— Отдельная история, расскажу чуть позже, — отмахнулся Глеб. — Ты мне вот что скажи, не за одну же ночь всю эту информацию собрали? — Нет, конечно! Класхофен довольно давно попал в поле зрения магбезопасности в силу своих специфических запросов; он же не мебель старинную покупал и не фарфор. Господина антиквара всегда интересовали артефакты определённой направленности, гримуары, или, например, старые учебники из тех времён, когда магию крови или определённые направления некромантии даже и не предполагалось запрещать. Но пока нам нечего было ему предъявить, в конце концов, коллекционировать книги — дело вполне почтенное. — Ну да, вон и Леопольд Райзен коллекционировал… — Именно. Хотя за ним всегда присматривали, и он об этом знал. Ну, а внучек попал в наше поле зрения вместе с дедом, а дальше… Сам понимаешь, при словах «учился в Валахии» у любого оперативника шерсть на загривке дыбом встаёт. Ладно, это лирика… — Точно, — Никонов снова полез в сейф и достал оттуда пуговицу в стеклянном контейнере. — Скажи мне, не было ли случаем на Марке куртки вот с такими застёжками? Пока Кулиджанов читал протокол исследования пуговицы, пока инспектор рассказывал историю нахождения листа бумаги со списком книг, прошло немало времени. Гость взглянул на часы и с досадой воскликнул: — Вот Тьма! Почти одиннадцать, надо бежать. Ты в допросе хочешь поучаствовать? — Конечно. — Класхофен потребовал адвоката, поэтому назначили на четыре часа. На, запись прослушки его номера я тебе оставлю, ты подходи к нам на Никитскую, вот адрес, — и капитан-лейтенант протянул визитку. — На полчасика раньше приходи, обсудим роли. Всё, до встречи! — донеслось уже из-за двери. Глеб усмехнулся и сел читать оставленную ему запись. — Список составили? — сурово спросил Алекс у домового. Тот молча подал лист бумаги, с двух сторон исписанный крупным красивым почерком. В перечне содержалось сорок два пункта, и сыщик, с трудом удержавшись от стона, принялся его изучать. К середине стало понятно, что не всё так страшно: перечислялись все те, кому полагалось выказать уважение, затем шёл список собственно даров, всего из восьми позиций. — Макс сказал, что лучше подарить что-то в дом на семью, чем каждому какую-то мелочь, — пояснил домовой. — Разумно, — одобрил Алекс, с трудом удерживаясь от неподобающего хихиканья; ему до сих пор казалось, что закупать подарки для целого посёлка домовых — занятие фантасмагорическое. — Только вот… — Аркадий Феофилактович горестно вздохнул и замолчал. — Ну-ну? — Не знаю, что невесте дарить. И Макс не знает. Может, ты придумаешь, хозяин? Рука Верещагина привычно потянулась к затылку. — Ну, у людей принято кольца обручальные дарить, — начал он неуверенно. — У эльфов браслеты, в разных кланах разные, там тьма правил. Орки дарят вышитое покрывало, причём по правилам оно должно быть соткано его сёстрами из шерсти овец, принадлежащих жениху, а вышито — его матерью. Гномы… там по-разному. Те, кто добычей занимается, преподносят ключ от шахты, названной именем невесты. Ювелиры — ну, тут понятно что, изделия. Вот насчет банковских кланов я не знаю, очень уж они секретность разводят… Так что вспоминай, какие есть правила у домовых! — Да откуда ж мне их знать, хозяин? Ты ж знаешь, я, считай, беспамятный… Алекс покачал головой: в самом деле, как он мог забыть историю появления Аркадия в его доме? Сам же лично его спасал, заваленного камнями… — Тогда иди и спроси у вашего старшего по кварталу, — сказал он строго. — Только бегом, у нас мало времени! — Ага! — и домовой мгновенно исчез, будто в воздухе растворился. Пока тот консультировался, Верещагин залез в сейф, достал оттуда пару мешочков с золотыми, взвесил на ладони, вздохнул и сунул в карман ещё и пару банковских кристаллов, привязанных к разным счетам. Мало ли что, лучше пусть деньги останутся, чем их не хватит. Аркадий Феофилактович возник перед ним на письменно столе, запыхавшийся, будто всю дорогу до старшего домового и обратно бежал бегом, а не перемещался секретным путём, известным только его племени. — Сказал, подарок должен быть красивым, полезным в домашнем хозяйстве и только её, ничей больше. — Хм… В задумчивости детектив покружил по кабинету, выглянул в окно, постучал пальцами по подоконнику. — А скажи мне, Аркадий, вы же амулетами пользоваться можете? — Конечно. — Может, что-нибудь такое, магическое ей купить? — Не знаю, хозяин. А что? — «Амулет свежести», какие дамы себе покупают? Так обидится, решит, что недостаточно свежа… Что-то личное… Только не для кухни и не для уборки! Для отдыха… и чтобы не уставать… — вал вдохновения возносил Верещагина всё выше. — Вот! Домашние туфли! — Это тапочки что ли? — кисло спросил Аркадий Феофилактович. — Туфли! Чтобы ноги в них не уставали, зимой согревались, а летом чтоб прохладно было. На каблучке, и с отделкой какими-нибудь… камушками… Короче, вот, читай! Он