Глава третья На реке было значительно холоднее. И тише. Пройдя небольшие пороги сразу за стоянкой, Лерой сложил весла, полностью отдав нас воле течения. Я сидела на носу, закутавшись в спальник, и дремала. На корме Лера сосредоточенно вглядывался в проплывающие мимо берега, сжимая в руках небольшое рулевое весло. Вокруг был лес. Деревья подступали к воде вплотную, не позволяя солнцу проникнуть сквозь листву. Птичий щебет, шум листвы, равномерный гул воды — все это укачивало, заставляло подчиниться всеобщей неге. — Мы точно не пропустим стоянку? — Если есть лодка, значит должна быть и стоянка, — Лера уверенно обошёл поваленный ствол дерева, выросший на нашем пути. — Именно на реке? — Именно на реке, — передразнил инспектор, показав мне язык. Я насупилась и отвернулась. Вчерашний день прошёл спокойно. Мы отдохнули, приготовили еды на пару дней, разорив запасы, просушили вещи. Проверили лодку, для чего Лерой переправился на другой берег, оставив меня караулить пожитки. На том берегу тропы не оказалось, и было принято окончательное решение спускаться вниз по течению. И вот теперь мы проплывали мимо поросших лесом пустынных берегов. — А ты когда-то был на дальних стоянках? — Туда ходит одна-единственная сотня. Та самая, в которой служит Клим. От удивления я окончательно проснулась. — Только они? А почему? — А потому что другие сходят с ума, отдаляясь от стены больше чем на пару дней, — и спустя мгновение он добавил: — Или почти сходят с ума. — Как ты? Лерой смешно выгнул бровь. — Разве я похож на сумасшедшего? — Разве нормальный потащится вглубь с одной только странной девицей? — Туше, — он расхохотался. Отсмеявшись, продолжил: — Никто до сих пор не знает, как Заповедник влияет на разных людей. И почему. Из тех мальчиков, что в тринадцать-четырнадцать лет отвозят в лес ночевать, один наверняка сходит с ума. Чаще всего еще на стене. Часть переживает далеко не самую приятную ночь в своей жизни, а потом избирает другой путь, навсегда забыв Заповедник как страшный сон. Именно этих людей и их семьи проще всего шантажировать старейшинам. А вот несколько детей переживают самое настоящее приключение. На выходе со стены глаза их горят, у кого больше, у кого меньше. Все они в ближайшее время вместо школы становятся юнкерами. — А ты? — Я поступил в училище, когда мне было четырнадцать. Как и большинству из нас. Общие предметы, физподготовка, строевая. Я был лучшим почти во всем. Кроме одного. — Ты не мог долго находится в Заповеднике, — догадалась я. — Хуже, — Лерой невесело усмехнулся, — провалил аттестацию. Просто рухнул в обморок как девчонка, едва на стоянку упала ночь. — И? — Полгода в госпитале. Бесконечные психологические тесты. Разрешение медиков на повторную аттестацию. Я справился. А потом получил подачку: должность помощника инспектора в городке, максимально далеком от Заповедника. — Ты не из нашего города, я права? — мне хотелось узнать как можно больше. — Права, — он невесело улыбнулся, и я с сожалением подумала, что откровения на сегодня закончились, но вздохнув, Лера продолжил: — Я из Южной общины. Знаешь, той самой, что расположена у подножья гор. Летом там неимоверно жарко, повсюду растут черешня и абрикосы, а снег не выпадает даже зимой. И ещё у нас есть овцы! Представляешь! Большинство мужчин у нас пасут овец на пастбищах в горах. А я не хотел пасти овец, я грезил Заповедником. — И ты прошёл отбор? — Кристин, в вашей общине много егерей? — задал он странный вопрос. — Ну да, — я растерялась. — А юношей в школе? Я задумалась. Парней в школе было немного, да и те в основном городские. Ребята из общины в большинстве случаев становились юнкерами. Вслух произнесла: — Большинство становятся егерями. — Вот именно. Рядом со стеной живут те, кто может находиться рядом с Заповедником. Егерями крайне редко становятся чужаки. — Но всех все равно вывозят в лес? — Это старый обряд, — Лерой пожал плечами. — Из нашей общины в тот год только я стал юнкером. — Сильнейший из слабых, — пробормотала я. — А вот сейчас было обидно, — Лера зачерпнул веслом, и меня обдало брызгами. — Эй, — возмутилась я. — А твой отец? — Он отслужил несколько лет и ушёл. — Почему? — У нас не принято это обсуждать. — И ты не спрашивала? — Нет. А как ты попал в наш город? — Как ты уже поняла, я очень упрямый, — Лера ухмыльнулся. — Годы службы помощником инспектора дали свои плоды. Когда появилась вакансия недалеко от Заповедника, я подал заявку. — И тебя приняли? С твоим прошлым? — Я говорил, что я упрямый? — Инспектор! — У меня был отличный послужной список. — И? — И вот я здесь. В Заповеднике. С девушкой с карминными волосами. Плыву неизвестно куда по бурной реке. Я фыркнула и брызнула рукой ему в лицо. Он хищно оскалился и ответил мне столбом брызг из-под весла. «Что же вы здесь делаете, инспектор?» Наше сопровождение не показывалось мне на глаза в течение всего дня. Я бессмысленно пялилась на заросли на берегу, силясь рассмотреть хоть какое-то движение. Но тщетно. Лера замолчал. Я узнала достаточно информации, чтобы понять, насколько плохо я знаю наш мир. И сколько ещё от нас скрывают. Заповедник вокруг продолжал жить своей жизнью. А мы все плыли и плыли вперёд, пока Лерой не закричал: — Стоянка! Глава четвертая Спустя полчаса мы с Лерой причалили к четвёртой по счёту стоянке на нашем пути. Уже привычные хлопоты по устройству на ночлег. Вода. Костер. Ужин. За полчаса до заката Лера ушёл к реке, взяв с меня честное слово не высовываться. Я уже устроилась в спальнике и со всей возможной горячностью уверила его, что никуда не уйду. И вообще собираюсь спать. Несмотря на проведённый в лодке день, я чувствовала ощутимую усталость и теперь торопилась уснуть. Ночь прошла тихо. Я проснулась, когда солнце пробилось в избу сквозь узкие окна. Лера спал, отвернувшись в стене. Дыхание его было ровным. Потянувшись, выбралась из спальника. Влезла в ботинки, набросила на плечи фуфайку и отправилась к реке. В отличие от предыдущей стоянки, здесь берег был пологий. И от сруба тропа вела к небольшому скрытому в зарослях песчаному пляжу. Он ждал меня там. И это было так внезапно, что я не сразу поняла, где нахожусь. Он сидел на влажном от утренней росы песке и пускал камешки-лягушки по реке. Как сотни тысяч раз делал это на морском берегу. Целую вечность назад. — Клим, — выдохнула, но он не обернулся. Сердце пропустило удар, потом второй. Я зажмурилась, но храбро сделала шаг вперёд. Потом ещё один. Села рядом, проведя рукой по кожаной куртке, что лежала на песке. Ещё один камушек достиг водной поверхности и, сделав пять прыжков, пошел ко дну. Я протянула ему следующий. Он взял. И начал вертеть его в руках, все так же смотря на реку.