— Прошу прощения, сеньор капитан, вы хотели бы захватить дона Хосе Морено и дона Энкарнасиона Ортиса? Взглянув на молодого человека и услышав его голос, алькальд и священник невольно вздрогнули. — А этот пройдоха откуда взялся? Ему что здесь нужно? — удивленно вскричал капитан. — Я не пройдоха, сеньор капитан, а бедный студент-богослов, — смиренно сказал молодой человек. — Я только что приехал в крепость, чтобы провести несколько дней у моего дяди, почтенного дона Рамона Очоа. — О! Вы поспели в самый раз, сеньор студент! Вы сможете сейчас полюбоваться, как вашего дядю вздернут на виселицу! — сказал офицер. — Но скажите, пожалуйста, какая связь между вашими словами и тем делом, которое мы здесь разбираем? — Если вы пожелаете, сеньор капитан, я могу дать кое-какие сведения по этому вопросу. — Вот как! Ну-ка, послушаем! — Мне кажется, я встретил всего за несколько лье отсюда тех двух людей, которых вы ищете. — Морено и Ортиса? — мгновенно заинтересовавшись, вскричал капитан. — Скажем прямо, сеньор капитан: что касается дона Энкарнасиона Ортиса, я вполне уверен. Но дон Морено… тут дело обстоит иначе. — Как так? — Вы должны хорошо знать — ведь вы работали тигреро на их асиенде, — сказал студент с легкой насмешкой, — что и отец и сын носят одно и то же имя. О котором из них вы говорите? Офицеры сдержанно засмеялись при этом неприятном для капитана напоминании, сделанном лукавым и робким студентом с таким наивным видом, что он мог привести в отчаяние даже святого. Капитан прикусил губу и бешеным взглядом заставил замолчать этих весельчаков. — Кажется, этот плут издевается надо мной! — В голосе его послышалась угроза. — Ни в коем случае, сеньор капитан, я лишь стараюсь дать вам те сведения, которые вы желаете получить. — Гм!.. Значит, ты знаешь этих людей? — Почти так же хорошо, как вы, хотя я и не был у них на службе. — Опять! — вскричал капитан. — Берегись, мошенник! У тебя слишком длинный язык! Он не доведет тебя до добра! — Если вы приказываете, я замолчу. — Говори. Но ограничивайся только ответами, без комментариев. Кто из них, отец или сын, был с Энкарнасионом Ортисом? — Сын. — Ты уверен в этом? — Вполне. — Женщины с ними не было? — Не было. — Куда они направлялись? — В асиенду де ла Каха. — Так близко отсюда? — Да, не более двух лье. Они, вероятно, не знают, что вы здесь, иначе побоялись бы приблизиться сюда. — Конечно. Много ли народу было с ними? — Сотня ранчерос[105] — не больше. — Женщин не было? Молодой человек, казалось, смутился. — По-моему, нет, — сказал он. — Гм… Ты в этом не уверен. Выслушай меня внимательно. Все то, что ты сказал, может быть, и правда. Я бы не выполнил своего долга, если бы не принял этого во внимание. Но это может быть и ложью, так как, по-моему, ты очень хитрый плут: в этом случае ты заслуживаешь наказания. Поэтому я хочу иметь тебя под рукой, чтобы я мог или наградить тебя, или наказать, смотря по обстоятельствам. Ты поведешь нас. — Не желаю ничего лучшего, сеньор капитан, тем более, что я не люблю этих двух людей и был бы рад сыграть с ними злую шутку. — Хорошо. Тебя предупредят, когда наступит время. До тех пор не покидай дома алькальда, если дорожишь своей головой. — Повинуюсь. — А к вам, сеньоры, — сказал капитан алькальду и священнику, — я проявлю снисходительность в ожидании более полных донесений. Возвращайтесь к себе и следите главным образом за тем, чтобы мои солдаты были обеспечены едой и питьем. Ступайте! Затем, обернувшись к солдатам, стоявшим вокруг него, он резко приказал: — Следующих! III. ЭНКАРНАСИОН ОРТИС Алькальд дон Рамон Очоа и священник Линарес, счастливые, что так дешево отделались, поспешили затеряться в толпе. Студент-богослов тихо следовал за ними, ведя на поводу своего мула. Путь от Главной площади до дома священника они прошли в молчании. Спутники словно боялись обмениваться мыслями. У священника был чудесный домик. Он стоял в глубине сада, скрытый густой массой цветов и листвы. Студент поручил своего мула пеону и, не дожидаясь приглашения, последовал за алькальдом и священником в низкий зал. Здесь все напоминало о недавнем посещении испанских солдат: мебель была в полном беспорядке, соломенные циновки сорваны и разбросаны по комнате. Когда студент, войдя в комнату, притворил за собой дверь, сеньор дон Рамон задвинул засов, положил ключ от двери в карман и, подойдя вплотную к студенту, резко спросил: — Теперь, кабальеро, надеюсь, вы скажете нам, кто вы такой? — Кто я? — смеясь, ответил молодой человек. — Боже мой! Ваш почтительнейший племянник, дорогой дядюшка! — У меня нет племянника, сеньор, и вы это знаете, может быть, лучше, чем кто-либо другой. Прекратите свои шутки! Сейчас, по-моему, не время веселиться! — Скажите прямо, кто вы такой? — сказал священник. — Хорошо. Но прежде я должен быть уверен в своей безопасности. — Что вы хотите этим сказать? — А-а! Вот видите, сеньоры, спрашивать легче, чем отвечать! — шутливо сказал студент, непринужденно развалившись в кресле. — Я вас не понимаю, — сказал священник. — Я тоже, — добавил алькальд. — Скажу яснее. За кого вы? — Что такое? — переспросил священник. — Что вы сказали?! — воскликнул алькальд. — Одним словом, вы за короля или за народ? — О, черт! — ответил алькальд. — Вопрос серьезный! — Трудный вопрос, — сказал священник. — Очень сожалею, но не могу сказать вам более подробно о себе, сеньоры, пока не получу от вас откровенный и точный ответ. Наступило короткое молчание. По-видимому, алькальд и священник раздумывали. Студент наблюдал за ними искоса, делая вид, что очень занят раскуриванием своей сигареты. — А если вы окажетесь предателем? — спросил дон Рамон прямо.