выдернул с полки томик Гоголя, раскрыл на «Ночи перед Переломом года» и сунул оторопевшему домовому страницу с объёмной картинкой. — Видишь? «Черевички, в каких царица ходит», как раз невесте и дарят. Всё, решено! Пошли! И домовой, влекомый безжалостной рукою, отправился за покупками. Трактир «Голова пескаря» и в самом деле был хорошо знаком Алексу: когда он учился в университете, юридический факультет размещался поблизости, в Валахском переулке. Так что, когда было время, именно сюда они его сокурсники ходили отмечать дни рождения, сданные экзамены и прочее. Славился трактир рыбными блюдами, особенно тройной ухой из речной рыбы и щучьими котлетами. Оглядев зал, Верещагин увидел фигуранта в дальнем углу, склонившегося над тарелкой с гречневой кашей. — Добрый день, — сказал сыщик, подойдя к столику и взявшись за спинку стула. — Господин Устименко? Тот неторопливо поднял взгляд и кивнул. Глаза у него было бледно-голубые, выцветшие. — Меня зовут Алексей Верещагин, я частный детектив… — Документы покажите, — ответил Устименко. Голос у него был скорее приятный, мягкий баритон, правда, говорил он медленно и проглатывал окончания слов. Алекс достал из кармана копию лицензии и протянул архитектору; тот внимательно прочёл, даже перевернул и посмотрел на обороте, потом снова кивнул: — Присаживайтесь. Обедать будете? — Нет, пожалуй. Хотя, конечно, уха здесь хороша. — У меня аллергия на рыбу. Итак, зачем вы хотели встретиться? Что-то не помню я за собой ничего, что могло бы привлечь внимание детектива. Даже частного, хе-хе… Еще вчера, готовясь к встрече, Алекс перечитал досье фигуранта, так что представление о нём имел. Виталий Павлович служил в небольшом архитектурном бюро, которое занималось проектированием загородных домов и — теоретически — вилл. Практически, как понял Верещагин, изучив информацию об этой конторе, строить виллу им мог бы доверить только сумасшедший. Ну, или инопланетянин, совершенно не ориентирующийся в реалиях Царства Русь образца 2185 года от Открытия Дорог. С первого взгляда было, что господин Устименко обо всех этих прискорбных обстоятельствах осведомлен, и нисколько они его не радуют. Точно зная, что с Казьминым они ровесники, Верещагин снова изумился, настолько хуже Виталий Павлович выглядел. И дело было даже не в морщинах или неновом костюме, гораздо больше старили его злобно-брюзгливое выражение лица и какая-то общая неухоженность. «Впрочем, — философски подумал сыщик, — таким образом мы видим физическое отражение разных материальных возможностей. Налицо, так сказать». — Я выясняю подробности некоего дела, связанного с Александром Михайловичем Казьминым. Вы же знакомы? — спросил Алекс аккуратно. — Знакомы? Ну, конечно, учились вместе! Я Сашке всегда чертежи правил… А что, он влип в неприятную историю? — Да нет, Виталий Павлович. Скорее, неприятности ждут вас. — С какой бы это стати? — Устименко оттолкнул тарелку. — Вы через посредника наняли одного вашего бывшего коллегу с целью нанести ущерб господину Казьмину. Посредник нам известен, исполнитель тоже. — Врут. Да ну, ерунда какая, с какой бы стати кто-то из Ночной гильдии какому-то частнику правду сказал? — Во-первых, откуда вам известно о гильдии? — спросил Алекс довольно вежливо, хотя ему и хотелось попросту стукнуть мерзавца. — А во-вторых, полагаю, посредник уже даёт показания в следственном отделе городской стражи, и молчать о вас ему нет никакого резона. Это было истинной правдой, поскольку Алекс зашел в участок к Бахтину и сведения передал. — Зачем вам это понадобилось, а? — спросил Верещагин устало. — Только не говорите, что не понимаете, о чём идёт речь. Да, я частный детектив, но с официальными структурами не конкурирую, а сотрудничаю, да и наказание за диффамацию никто не отменял. — Понятия не имею, что вы хотите этим сказать, — повёл рукой Устименко. — И не знаю, чего ради трачу время на бессмысленную беседу. — Будем считать, что вы ждёте кофе. Итак, вы сходили в мастерскую к господину Казьмину, убедились, что живёт и работает он ещё лучше, чем до отъезда, и решили, что это несправедливо, так? Шея господина Устименко покрылась красными пятнами. — Шесть лет я, именно я был лучшим на курсе! А потом… хороший контракт — ему, самая красивая девушка — ему, должности, заказы. Почему? Сашка должен, обязан был поделиться! — А когда Александр Михайлович выиграл конкурс проекта дворца для Подгорного короля, вам стало невмоготу, так? Устименко молчал и пил кофе. Алекс подозвал официантку, расплатился и встал. — Вряд ли Александр Михайлович станет начинать официальное преследование за клевету, — сказал он. — Думаю, ему это будет неинтересно. Но мой заказчик совсем не он, а сильно заинтересованная в нём организация. И я бы рекомендовал вам переехать куда-нибудь… к востоку. Возможно, столичный архитектор там будет популярен.