— Погодите, так к Казьмину вы приходили именно для того, чтобы оставить… как вы это называете? — Монетку на несчастье, — серьёзно кивнул Майкл. — Да. Я решил: попрошусь к нему на работу. Если возьмёт, ничего оставлять не буду и деньги заказчику верну, скажу, не получилось. — А он? — Сказал, что сейчас у него группа распущена, а когда будет заново её создавать, он со мной свяжется. Взял номер коммуникатора, записал все данные… — А вы? Шорн печально улыбнулся. На его веснушчатом лице это смотрелось и забавно, и грустно, такой вот рыжий клоун, постепенно становящийся белым Пьеро. — Знаете, сколько раз у меня вот так брали координаты и обещали связаться? Не меньше двадцати. А сколько раз и вправду связывались? Вот то-то и оно… Ну вот, я и оставил у него две монетки, одну заговорённую на неудачу в делах, а вторую — чтобы жизнь мёдом не казалась. — В мастерской оставил? — Первую за стол забросил, вторую сунул в карман пиджака. — Шеф, — Суржиков оторвался от кофе. — Шеф, ты понял, что это был заказ? — Понял, конечно. Ну, так и кто у нас заказчик? Рыжий пожал плечами: — Понятия не имею. Есть посредник, тип из Ночной гильдии, он получает информацию, принимает оплату и всё передаёт исполнителю. Ну, правда… Есть у меня подозрения. Понимаете, нас, зодчих, не так много, в общем все более или менее друг друга знают. Мне было любопытно, кто и почему так невзлюбил господина бывшего главного архитектора? Ну, я и попробовал проследить, с кем посредник встретится. — Как тебе голову за это не оторвали, — пробормотал в пространство Суржиков. — Ну, я ж рыжей башкой не светил там… Нанял пару мальчишек, дал кристалл для записи. — Прямо кристалл? Недешёвая штука, — покачал головой Влад. — Что-то много ты потратил на удовлетворение любопытства! — Верно расценив молчание собеседника, он добавил: — Небось, хотел потом и ещё и пошантажировать маленько? — Ну, хотел… — Ладно, это сейчас неважно, — остановил дискуссию Верещагин. — Главное, кого вы сумели узнать? — Приходил один тип… Тоже из наших, я его видел в одной из мастерских, когда работу искал. У него внешность очень характерная, легко запомнить… — И вот кто бы говорил! — не мог остановиться Суржиков. Алекс шикнул на него и повернулся к Горну: — Договаривайте уже! — Череп вытянутый и уши очень оттопыренные, и большая родинка на мочке на правой. Не перепутаешь. Сыщики обменялись взглядами. Теперь Верещагину стало понятно, зачем помощник притащил этого мелкого жулика, и ясно стало, как действовать. — Хорошо, — сказал он, вставая. — Сейчас мы с вами всё это зафиксируем на бумаге, в том числе и адрес посредника, и вы эту бумагу подпишете. Потом я уберу вам украшение с физиономии, вы поедете домой и будете сидеть тихо, словно мышь в норке. — А можно, я буду сидеть тихо, словно кот возле этой самой норки? — оживился Шорн. Алекс только махнул рукой. Через полчаса всё, рассказанное незадачливым архитектором, было оформлено самым официальным образом, проведено и тоже оформлено опознание по магоснимку, и Майкл Шорн отправился к себе, в Пыжёвский переулок. Алекс вздохнул, поглядев на помощника, и сказал: — Давай, я и тебе синяк уберу. Чего ты его вчера не привёл? — Ну, сперва мы дрались, — ответил Владимир, подставляя глаз. — Потом разговаривали, потом выпивали, потом заснули. Как проснулись, так я его прихватил и сюда повёз. Сопротивляться он не мог, потому как вчера я победил. — Да? — спросил его шеф с некоторым сомнением. — Точно! — Хорошо. Тогда ты отдыхай пока, а то я обещал Аркадию сходить за подарками для его невесты и прочей родни, а потом планирую поговорить с обладателем оттопыренных ушей и примечательной родинки… Короче, свободен до вечера! На столе перед секунд-майором лежали несколько листов бумаги и записывающий кристалл. Это было первое, что увидел Никонов, когда в восемь утра зашел в кабинет. — Ага, инспектор! — радостно сказал Бахтин. — Ты вовремя. Вот наш коллега из магбезопасности интересные вещи рассказывает про искомого злодея, а записи мы почитать-послушать не успели пока, считай, что тебя ждали. Ты про что желаешь сперва узнать, инспектор, про злодея или про его шефа? — Как прикажете, Сергей Иваныч! — отрапортовал Никонов, старательно выпучивая