— Да. — В каком направлении они следуют? — В противоположном нашему. — Значит, они идут сюда? — Через час они будут перед нами. — Кто эти люди? — Великий Бобр знает. — Вы их видели? — Да. — Кто же они? — Воины человека, которого белые называют дон Горацио де Бальбоа. — Это невозможно, вождь, вы ошибаетесь. — Великий Бобр не ошибается. — В письмах, принесенных вами, мне сообщили, что дон Горацио де Бальбоа был внезапно захвачен Энкарнасионом Ортисом в Пасо-дель-Норте и разбит наголову, а его шайка рассеялась. — Это правда. Койоты были выкурены ягуарами, но койоты потом вновь объединились. Великий Бобр знает об этом. Он видел их два раза: до встречи с Пламенным Глазом и сегодня. Мой брат должен быть осторожен, — их много. — Да что мне эти негодяи! Они ничего не стоят по сравнению с моими храбрыми солдатами! — И все же лучше избежать встречи с ними. Это легко сделать. — Нет, ни за что! Я уничтожу их! — Пламенный Глаз — начальник. — Я считаю позорным свернуть с пути из-за этих презренных людей! — Если Пламенный Глаз принял такое решение, он должен немедленно позаботиться о мерах предосторожности. Этого требует благоразумие. — Вы правы, вождь… Дон Кристобаль, составьте авангард из сорока человек, пошлите разведчиков на фланги колонны, распорядитесь, чтобы полная тишина царила в рядах, чтобы каждый воин был готов к битве. Враг перед нами. Дон Кристобаль выполнил приказание своего начальника с такой быстротой, что через пять минут отряд вошел в лес в полном порядке и готовый к любой неожиданности. Ранчерос в ожидании предстоящей битвы забыли об усталости, к ним вернулось их обычное беззаботное веселье. — Теперь, — сказал проводник, слезая с лошади и передавая ее ближайшему солдату, — Великий Бобр пойдет вперед на разведку. Он должен выяснить дорогу для своих белых друзей. Он предупредит их о приближении врага. Он трижды прокричит как ястреб-перепелятник. — Благодарю вас! Идите! — сказал полковник. Индеец проскользнул между деревьями и исчез. Отряд продолжал двигаться медленно и осторожно. — Должен сказать, что в характере индейцев много хорошего и они люди надежные, — обращаясь к своему лейтенанту, заметил полковник. — Да, для тех, кого они любят, — улыбаясь, ответил дон Кристобаль. — Это само собой разумеется, — в тон ему сказал полковник. Чапарраль — это низкий лес, очень похожий на чащу Корсики. Переплетения деревьев с вьющимися растениями образуют непроходимую стену. Ранчерос стоило громадных усилий сохранять при этом трудном передвижении свой боевой порядок и не дать лошадям ни споткнуться, ни свалиться. Опасность угрожала на каждом шагу. И все-таки этому отряду, состоявшему из отборных всадников, удалось пересечь громадную часть леса без особых происшествий. Всадники увидели мелькнувшее между деревьями начало саванны. Солнце, похожее на медный красный шар, стояло на самом горизонте; оно уже не грело. Нужно было спешить выбраться из леса до наступления ночи, в одно мгновение сменяющей день в тропических странах. Отряд дошел до опушки леса и вступил на равнину; на ней, несмотря на отсутствие малейшего ветерка, колыхались высокие травы. В этот момент внезапно послышался крик ястреба-перепелятника, почти немедленно вслед за ним — ружейный выстрел и ужасный крик; ранчерос остановились, охваченные сильнейшим беспокойством. Что произошло на равнине? Она ведь кажется такой пустынной!.. Кто выстрелил? Быть может, проводник захвачен врагами и убит? Что можно предпринять? Продолжать двигаться вперед или отступать? Все были объяты крайней тревогой. И тут совсем близко от них прозвучал пронзительный торжествующий крик. Раздвинулись травы, и появился Великий Бобр. Он держал в одной руке ружье, в другой окровавленный скальп. — Хвала создателю! — увидя индейца, вскричал полковник. — Мос-хо-ке невредим! — Гачупины там! — сказал индеец, вытягивая руку. — Великий Бобр принес скальп одного из разведчиков. Нельзя было терять времени на размышление, нужно было немедленно принять решение. Полковник без колебания построил ранчерос в боевом порядке на опушке леса. Резерв в сто человек во главе с доном Кристобалем