триста три… Мы поднимались выше и выше. Ноги ощутимо гудели. Свободно двигаться в платье такого кроя было невозможно, хотя смотрелось оно идеально. Лерой шел в ногу со мной, приноравливаясь к моему шагу, но при этом умудрялся задавать ритм. Четыреста один. Четыреста два. Четыреста три… Прошла всего неделя, как мы покинули мир за стеной. Размеренный. Расписанный по часам. Живущий по своим правилам. Мир, в котором люди, объединившись в общины, сражаются с пустошью за воду и чернозём. Мир, в котором по дорогам носятся байки, оставляя за собой стойкий запах бензина. Мир, в котором солнце навсегда спряталось за дымкой смога, а люди в городах не могут ночью выходить на улицу. А море ласковое только на первый взгляд. Хочу ли я вернуться туда? Не знаю. Должна ли? Обязана. Мы все обязаны. Иначе долину найдут. И в мире станет на одно волшебное место меньше. … Пятьсот один. Пятьсот два. Пятьсот три… — Кристин, мы достигли середины, — шепчет мой спутник, аккуратно сжимая мою ладонь. Я сбиваюсь с шага и чуть не роняю букет. Поднимаю глаза от своих туфель, на которые любовалась все это время, и повторно спотыкаюсь. Лера подхватывает меня, крепко удерживая на ногах, и напоминает: — Не смотри по сторонам. Я и сама понимаю это. Потому что вокруг бездна. И мы шагаем над ней по лестнице из тысячи ступеней. Шестьсот один. Шестьсот два. Шестьсот три… Поднимаю голову выше, и мы продолжаем идти. Знаю, что внизу собралась вся долина. Сотни глаз смотрят на меня, ловят каждое наше движение. Лерой вновь задает темп, но теперь я готова следовать за ним. Куда бы я ни пошла, внизу всегда будет бездна. Слишком неустойчив, слишком изменчив наш мир, чтобы чувствовать под ногами твердую землю. Сейчас над пропастью меня ведет человек, который пару дней назад приставил нож к моему горлу, а я подстраиваюсь под его размеренный шаг, считаю его вдохи, чтоб не сбиться с заданного темпа. Он, как и прежде, ведет меня к самому главному в моей жизни. … Семьсот один. Семьсот два. Семьсот три… Поднимается ветер, и я наконец понимаю, зачем на платье такая узкая юбка. Он пытается сорвать вуаль с моего лица, но Таис знала, что делает. Лерой сбивается с шага, и я спотыкаюсь следом за ним. — С правой ноги, — произносит он; ветер такой, что я скорее догадываюсь, что он имеет в виду, чем слышу. …Восемьсот один. Восемьсот два. Восемьсот три... — Знаешь, я тысячу раз пожалел о том, что потащил тебя в этот поход. — Нет, ты не жалеешь, — улыбаюсь, пусть и никто не видит моего лица. — Ты права, я в ярости! — он сжимает мою руку. Но я точно знаю, что именно сейчас могу ему верить. Как тогда на лестнице в коттедже. Почему-то за разговором идти становится легче. Ноги давно уже непрерывно гудят, а туфли ужасно жмут. Вуаль хочется сдуть со лба, как непослушную прядь. И тут Лерой останавливается. Оглядываюсь. Мы стоим на квадратной площадке. Лера мягко разворачивает меня, и перед нами открывается долина. А за ней горы, небо и безбрежная зелень Заповедника. — Солнце садится, — напоминает мужчина. — Тебе нужно идти. — А ты? — Дальше одна, он ждёт тебя. Лерой прижимается щекой к моей щеке и шепчет: — И почему он добрался до тебя раньше? — У тебя был шанс, — поддразниваю, чтобы скрыть смущение. — А был ли? Твой принц не привык надеяться на случайность. Он просчитывает каждый шаг. Удачи, Кристин. И счастья! — А дальше я одна?