глаза. — Ну, тогда забирай к себе капитан-лейтенанта, и вы всё обсудите уже без моего участия. — Так точно! Глеб протянул гостю ладонь для рукопожатия: — Инспектор Глеб Никонов. — Капитан-лейтенант Александр Кулиджанов. — Разрешите идти, Сергей Иваныч? Секунд-майор только рукой махнул, уже углубившись во что-то в компьютере. Младшие инспекторы с утра разбежались по делам, так что кабинет с окнами в садик был пуст и прохладен. Глеб кивнул коллеге на стул: — Садись. Ты как предпочитаешь, чтоб тебя называли, Сашкой или Шуркой? — Лучше Саней. Дурацкое дело, эти уменьшительные имена, не люблю, но полное пока выговоришь… Тебе вот хорошо, тебе никакое уменьшительное не придумывается. — Это ты с моей мамой не знаком, она это делает без труда… Ну что, поделишься, что вы успели за ночь накопать? — Да легко! — Кулиджанов уселся поудобнее, закинул ногу на ногу и начал рассказ. — Во-первых, зовут нашего убийцу Марк Райзен. Родился он в Саратове тридцать два года назад в 2153 году, а в семьдесят первом уехал в Дойчланд к дедушке. — А кто у нас дедушка? — Леопольд Райзен, городской маг Монакума. — Не хвост собачий! — Нет, никак не хвост. Вообще-то это даже и не дед, а прапрадед фигуранта, и в роду больше магов не случилось, Леопольд оказался последним. Потому он Марка и приблизил к себе, что у того проснулся путь небольшой, но талант, водная магия. На университет дара не хватило, но бакалавриат он окончил, и стал помогать деду. Что между ними произошло, неизвестно, но вскоре юный бакалавр от Леопольда уехал и пропал из поля зрения года на три. За эти три года господин городской маг трагически скончался, и вернувшийся внук оказался обладателем неплохой квартиры и приличного счета в банке. Поступил помощником в фирму по торговле антиквариатом господина Класхофена. — Прекрасно. Просто житие какого-нибудь святого, — поаплодировал Никонов. — Саня, только не говори мне, что тебе нечем заполнить эти дырки! — Конечно, есть, — ухмыльнулся тот. — Смотри, первая дыра у нас — смерть старого Райзена. Как сообщили нам коллеги из Монакума, были серьёзные подозрения в естественности сердечного приступа, отправившего его на тот свет… — Маг, умерший от сердечного приступа? — поднял брови Глеб. — А про рыбу, которая утонула, в Монакуме не рассказывают? И что, в таком случае, накопали некроманты? — Ничего. Тело усохло и рассыпалось до состояния праха в течение шести часов после смерти. — Класс… — Дальше, следующая дырка у нас обнаружилась… как ты думаешь, где? — Ну, судя по тому, что милый мальчик стал практиковать как маг крови, или в Валахии, или в Праге. Но скорее первое. — Точно! — Кулиджанов поднял палец, подчёркивая значимость сказанного. — Марк поступил на обучение в магический коллеж в Сигишоаре и был личным учеником мэтра Мирчи Басараба, официально считающегося водником. То, что он маг крови, известно, но поймать за руку уже двести лет его не могут. Ну, и, наконец, последняя деталь: в наследство Леопольда Райзена, помимо дома и денег, входила библиотека. Точнее говоря, коллекция библиографических редкостей, магических инкунабул и гримуаров, которую господин городской маг завещал университету Монакума. — Не внуку, — кивнул Глеб. — Нет. Университету. И университет её получил, полностью, согласно списку, заверенному лично Леопольдом. Немаловажно, что отдельным распоряжением несколько томов завещались близким друзьям покойного. — И что, их не отдали? — Ну что ты, как можно! Все всё получили. И пять книг из шести были в течение года похищены… — Хочешь, я угадаю название той, что сохранилась в хозяйских руках? — азартно предложил Никонов, доставая из сейфа материалы дела. Александр приподнял бровь, демонстрируя недоверие: — Гадать на картах будешь? — Ни боже мой! Так, где тут у нас списочек? Ага… — палец инспектора скользнул по странице, остановившись на втором пункте. — «Готская руническая письменность и основанные на ней заклинания подобия», Симеон Метафраст Никейский, Эльзевир, 1558. И, я полагаю, имя владельца по завещанию — Карл-Август Вильфхельм. Несколько хлопков ладонями должны были изобразить аплодисменты. Никонов прижал руки к груди и раскланялся перед воображаемой публикой. — Откуда листочек? — поинтересовался Кулиджанов.