должен был скрыться в лесу и ждать приказа полковника. По первому же сигналу они должны были примчаться на помощь. В течение получаса ранчерос стояли — неподвижные, спокойные и молчаливые. Солдаты, готовясь к битве, знают, что на войне нет милосердия. Непокоренные, так же как и испанцы, были беспощадны в этой братоубийственной войне. Горе побежденным! Только одно имело значение: победить или умереть! Чтобы предупредить о приближении врага, двадцать разведчиков выехали на пятьдесят шагов вперед от фронта. Вскоре послышалась ружейная перестрелка; разведчики, за которыми погнались испанцы, укрылись позади своих рядов, а преследователей встретил такой огонь, что они бросились назад, оставив нескольких солдат на земле. Обстановка стала ясной — схватка обещала быть жаркой. Полковник, недовольный создавшимся положением — неподвижностью отряда в ожидании столкновения (позиция, всегда невыгодная для кавалерийского боя), построил свой отряд в колонну, велел трубить атаку и, оставив резерв в засаде под прикрытием, поскакал навстречу врагам с криком: — Мексика и независимость! Ранчерос, повторяя стократно этот клич, ринулись за ним. Мос-хо-ке не ошибся: отряд, с которым решил сразиться дон Луис, был именно тот, которым командовал капитан дон Горацио де Бальбоа. Как сумел этот человек, только недавно разбитый наголову в Пасо-дель-Норте отрядом Энкарнасиона Ортиса, человек, наполовину обгоревший, еле вырвавшийся из пылающей деревни, — как сумел он снова и через такое короткое время стать во главе многочисленного отряда? Это тайна, разгадать ее невозможно, во всяком случае сейчас. Но факт существовал, и обсуждать его было бесполезно. Но что еще поразило и заинтересовало полковника — это сам путь, по которому следовал испанец: он направлялся в пустыню… Казалось бы, для такого человека, как дон Горацио, война сводилась к разбою, и он, естественно, должен был бы стремиться в центр Мексики, где были ранчо и асиенды, в маленькие беззащитные города, которые можно было бы легко грабить, — ведь именно они и представляли громадный интерес для испанцев. Но чем привлекала дон Горацио пустыня? Единственные хозяева саванн — команчи, сиу, апачи и многие другие индейцы-кочевники и непокоренные, бродячие владельцы этих громадных пространств, — разве они дали бы ему те богатства, которых он так домогался и для которых готов был на все, на любое преступление? Этот второй вопрос был так же трудно разрешим, как и первый. Одно ясно: принимая это направление, капитан дон Горацио преследовал темную цель; порочный до мозга костей, этот человек не мог иметь никаких других намерений. Но что это были за намерения?.. Как ни странно, полковник, мчась во главе своего отряда, не мог отделаться от этих мыслей; вместе с тем он не мог дать себе отчета, почему они так живо занимали его. Почему? У него не было на это ответа. Полковник никогда не встречался с капитаном, и, казалось, поступки капитана должны были быть безразличными для него. Однако, повторяем, полковник был очень встревожен, и какая-то непонятная тоска сжимала его сердце. Было ли это предчувствием? Но почему предчувствие в отношении незнакомого человека? Вот что он напрасно старался понять. Бальбоа принимал доклад своих разведчиков, когда услышал шум, похожий на раскаты грома. Это ранчерос пошли в атаку. Настоящий бандит по своим поступкам, дон Горацио в то же время был опытным офицером и храбрым человеком. Раздосадованный тем, что не он предпринял атаку, капитан прибег к хитрости: большую часть солдат он перевел в засаду в придорожные кустарники, а на дороге оставил только заслон из всадников, расставленных таким образом, чтобы ввести в заблуждение противника. Его отряд, состоявший из четырехсот сорока человек, численно превосходил отряд непокоренных; но капитан дон Горацио вез с собой закрытый паланкин, который, видимо, скрывал что-то очень ценное. На охрану паланкина было выделено шестьдесят всадников, получивших приказ не удаляться от него, что бы ни случилось. Этот паланкин и его конвой были спрятаны в чаще леса и все время находились под наблюдением капитана.